Хеллоуинские истории
Сборник страшных рассказов и стихов
Редактор Надежда Гаврилова
Иллюстратор Павел Черепюк
Иллюстратор Александр Павлов
Иллюстратор Лилиана Скрипко
Составитель Алексей Жарков
© Павел Черепюк, иллюстрации, 2017
© Александр Павлов, иллюстрации, 2017
© Лилиана Скрипко, иллюстрации, 2017
ISBN 978-5-4485-1494-4
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Что здесь?
Перед вами сборник, составленный из произведений так или иначе связанных с темой праздника «Хеллоуин». Это один из самых необычных и загадочных праздников, корни которого уходят так глубоко, что люди до сих пор спорят, кто и по какому случаю его придумал. То ли древние римляне, то ли кельты. Наверняка известно лишь одно – праздник родился в языческой среде, и «все святые», именем которых он прикрывается, на самом деле языческие боги, злые или добрые, но бесконечно старые…
Их дымные тени, и поднимающиеся из глубины веков языческие страхи, вы найдете на страницах нашего сборника. Мы собрали самые разные истории: короткие и длинные, простые и сложные, мистические и кровавые, и даже стихи, и даже иллюстрации, от трёх разных художников.
Всего в сборнике 31 история, по одной на каждый день октября, и последняя к Хеллоуину. Читать их не обязательно по порядку, выбирайте случайно, так интересней, никогда не угадаешь, чем всё закончится.
Так что, включите настольную лампу, устройтесь в любимом кресле, накиньте на ноги плед и позовите с кухни кота – путешествие начинается…
И оно будет страшным.
Алексей Жарков.
Возвращение
Андрей Скорпио
За окном хрипло каркали тучные вороны, ежась от утреннего холода. Наступила пора, когда доброе теплое лето сменилось осенней поступью, а в воздухе ощущалось легкое дыхание зимы. Листья устилали собой землю, образуя желто-красные дорожки, а те полу-зеленые собратья, что еще держались на деревьях, сиротливо дрожали на ветру, цепляясь за тонкие ветки.
Прекрасное и грустное время. В такую пору часто ощущаешь незыблемость уходящего и наступление необратимого процесса увядания души и тела. То же чувствовал и я, наблюдая в мутное стекло за переваливающейся с лапы на лапу птицей. Ее перебитое крыло волочилось, словно плащ. Вороны на деревьях сочувственно прокричали что-то на своем удивительном языке. Птица тоскливо посмотрела на них, затем на небо, и уныло побрела прочь, не имея возможности вернуться туда, где обретала счастье, кружась в водовороте воздушных потоков. Я понимал ее и отчасти жалел, поскольку также, как и она, навек потерял свое счастье много лет назад.
Я всегда дивился природе воспоминаний. Воспоминания походили на раскаленные гвозди, что год за годом остывали, проникая в самую суть, чтобы остаться там навсегда. Казалось, что память стерлась, и годы сравняли с землей то место, где когда-то красовалось дерево с цветущими цветами радости. Но неловкое касание вновь рождало картинки, возвращая в то время, когда жизнь была такой же яркой и прекрасной, как радуга на голубом небе. И от этих воспоминаний становилось еще больнее. Я осознавал, что те мгновения не повторятся никогда, и пытался заглушить рвущиеся наружу слезы очередным напитком. Обычно это удавалось, но не в этот день: Самайн, Хэллоуин, Первый День Зимы. Много лет назад, в такой же осенний день, я потерял ту, ради кого, как мне казалось, появился на этот свет.
О, какая это была любовь! При всей банальности слова, поистине оно открывалось лишь тем, кто познал его суть по-настоящему. И я познал. Проведя почти двадцать лет в туманной серости будней, когда дни протекали за днями, а толпы людей без лиц проплывали мимо, я увидел богиню, и свет озарил нас. Слов не хватит описать ее внешность и чудный характер. Достаточно того, что души встрепенулись и полетели навстречу друг другу, а бесконечная музыка звучала в такт нашим сердцам. Ни ее, ни моя родословная уже не играли никакой роли. Обольстительная принцесса, нежная, словно нераспустившийся цветок розы, пленительная, как аромат амброзии. Муза, что принесла мне недолгое счастье.
Помню наши прогулки по набережной, когда мы были не в силах посмотреть друг другу в глаза. Но не от трепета перед первой встречей, а от еле сдерживаемого желания слиться в вечном поцелуе. Все мгновения до и после проносились мимо, все жеманные обеды, где приходилось кивать и улыбаться, все встречи бесконечных тетушек и дядюшек, смотрины невест… Каждый раз труднее сдержать порыв все бросить и уединиться с той, кто озарял мою душу. О, Боги, за что вы поставили нас по разные стороны баррикад? За что сделали меня хозяином громкого титула, а ее дочерью рыбака? Ужасно, что приходилось встречаться на окраине городка, дабы какой-нибудь прохвост в услужении моей семьи не доложил о нас; ужасно скрывать то, что не может быть скрыто!
