ИСКАТЕЛЬ № 3 1964
Артур КЛАРК
ЛЕТО НА ИКАРЕ
Рисунок В. НЕМУХИНА
Очнувшись, Колин Шеррард долго не мог сообразить, где находится. Он лежал в капсуле на круглой вершине холма, склоны которого запеклись темной коркой, точно их опалило жаркое пламя; вверху простерлось аспидно-черное небо со множеством звезд, и одна из них, над самым горизонтом, напоминала крохотное яркое солнце.
Солнце?! Неужели оно так далеко от Земли? Не может быть! Память подсказывала ему, что Солнце близко, угрожающе близко, оно никак не могло обратиться в маленькую звезду. Вдруг в голове у него прояснилось. Шеррард знал, где находится, знал совершенно точно, и мысль об этом была столь ужасна, что он едва опять не потерял сознание.
Никто из людей не бывал еще так близко к Солнцу.
Поврежденный космокар лежал не на холме, а на сильно искривленной поверхности маленького — всего две мили в поперечнике — космического тела. И быстро опускающаяся к горизонту на западе яркая звезда — это огни «Прометея», корабля, который доставил Шеррарда сюда, за миллионы миль от Земли. Товарищи, конечно, уже недоумевают, почему не вернулся его космокар — замешкавшийся почтовый голубь. Пройдет немного минут, и «Прометей» исчезнет из поля зрения, уйдет за горизонт, играя в прятки с Солнцем.
Колин Шеррард проиграл эту игру.
Правда, он пока на ночной стороне астероида, укрыт в его прохладной тени, но быстротечная ночь на исходе. Четырехчасовой икарийский день надвигается стремительно и неотвратимо, близок грозный восход, когда яркий солнечный свет — в тридцать раз ярче, чем на Земле, — выплеснет на эти камни жгучее пламя. Шеррард великолепно знал, почему все кругом опалено до черноты. Хотя Икар достигнет перигелия только через неделю, уже теперь полуденная температура на его поверхности близка к тысяче градусов по Фаренгейту.
Как ни мало подходил момент для юмора, ему вдруг вспомнилось, что капитан Маклеллан сказал об Икаре: «Самый горячий участок недвижимости во всей солнечной системе».
Несколько дней назад они воочию убедились, сколь справедлива эта шутка, — достаточно было сделать один из тех простейших ненаучных опытов, которые действуют на воображение куда сильнее, чем десятки графиков и кривых.
Незадолго до восхода один из космонавтов отнес на бугорок деревянную чурку. Стоя в укрытии на ночной стороне, Шеррард видел, как первые лучи Солнца коснулись бугорка. Когда его глаза оправились от внезапного взрыва света, он разглядел, что чурка уже чернеет обугливаясь. Будь здесь своя атмосфера, дерево тотчас вспыхнуло бы ярким пламенем.
Вот что такое восход на Икаре…
Правда, пять недель назад, когда они пересекли орбиту Венеры и впервые высадились на астероид, было далеко не так жарко. «Прометей» подошел к Икару в момент наибольшего удаления астероида от Солнца. Космический корабль приноровил свой ход к скорости маленького мирка и лег на его поверхность легко, как снежинка. (Снежинка на Икаре!.. Придет же на ум такое сравнение!) Тотчас на шестнадцати квадратных милях колючего никелевого железа, покрывающего большую часть астероида, рассыпались ученые, расставляя приборы, разбивая триангуляционную сеть, собирая образцы, делая множество наблюдений.
Все было задумано и тщательно расписано много лет назад, когда еще только готовились к Международному астрофизическому десятилетию. Икар предоставлял исследовательскому кораблю неповторимую возможность: под прикрытием железно-каменного щита двухмильной толщины подойти к Солнцу на расстояние всего семнадцати миллионов миль. Защищенный Икаром, корабль мог без опаски облететь вокруг могучей топки, которая всем планетам несет тепло и сделала возможной жизнь.
Подобно легендарному Прометею, добывшему для человечества огонь, космолет, названный его именем, доставит на Землю новые знания о поразительных тайнах небес.
Члены экспедиции успели установить все приборы и провести заданные исследования, прежде чем «Прометею» пришлось взлететь, чтобы отступить вместе с ночной тенью. Да и после этого оставалось в запасе еще около часа, во время которого человек в космокаре — миниатюрном, длиной всего десять футов, космическом корабле — мог продолжать работу на ночной стороне, пока не подкралась полоса восхода. Казалось бы, в мире, где рассвет приближается со скоростью всего одной мили в час, ничего не стоит вовремя улизнуть! Но Шеррард не сумел этого сделать, и теперь его ожидала кара: смерть.
Он и сейчас не совсем понимал, как это произошло.
Колин Шеррард налаживал передатчик сейсмографа на станции-145, которую они между собой называли «Эверестом»: она на целых девяносто футов возвышалась над поверхностью Икара! Работа пустяковая. Правда, выполнять ее приходилось с помощью выдвигающихся из корпуса космокара механических рук, но Шеррард уже наловчился; металлическими пальцами он завязывал узлы уже почти так же сноровисто, как собственными. Двадцать минут — и радиосейсмограф опять заработал, сообщая в эфир о толчках и трясениях, число которых стремительно росло по мере того, как Икар приближался к Солнцу.
Теперь на лентах записана и «его» кривая, да много ли ему от этого радости…
Убедившись, что передатчик действует, Шеррард расставил вокруг прибора солнечные отражатели. Трудно поверить, что два хрупких, не толще бумаги, листа металлической фольги могли преградить путь потоку лучей, способному в несколько секунд расплавить олово или свинец! И, однако, первый экран отражал более девяноста процентов падающего на его поверхность света, а второй — почти все остальное; вместе они пропускали совершенно безобидное количество тепла.
Шеррард доложил на корабль о выполнении задания, получил «добро» и приготовился возвращаться на борт. Мощные прожекторы «Прометея» — без них на ночной стороне астероида вряд ли удалось бы что-либо разглядеть — были безошибочным ориентиром. Всего две мили отделяли его от корабля. И будь Шеррард облачен в планетный скафандр с гибкими сочленениями, он, учитывая почти полную невесомость, мог бы просто допрыгнуть до «Прометея». Ничего, маленькие ракетные двигатели космокара за пять минут доставят его на борт…
С помощью гирокомпаса он направил космокар на цель, затем включил вторую скорость и нажал стартер. Последовал сильный взрыв под ногами, и Шеррард взлетел, удаляясь от Икара… и от корабля! «Неисправность!» — подумал он, холодея от ужаса. Его прижало к стенке, он никак не мог дотянуться до щита управления. Работал только один мотор, поэтому астронавт летел кувырком, вращаясь все быстрее. Шеррард лихорадочно искал кнопку «стопа», но вращение сбило его с толку. И когда он дотянулся до ручек, его первая реакция только усугубила положение: он включил скорость подобно тому, как нервный шофер сгоряча вместо тормоза нажимает акселератор. Всего секунда ушла на то, чтобы исправить ошибку и заглушить мотор, но звезды стали в его глазах светящимися колесами…
