Владимир Шлифовальщик
Ложка дёгтя
Берегитесь лжепророков, которые приходят к вам в овечьей одежде, а внутри суть волки хищные.
(Евангелие от Матфея, VII, 15)
Первая часть. В начале было слово
1Нищесвой Фил воровато оглянулся, вытащил из тайника накопник и добавил себе ума. Голова закружилась, как от браги из морквосвёклы, которую варит старая Лайга. Сразу же наступило просветление, и унылые окрестности Отстойника предстали в ином виде. Добавленные к уму пятьсот своев романтики сделали убогий окружающий мир загадочным и зовущим – самое приятное ощущение, ради которого Фил ежедневно наведывался к тайнику. От романтического созерцания окрестностей удовольствия больше чем от жёванки из толокнянника, которой тайно снабжает собратьев-нищесвоев выжига и прохвост Харпат.
В накопнике оставалось ещё решительности чуть больше трёхсот своев и всякая мелочь вроде электропроводности и упругости. Но Фил пришёл сюда, чтобы помечтать и полюбоваться окружающим неприглядным миром, поэтому решительность могла лишь помешать; он не стал ею накачиваться. А упругость вообще даром не нужна, не собирался же он скакать как блоховошь вдоль стенки Купола!
К приятному романтическому чувству, сдобренному умом, примешивалось щекочущее чувство тревоги. В трёх сотнях шагов от тайника – посёлок смотрил. Если патруль застукает Фила с накопником, беды не миновать. Сначала смотрилы будут долго и сладострастно пинать нарушителя, затем отволокут в посёлок, швырнут нищесвоя под абстрактор и превратят в абстра. А могут полениться тащить в такую даль и просто сунут в ближайший пересущ, откуда несчастный Фил вылезет в виде какого-нибудь прожорливого щелкача или ещё того хуже.
Но в том-то и вся хитрость, что сюда патрульные никогда не суются: здесь некого обессвойствить. Нищесвои от Обиталища так далеко не забираются. Собратья Фила копошатся в основном на Плоске, где полно словохлама, в котором можно отыскать неплохую обвещь и продать её смотрилам за чашку похлёбки. А если навычка попадётся, случайно затерявшаяся среди словохлама, или, ещё лучше, действяк, можно и недельный паёк заработать. Здесь же, возле Купола, не то, что обвещи, съедобных кореньев не найдёшь.
* * *
Нищесвой обвёл умным и романтическим взглядом окраины Отстойника. Позади Фила, шагах в пяти – полупрозрачная стенка Купола. С той стороны, в неведомом и загадочном Закуполье, иногда мелькали какие-то смутные тени, пробуждая любопытство. Справа – опасный посёлок смотрил, о котором не следовало забывать даже в минуты романтического экстаза. Слева в пятистах шагах рябит Ржавое Озеро с торчащими вдоль берегов корявыми кустами без листьев и какой-то склизкой гадостью. За озером, за этой огромной грязной лужей – обитель абстров: страшное место, куда даже вооружённые до зубов смотрилы побаиваются соваться. Впереди – сам Отстойник во всей красе. Горы ржавых прутьев, труб, тряпья и прочего мусора перемежались кучами словохлама: разноцветных хиканобусов, сломанных флибадонов и других неприятных вещей, из которых некоторые были недоопределёнными и выглядели особенно странно.
Проглоченный романтизм придавал унылому пейзажу загадочность и привлекательность. Созерцать родные места и мечтать о прекрасном лучше, чем накачиваться брагой и бить физиономии родным и соседям. В такие славные минуты чувствуешь себя чуть ли не наружником. Жаль только, что времени на мечты маловато – нужно успеть вернуться в обиталище, пока не выползли на ночную охоту квазиволки, толстоглазики, щипалки и другие малоприятные и нелепые обитатели Отстойника.
Если приглядеться, то можно рассмотреть нищесвоев на Плоске, занятых своими вечерними нехитрыми делами. Одни ищут мучнистые коренья – прибавку к скудному суточному пайку, другие роются в кучах словохлама и складывают найденную обвещь в большие грязные мешки. У Фила тоже есть такой мешок, в котором лежит мегест и парочка злапаусов. Обвещь, конечно, дрянная, но сгодится, чтобы отбрехаться от патруля, если вдруг попадётся.
* * *
Уловив движение со стороны посёлка смотрил, нищесвой отработанным движением убрал ум и романтику в накопник, который моментально запихал под коробку, завалив сверху разным хламом. Из ворот посёлка вышли двое смотрил в оранжевой униформе, вооружённые явломётами, и выволокли ободранного нищесвоя, до того убогого, что он скорее напоминал абстра. Оборванец рыдал в голос и бился в сильных руках смотрил. Те потащили его в сторону резко поглупевшего Фила. Нищесвой сжался, сердце его заколотилось, и он отбежал подальше от тайника: оставшегося ума хватило додуматься до этого. Смотрилы приближались, волоча оборванца; бежать было некуда – заметят моментально. Фил присел за зловонной кучей мусора, прижал к себе мешок с обвещью и зажмурился. Смотрилы, как назло, приволокли оборванца именно к той куче, за которой прятался романтик, и с размаху швырнули оборванца чуть не голову Филу.