О, воспоминания, вы снова бередите про́клятую душу. Душу, что живет в уединении в одном желании – забыться и исчезнуть. Но приходит новый день, и память возвращается.
«О, вы – воспоминаний муки,
За что тревожите меня?
Картины, запахи и звуки,
Как жар погасшего огня».
Я не мог более сдерживаться и яростно вскочил. Мой крик отразился от стен ветхого особняка, где когда-то принимали самых именитых гостей. Теперь тут гуляли разруха да мелкие насекомые. Птицы испуганно закаркали, отвечая на мой яростный зов. Но в этот раз я чувствовал не поддержку, а страх и одиночество. Я потянулся к бутылке и стал жадно пить. Не помогло. Разум оставался чист, а воспоминания становились все ярче и ярче.
Лес, речка, лужайка. Наша последняя встреча: ее улыбка и очи, от которых я не отрывал взгляда. Мы почти не притронулись к еде, созерцая друг друга. Все прошлое – физическое и материальное – ушло, уступив место эйфории от ее присутствия. Да, я хотел обладать возлюбленной, но в ином смысле. Я хотел ее душу, хотел раствориться в ней и вечно летать в небесах неземного блаженства.
Вновь эти воспоминания… Я не мог их больше терпеть! Душа тянула меня прочь из этого затхлого, пропахшего прошлым, помещения.
На улице – вечное утро. Ветер растрепал волосы, заставив содрогнуться и запахнуть пальто. Соседи-вороны радостно приветствовали меня громкими криками. Нечасто я нарушал их уединение, а когда это происходило, мы подолгу вели беседы, пока нас не разлучала ночь. Сейчас я хотел скрыться ото всего, что было вокруг, но больше всего от старых воспоминаний.
Боже, как же давно это было? Прогулки в лесу, тихие беседы и незримое, едва ощутимое прикосновение наших пальцев. Наши планы на будущее: суждено ли им было сбыться? Конечно, нет. Никто и никогда не обвенчал бы нас! Тогда мы пошли на хитрость и попросили благословение у природы, деревьев и земли. И они ответили нам шелестом листьев, яркими теплыми лучами солнца и щебетанием птиц. Свернутые кружочки коры стали нашими кольцами, вода из ручья – свадебным вином, а три лилии – букетом невесты.
Я ускорил шаг, продираясь сквозь колючки кустарников, что задевали за ноги, царапали руки и тянули к горлу свои искореженные пальцы. Ветер усилился, став холоднее, и ворот пальто уже не спасал. Начал накрапывать мелкий дождь. Небо рыдало, как рыдала моя душа. Она стремилась вперед, туда, где жило мое счастье.
Разрыв. То ощущение невозможно забыть, как и невозможно ни с чем сравнить. Наши души разорвали друг от друга в день праздника урожая. Тогда я ее потерял. Потерял навсегда… Моя семья прознала о нас… Предательство, продажное предательство за обещание чего-то большего! Денег, власти, знаний… уже неважно. Предательство не имеет оправданий и высшей цели. Мои друзья хотели для меня добра, так они говорили. Но их ядовитые слова не трогали меня, вызывая отвращение и ненависть. Да как они посмели предать мое доверие? Мою тайну?
Я почти бежал. Лес становился темнее, дождь усилился, почти скрыв от меня узкую тропинку. Но я знал, где надо повернуть, а где – притормозить, чтобы не споткнуться о корень.
Брат обманом затащил меня на охоту, но в качестве объекта выступила не лиса, лось или дикий кабан. О, нет. Моя муза, моя невеста… она была зверем, убегавшим от своры собак, а мой брат смеялся и целился в нее из ружья. Позади я видел свою семью и слышал их одобрительные крики.
– Стреляй же! – произнес брат. – Иначе ты покроешь позором нас и себя.
– Нет, прошу, – молил я, – мы убежим, скроемся, и вы никогда нас не увидите!
– Ты хочешь лишиться всего ради той, кто стоит дешевле, чем свинья?
– О, ты не прав, она стоит тысячи звезд! И даже этого окажется мало. Впрочем, неважно, если тебе нужен ответ – вот он: я готов лишиться всего ради минуты с нею.
– Я не могу допустить, чтобы честь нашего рода запятнал позор, – покачал головой брат. – Стреляй! Или ее загрызут собаки. Если любишь, подари ей быструю смерть.
