Елена Сазанович
Город Призраков
роман
Отдельной книгой опубликован в 2002 г. издательством «Вече»
Я посмотрел в окно и подумал, что терпеть не могу осень. Хотя на сей раз она ни чем не отличалась от всех других вместе взятых. Те же грязные лужи. Те же почерневшие листья. Та же туманная завеса из мелкого дождя… Я терпеть не мог осень. Если бы я был поэт, или художник, или, на крайний случай, оставался артистом. Тогда, возможно, к осени я относился бы по-другому. Но от профессии у меня сохранилась разве что внешность — черные жгучие глаза и элпачиновская улыбка. Вот, пожалуй, и все.
Впрочем, с той же долей ненависти я терпеть не мог и свое прошлое. В нем тоже было много грязи, почерневших листьев и дождливого тумана. Мое прошлое всегда ассоциировалось с осенью. В моем прошлом была сплошная осень и сплошной туман. Поэтому мне его не за что было любить. Прошлое и осень слились воедино.
Но нельзя отрицать, что и осень, и прошлое мне подарило друзей. А их из своей жизни я не мог вычеркнуть.
Вано. Лысый беззубый парень с квадратной челюстью и добрыми глазами. Мой товарищ и коллега. В прошлом — сыщик на государственной службе. И ныне — тоже сыщик, но частный. Именно с ним мы вошли в дело. И организовали детективное агентство (благодаря моим деньгам, оставшимся мне в наследство). Именно с ним мы не раз рисковали жизнью и отмечали этот риск. После того, как оставались живы.
Вася. Милая девушка. Остроносенькая, как лисичка. Умненькая и проницательная. Когда-то безумно влюбленная в меня. А нынче — не очень. Мы с ней расстались по обоюдному согласию. Как влюбленные. Но не как друзья. Мы решили предоставить друг другу свободу. И сочли это правильным. Вася вновь занялась карьерой танцовщицы. И только иногда, от случая к случаю, питая ко мне самые добрые чувства, добровольно помогала нашему агентству. Чем я был полностью удовлетворен. Я тоже ценил свободу. Поскольку узы брака меня пугали. После того, как моя жена оказалась и преступницей, и сумасшедшей. Я решил некоторое время не рисковать. И нисколечко не жалел о своем выборе.
Сегодня я вглядывался в дождливое окно, думая в который раз, что терпеть не могу осень. И не печалясь о том. Что она меня не любила взаимно. Единственное, о чем я жалел — это о том. Что осень нагрянула внезапно. В середине лета. Хотя не имела на это права. Но разве я имел права думать о том, что ее не люблю? Ведь моя нелюбовь фактически незаконна. Хотя потому, что осень вступает в свои права по праву. И я на эти права не имел права посягать…
И вдруг мне пришла в голову мысль — а почему бы и нет? А еще я подумал. Что все лето пахал, как проклятый. Что все лето копался в грязи, хотя было совсем сухое лето. Что все лето надо мной сгущались грозовые тучи. Хотя ни раз не хлынул дождь, а грозой и не пахло. Разве теперь я не имею права обмануть осень. И хоть на пару недель отодвинуть ее? И если она меня не любит настолько же, насколько и я ее. Она меня поймет и простит. Как я всегда прощаю ее за то, что она наступает…
По этому случаю и в связи с этой гениальной идеей. Которая пришла ко мне впервые за все последние месяцы. Я и вызвал своего давнего и проверенного товарища Вано. Впрочем, вызвать его было не трудно. У нас не было секретарши. Но у нас было два кабинета на первом этаже четырехэтажного дома старой постройки. И я, находясь в двух с половиной метрах от Вано, не замедлил ему позвонить. И заявить серьезным деловым тоном.
— Товарищ Зеленцов, я вас жду.
И он не замедлил явиться.
— Привет, Ник, — первое, что сказал он, ввалившись своей громоздкой тушей в мой кабинет. — Ты что-то хотел?
— Вообще-то, на службе всегда чего-то хотят. Если хотят, чтобы служба продолжалась.
— Да, ну, — отмахнулся Вано. — Твоя игра слов мне ни к чему. Я отвык от сложностей. Скажи лучше сразу: что-то наклюнулось?
— Ну, зачем так примитивно, Вано? Почему я не могу позвать своего товарища ради простой душевной беседы? Вот скажи, Вано, так ли мы уж часто с тобой разговаривали по душам?
— Ну-у, Ник, — густо протянул Вано, — разговор по душам может состоятся только не здесь. Души разговаривают в другом месте.
— Не надо философии, Вано. Тем более от тебя. Ты ведь никогда не отличался философским уклоном.
— И слава Богу. Тем более я этого не хочу. Я просто думаю, наклюнулось ли еще одно дело?
— Ты не устал от дел, Вано?
