Сергей Карамаев
Хронология
К вопросу о некоторых деталях биографии К. С. Мазура, героя романов и повестей А. А. Бушкова (цикл «Пиранья»)
Прежде чем приступить к разбору отдельных моментов, проясняющих биографию Кирилла Мазура, мне бы хотелось сделать несколько уточнений.
Первое: мне очень нравятся книги Бушкова. Более того, я искренне считаю Александра Александровича хорошим писателем. Я не очень люблю определение «массовая культура», поскольку сквозь него проглядывает легкий презрительный намек на массы, как на недалекую толпу, неспособную ни на что кроме простейших движений и простейших же запросов. Но в случае с книгами Бушкова это определение можно применить с полным правом — это именно хорошая массовая культура, т. е. та, которая понимается и принимается массами (помнится некто В. Ульянов, как раз был с этим полностью согласен, а уж он в массах понимал), это согласитесь, кое-чего стоит. В этом случае Высоцкий — именно массовый певец и представитель массовой культуры. Есть, однако же, еще один немаловажный момент. Высоколобые критики любят чохом относить к массовой культуре всё, что не укладывается в их стандарты «высокой культуры». Соответственно в одну корзину валят Бушкова, Донцову, Доценко, Маринину, и прочих авторов, несть им числа… Чисто с формальной точки зрения критики может и правы — против Ролана Барта, или там Марселя Пруста поименованные писатели ну как есть самая массовая (подразумевается «низкопробная») культура.
Позволю себе привести большую цитату из статьи Артёма Рондарева:
«…критика массовой культуры со стороны записных интеллектуалов всегда грешила полным незнанием предмета — в самом деле, не будет же интеллектуал слушать Мадонну, а критиковать ее надо, так мы это… тово… спросим у дочери, а там — кривая вывезет. Не первый раз словеса плести. Сказанное, впрочем, в равной степени относится к похвале массовой культуре со стороны „серьезной науки“: когда профессор Кнаббе расписал историю поп-музыки, восславив ее как феномен не помню чего, то даже незамутненный образованием поклонник группы „Король и шут“ нашел бы там бездну каких-то дыр, странных выводов и подозрительных генетических связей.
Короче, тупик. Образованные люди масс-культуру не знают, ибо брезгуют, а необразованные на то и необразованные, чтобы молчать в тряпочку. В результате раздаются только вопли неодобрения либо шулерские, как это теперь говорится, „разводки“. Далекие от поп-культуры люди находят в ней корень всего, вплоть до развала СССР и ранней беременности внучки, близкие же, если наделены даром речи, либо занимаются каталогизаторством из серии „это похоже на то, а то похоже на вон то, а уж вон то — вылитый Чайковский, только задом наперед“, либо срубают на ней большие деньги, дуря почтеннейшую публику рассуждениями о смерти культуры вообще, читанутыми в послесловии к „Имени розы“.
Меж тем, в массовой культуре масса полезного. Это такой срединный путь между Пушкиным и водкой. И хоть тот же Шенберг говаривал, что только срединный путь не ведет в Рим, хочется все же спросить: зачем же непременно каждый раз в Рим-то? Неужто нельзя дома посидеть или там просто в садик выйти — а он весной цветущий такой, садик-то, солнце сквозь деревья светит, на ум романс какой просится. Вот вы не задумывались над тем, что романсы — это не „ого-го“, а поп-культура в чистом виде? Не задумывались, потому что их Лемешев пел? А вы слова, слова послушайте. Так что, ей-богу, можно и без Рима, если не хочется. Волочь человека силком и тыкать харей в „Черный квадрат“ либо в серийную технику — вот уж где тоталитаризм-то. Кстати сказать, нигде нет такого количества императивов, как в речах производителей „серьезной“ культуры. Иногда возникает ощущение, что если ты их слушать не будешь — тебя сейчас на съезжую отправят.
Дело в том, что никакой культуры, кроме поп-культуры, у нашего среднего человека в голове не имеется. Убили ее большевики. Давно и с контрольным выстрелом. И потому, если средний человек решил предаться упоению сложными материями, — по бескультурию своему на прочих он будет смотреть как на приматов. Такой вот парадокс. Тем более поразительный, когда он верен не только для среднего человека, а и для самого что ни на есть носителя сложных материй. То есть, прямо в нос шибает. Возникает ощущение, что носитель сейчас отложит кисть или смычок, наденет малиновый пиджак и пойдет в ресторан жрать икру ложками. Смешно, но часто так и происходит. Разве без малиновых пиджаков обходится…»
В общем, я считаю, что это вполне развернутый ответ на возможные упреки в «массовости». И вообще, как сказал один неплохой писатель (Дмитрий Быков, если кому интересно): «Дело не в том, что для клерков надо писать иначе: писать надо для всех примерно одинаково. Если будет хорошо, так и чукча поймет».
