EMOJI
Книга душевной поддержки
Дарья Шарова
© Дарья Шарова, 2016
© Михаил Михеев, дизайн обложки, 2016
© Emoji provided by http://emojione.com, иллюстрации, 2016
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Глава 1. Радость
Счастье
Не мне жалеть о вечном счастье,Не мне терпеть поклонов мечт,Но даже в холод дней ненастныхМне будет не о чем жалеть.Не мне срывать одежду с нищих,Не мне нести позор семьи,Но то, что мне подарено нести,Я обрету у сытых.Не я скажу заткнуться негодяю,Я не похлопаю его плечо,Но я узнаю в отражении того,Кто не подобен раю.В конечном дне я не раскаюсь,Не опровергну стиль себя,Я не исполню долг раба,Но в скверности, признаюсь.
Рассвет
Негласная дневная суетаПомятых листьев, обветшалых на дороге,Крутимых ветром и бросаемых под ноги,Сменилась на прозрачный час с утра.Прохладою безмолвные деревья,Встречая на пути своих гостей,Не узнаются в наготе кривых ветвейПрохожими, тела которых дремлют.И только расчертилась полосами,Свидетельством не спящих мест Земли,Над головами совершающих шагиБездонность неба, пред глазами.Застыло в предвкушении речейИ время, и местность,Закрутит скоро всю окрестностьПод ритм сменяемых вещей.
Есть бесконечные причины
Есть бесконечные причины оставаться,Есть бесконечные причины уходить,И каждый день ни в чём не сомневаться,И собственными мыслями прожить.Но жизнь порой пытается подставитьСвои законы в правила игры,О чём жалеть, когда нельзя исправить?О недостигнутости собственной мечты…Я знаю, жизнь, она несправедлива.Она трактует новый поворот,И так жестоко, когда необходимоПрямой дороги хоть один глоток.Но всё же есть прекрасные черты,В такой забавной форме проявлений,И как же всё-таки порой они просты,И совершенно не просят объяснений.Они наивны, вечны и манящи,Но простота их глушит яркий свет,И каждый раз чарует проходящих,И каждый раз в душе оставив след.Бегут года и мыслей, и понятийСтановиться всё больше на душе,Но не забыть тех пламенных объятийВсех воплощений мира на земле…Есть бесконечные причины оставаться,Есть бесконечные причины уходить,Не для того чтоб просто расставаться,А для того чтоб заново любить.
Рассвет мечты
Лучи прохладного рассветаВстречает лик играющей воды,И треплет листья ветра дуновенье,И шепчет городу наивностью сей сны.В рядах изящность пробудившегося утра.Немым чертам глаголет безмятежность.И утопает в памяти безбрежностьКрасот небесных вечная пора.Стоит во свете мирный город одиноко,Мелькая счастьем по окнам близлежащим,Гордясь домами вверх глядящийСвоим началом в высоту.Вокруг пестрит деревьев зелень,Склонившись рядом у моста,И кое-где газонный плевелПленяет яркостью глаза.Умывшись небом мечта-образ,Наполнит смыслом жизнь тягую,И воцарит покой, даруя,Той красоты блаженный миг.
Будни
Теперь внизу радеет небо,Светает снег в конечном октября.Хвосты волос по цвету янтаряНа общей кухне озаряет светом.Их цвет таков лишь в солнечном огне,Мелькает, что сегодня в переплёте,То бронзы серости раскатов вдалеке,То голубых полос просветов.Уже отпадал снег, в ином заботы,И грезит кружкой чая облик лиц,В суетности погрязший оптимист,Шагает с изнуряющей учёбы.
Благодарность храбрым
В сером, в дождливом, в солнечном:В каждом из наших дней,Собралась безграничных возможностейЖизнь, для всякого из людей.В наши дни не допущен враг!Мы… без страха стоим под небом,И порой даже белым хлебомГолубей кормим просто так.Восхищаясь поступком отважных,Мы спешим для своих побед.Ваше вынужденное время бедВ боях полегло протяжных.Мы гордимся, берём в примерСтойкость к варварству и коварству,И ваши пройденные мытарстваК победам нас побуждают теперь.Мы готовы для пользы общества,Мы открыты своим стезям,И за это от всего человечестваБольшое спасибо вам!