– Вот теперь твоё место, нищесвой! – загоготал один из смотрил, пихая оборвыша ногой в бок. – Привыкай, принюхивайся…
Второй смотрила встрепенулся, заметив Фила, ткнул в бок первого и указал на сжавшегося романтика. Гоготавший немедленно умолк, подозрительно нахмурился, вынул из кармана унимер и направил его на романтика. Фил осторожно приподнялся, прижимая мешок с обвещью к груди и подобострастно хихикая.
– Норма, – произнёс первый смотрила, глядя на унимер. – Девятнадцать своев по среднему.
– А мне показалось… – недоверчиво проговорил второй, снимая с плеча явломёт и вгоняя явл в ствол.
Увидев оружие в руках смотрилы, Фил вздрогнул и попятился. Смотрила прицелился немного в сторону от романтика и нажал на спуск. На то место, где совсем недавно сидел умный Фил и любовался окрестностями, обрушился мощный град. Несколько крупных градин отскочили и щёлкнули романтика по лбу. Фил упал и закрыл голову руками, закричав от страха. Смотрилы удовлетворённо зареготали в обе глотки.
– Я ж говорю, что норма, – уверенно сказал первый. – Обычный нищесвой, глупый и трусливый, как шакалоид. Даже взять с него нечего. Хотя…
Он уверенно подошёл к испуганному нищесвою и отобрал у него мешок. Деловито поджав губы, смотрила выудил из мешка обвещь, брезгливо отбросил злапаусы, сунул в карман новенький мегест и швырнул мешок обратно Филу.
– Мегест изымается по имя Лепеста! – хохотнул второй смотрила.
При упоминании всуе имени господа Фил набожно перетреуголился правой рукой, одновременно подхватывая мешок левой. Смотрилы же, потеряв всякий интерес к романтику, подошли к оборванцу, рыдающему в куче мусора, для порядка потыкали в него стволами явломётов и отправились к воротам посёлка, закинув оружие за спину. Фил подождал, пока они скроются с глаз, подобрал злапаусы, сунул их в мешок и осторожно подошёл к нищесвою.
– Ну, здравствуй, новичок, – дружелюбно поприветствовал он лежащего и несильно пнул его.
Новенький немедленно завопил, втягивая голову в плечи. Фил за шиворот поднял его с кучи, поставил на ноги, встряхнул и наградил подзатыльником. Потом он обшарил карманы рванья, в которое был одет нищесвой, но они оказались пустыми. Глупо найти что-то в карманах после смотрил – те, конечно, давно всё выгребли.
– Будешь моим личным шустриком, – «обрадовал» оборванца романтик. – Пошли со мной.
Оборвыш втянул шишковатую голову в плечи и, испуганно озираясь, засеменил к посёлку смотрил.
– Да не туда, Лепест тебе в глотку! – сбогохульничал Фил, ткнув новичка в спину. – Здорово тебя обессвойствили!
Тычком романтик развернул оборванца по направлению к обиталищу нищесвоев и придал ему скорости другим тумаком. Новичок пискнул, вжал голову в плечи и, всхлипывая, побрёл, аккуратно огибая торчащие безлистные кусты и поминутно запинаясь о торчащие из земли ржавые арматурины. Фил брёл сзади, иногда останавливаясь, чтобы справиться с одышкой. При этом он успевал одной рукой ощупать обвещь в мешке, а другой притормозить оборвыша за шкирку.
– Ты откуда такой красивый? – спросил романтик во время одной из остановок. – Смотрила что ли бывший?
– Чего это? – содрогнулся новичок, заранее вжимая голову в плечи.
– Ничего! – пробурчал Фил. – Обессвойствили же тебя, болезного, под самый корень! Хоть бы капельку соображаловки оставили, шакалоиды! Ничего не понимает! Имя-то хоть помнишь?
– Чьё? – удивился оборвыш, остановившись и приоткрыв рот.
– Ну не моё же! Своё! Вот дурень!
– Герт, – представился новичок, тупо глядя перед собой.
– Ну, хоть что-то, – удовлетворился ответом романтик. – А ко мне можешь обращаться «господин Фил». Или просто «хозяин». Не бойся, я буду хорошим хозяином. Бить тебя сильно не буду, если провинишься…
Герт в ответ лишь втянул голову в плечи, ускорил шаг и едва не угодил в пересущ. Фил едва успел сграбастать ротозея за шиворот.