Дело именно в этом.
Книги Бушкова написаны хорошо. Именно поэтому они читаются легко и с удовольствием, именно поэтому выхода каждой новой книги ждешь с нетерпением, а читая — сопереживаешь герою. А книги, допустим, той же Д… ладно, имя опустим, написаны плохо. Только и всего. Я не литературовед и посему о литературных особенностях книг Бушкова рассуждать не собираюсь — это пускай литературные критики рассуждают, им за профессиональное охаивание деньги платят.
Цель данного небольшого исследования — не злобное критиканство и тыканье пальцем — «а, вот тут он ошибся, ату его!», дободаться, как говорят в армии, и до столба можно, а всего лишь, уточнение некоторых моментов. Но поскольку в цикле повестей про Мазура и ошибок хватает, то равно будем рассматривать и их.
Людям, либеральных воззрений цикл Бушкова о советском военно-морском спецназовце Кирилле Мазуре может показаться недалекой и кровавой поделкой. Насчет недалекой… ну, это их право так считать, но вот почему-то Бушков — один из самых читаемых авторов ныне. А насчет кровавости… Несмотря на обилие драк, стрельбы, смертей и прочих ужасов цикл про «Пиранью», на мой взгляд не скатывается в кровавую кашу. В конце концов, Д’Артаньян крошил врагов направо и налево, и в «Трёх мушкетерах» кровь льется рекой, но никто ее кровожадной книгой не считает.
Есть нормальный литературный приём: между автором и читателем заключался негласный «договор об условности». С одной стороны — нарочитость, выдумка, а с другой: иллюзия «взаправдошности». И их комбинация создает особую притягательность. Тут всё должно быть, как любит выражаться Бушков, «в плепорцию». Оставь голое правдоподобие — и книга будет скучна, как документальный фильм об уборке яровых. Перегни палку с условностями — и читатель хмыкнет, ну-ну, мели Емеля, твоя неделя. Но правильное сочетание этих элементов, вкупе с туго закрученной пружиной действия, хорошим языком и неожиданными сюжетными поворотами даст именно тот эффект, на который втайне надеется любой автор — читателя за уши от книги не оттащишь. (Чему быв свидетелем — человек брал в руки книгу Бушкова, чтобы почитать минут 10… и оказывался потерянным для этого мира до тех пор, пока не была перевернута последняя страница). В произведениях подобных этим, приветствуются любые допущения и гиперболизация характеристик, лишь бы действие не скатывалось в дидактику и нравоучения — читатель будет читать, потому что подспудно всегда ставит себя на место героя. Конечно, приему этому сто лет в обед и такие вещи как то что, например, злодей никогда не может уйти от расплаты, он обречен изначально, каким бы могущественным он не был, а герой не может погибнуть даже если по нему в упор начнет бить артиллерия, ибо это означает невозможное: торжество несправедливости и смерть добра — затасканы до зевоты, но дело в том как ими пользоваться. А пользуется Бушков ими хорошо, только и всего.
А что касается несовпадений… Так, допустим, тот же Бонд лихо развлекается уже без малого полвека. Как ему было около 40 в конце пятидесятых — так ему и осталось около сорока в начале XXI века. И ничего, всё идет как надо.
Второе: во избежание недоразумений или может еще чего, подумалось, что лучше представиться заранее. Зовут меня Сергей Карамаев, 1971 г.р. По образованию — историк-американист (РГГУ + W&LU), учился и работал как в России, так и за рубежом, «неполный» кандидат (написанная, но до сих пор не защищенная диссертация по Гражданской войне в США). В числе хобби — история подразделений специального назначения, в частности армии США и некоторых стран Африки (Родезия и ЮАР), так что в этом вопросе более или менее разбираюсь (не хвастаясь скажу — что касается Родезии, то в этом вопросе я пока не встречал человека (здесь в России) у которого бы мог узнать что-то новое. Бог даст, встречу.) По профессии — журналист. Занимался переводами, в т. ч. и по военной тематике. Срочную служил сухопутчиком, 1989–1991. Если есть вопросы — [email protected] либо [email protected]