Лишь в милосердии людское
Мы милосердием отличные от прочихЗемных и неземных созданий,Находим лишними страданийБескрайний ряд в пути непрочныхЗаблудших или праведных особ.В нас естество не расставляет скоб,На жизнь дарённую, но упустимую,Взрастая боль непримиримуюВ ответ на время страшных строк,Иных, не собственных мучений,Где в сердце милосердие – пророк,Людское в нас не терпит огорчений.
Кот чёрного цвета
С буквально светящимися глазами, она – проходящая мимо бабушка лет семидесяти, нашла неоднозначный повод остановиться и выручить скучающее дитя, ищущее себя в рассвете своей неопределённости и убегающее в работу, разговором. Её глаза действительно излучали большее, чем блеск, и похожее на свечение полуслёзное и счастливое доносилось от её глаз чувство жизни, вероятно, не самой умиротворённой, но внушающей веру в нечто светлое.
Её имени не прозвучало, как, впрочем, и главных по меркам общества фактов биографических или не биографических, приближеннее к человеку, сказать, жизненных, но главную историю своей жизни она поведала в мелочах, в частностях, и рассказала она о себе всё. Совершенно всё, что имело, когда-либо значение.
В коротком повествовании своей истории она обнаружила о себе каждую кроху мышления, чувств и большего, чем чувств.
Одиночество было ей на руку, по видимости, всегда. Как и одинокая квартира, укрывающая в себе некогда живую мать этой старушки, а также, последние потуги жизни таковой, нынешняя хозяйка в своём внешнем не одиночестве продолжает линию мышления, поддержанную верой и помыслом.
Эта женщина не в силу возраста, предпочла заботе о своей сирости заботу за больными, неизлечимо больными старостью и другими недугами, что предопределялось в некоторой мере верой, в некоторой побегом от выбора.
Она рассказывала, как принимала в дар от них одежду, неплохую на её взгляд, приятную глазу. И виделось в ней в этот момент искренняя лёгкость, плавность продолжения каждого действа жизни. Интересной идеей в ней осуществилось желание быть живой и действенной, не смотря на возраст, в прочем, совершенно не определяющий человека. В возрасте не сосредоточено ни чего кроме формальностей, служащих для оперирования в угоду кому-то цифрами, чему старушка и пример и задача.
Она об одиночестве говорила в прошедшем, и именно с этого момента началось повествование истории, от первого лица, тронувшей всё нутро слушателя.
Перед разумом границ не больше, чем человек стремиться уличить. И сон был доказательством тому.
Спустя несколько месяцев после смерти матери, женщины, пожилой телом, произошло возвращение усопшей, возвращение в реальность подвластную разуму хоть и не долговечную. Произносился голосом образ во сне женщины, повествующей самую главную историю её последних лет. Она видела свою мать и живой, и столь же способной на слово, как и при днях до поглощающей свет ткани гроба, в котором она похороненной, осталась в памяти всех её знающих.
Дочь без доли сомнения, будучи послушной и верящей, принимала как должное каждое услышанное не противоречие.
И в след, пробуждало не только утро, пробуждали призывы к действию доносившиеся теперь всё менее отчётливо. Её желанием, изъявляемым к своему продолжению – дочери, было об оставленном всеми, одиноком котёнке, в коробке, на улице, поутру. И именно в это утро будил не только ранний час.
Проснувшись, старушка, обнаружила в себе знание совета, воспроизведенного во сне, почитаемого и, как повествовала она сама, принадлежащего именно матери её, не воспоминанию и ложному образу, а матери, чей образ не образом был во все, а реальностью, веры которой она за свою жизнь после принятия не усомнила. А приняла она её не сразу, носимая в миру обстоятельств и должностей.
Тем утром, проснувшись, ей поспешилось одеться. Выйти под окна своей одинокой квартиры. Около лестницы стояла обыкновенная картонная, грязная в силу своего местонахождения, коробка, с одним лишь чёрным котёнком, немощным от малости и несимпатичным от цвета другим жильцам. Он был изначально не единственным в этой коробке. Но именно чернота его окраса обрекала на оставленность или даже не принятие.
Он подрос соответственно нормам своего возраста, будучи приглашенным в жизнь вскормленнием и обогревом старушки, в чьих глазах света было неиссякаемая бесконечность. Чёрная окраска особенной роскошью лоснила его шерсть, с самого первого дня обоюдной заботы, и выражала особенную притягательность его больших глаз, что так трепетно обнаруживалось старушкой.