— Я скорее устал от того, что мы почему-то занимаемся этими делами. Согласись, Ник. Ведь мы способствуем тому, чтобы человек оказался не в самом хорошем месте. В лучшем случае — за решеткой. В худшем — там, где как раз и можно мило поговорить по душам. А почему именно мы должны этому способствовать? Не проще ли оставаться в стороне? И не кажется ли тебе, что оставаясь в стороне, мы бы выглядели честнее? Согласись, что такие дела должен вести чуть ли не сам господь Бог. Ты ведь не претендуешь на это место, Ник? Чтобы решать: умереть человеку или нет? Послать человека к черту или оставить его в покое?
— Я вижу, что ты все-таки устал, Вано. Философские настроения обычно посещают только тогда, когда сильно устаешь. Уж это я точно знаю.
— Наверное, ты прав, Ник. И на твоем месте… Просто я подумал, что профессия актера — не самая худшая в этом мире. Во всяком случае, ее грязь не так уж и грязна. И не так уж и прилипчива. Особенно к совести.
— К совести прилипает многое, Вано. Независимо от профессии. Скорее в зависимости от самого человека. Но не в этом дело. Просто…
Я задумался и вновь перевел взгляд за окно. Грязные лужи. Темные ботинки. Мокрые зонты. Туманная пелена. Тоска. Все-таки я ненавидел осень. И все печали мог с чистой совестью списать на нее. В том числе и печали моего трезвомыслящего друга Вано.
— Наверно, это осень, Вано.
— Ты о чем? — он меня не понял. Хотя многое в жизни понимал. В том числе и осень. Просто, в отличие от меня, пора года никогда не влияла на его настроение.
— Просто это осень, — повторил я для себя.
— До осени еще две недели. — Вано машинально посмотрел на часы.
— Я так не думаю. И при чем тут часы?
Вано пожал плечами. Часы тут были ни при чем. И время года наступает независимо от нас.
— Или ты веришь, что завтра вновь всплывет солнце? — я вызывающе посмотрел на Вано.
Но он не ответил на вызов.
— Нет, Не верю, Ник, — усмехнулся он. — Осень — она и есть осень. Она, как ни какая другая пора года, приходит в любое время.
Я тут же согласно кивнул.
— И зимой бывает дождь, и летом, и осенью, и весной. Вот снег… Согласись, Вано. Снег же не пойдет летом. Или осенью. А осень… Она в любое время может случиться. И я за это ее не люблю. Почему-то именно она на все имеет право. Почему-то грязные лужи, блеклые тучи, хмурость утра может возникнуть в любой день. Но почему, Вано?
Вано пожал плечами. Хотя он в этот осенний день и был склонен к философии. Он не знал ответа.
— Возможно, это и неплохо. Осень, — лучшее, что выдал он мне.
Но мне это не понравилось. Я по-прежнему не любил осень. И по-прежнему хотел ее оттянуть.
И я оттянул.
— У нас нет никаких дел, Вано?
Он пожал своими широченными плечами. У нас не было никаких дел.
— К сожалению, у нас нет дел, Вано. Опять же к моему глубочайшему сожалению, все они случились летом. Почему-то именно летом всех тянет убивать, грабить и обворовать государство. Обидно, что не осенью.
— Ну-у, — протянул Вано. — Летом теплее. Согласись, что и преступнику хочется проворачивать свои делишки, когда светит солнышко и блестит утренняя летняя роса.
— Соглашаюсь. Но не могу согласится, что мне, человеку, выслеживающему преступников. Хочется делать это именно летом. Когда светит солнышко. Когда я не прочь позагорать… Как ты думаешь, мы не сможем договориться со всеми негодяями на этот счет?
— Если бы мы с ними договорились… Наверно, ты бы давно катался на мерседесе, а я наконец осуществил свое заветное желание — побывать в Италии.
— Я никогда не договорюсь с негодяями. И тебе не советую это делать. Иначе бы твои бессонные ночи в Италии обернутся для тебя психозом.
— Ладно, зачем ты меня вызвал, Ник? Ты что-то хотел предложить?
— Я? Нет… Впрочем… Впрочем, наверное… Если нет работы — это гораздо хуже, чем она есть. Поэтому, чтобы не развивать худшее в наших душах… Отдохнем, а, Вано? — предложил я на одном дыхании.
И Вано сразу же ответил. Он давно хотел отдохнуть.
— Отдохнем, Ник. Только там, где нам не светит работа. Даже если за нее будут предлагать бешеные деньги.
— Я не хочу много денег, Вано. Я хочу много отдыха.
Место для отдыха нам не пришлось долго выбирать. Во-первых, мы точно знали, что это должен быть юг. Много моря, много солнца и мало дождя. Там, где осень вступает в свои права позднее всего. Во-вторых, это должно быть самое чистое место не только в плане экологии. И даже не столько в этом плане. Главное, что там должно быть много законопослушных и морально устойчивых граждан. И мало бандитов. Сейчас они нам были ни к чему.
