Виктор Кувшинов
Ангел во плоти
(Пирамиды Астрала - 5)
Пролог
По одной из темных улочек летнего города шла троица слегка подвыпивших людей. Хотя было бы неправильно про них так говорить, так как называть двух девушек подвыпившими людьми не очень вежливо, а выражение «слегка подвыпивший» не очень подходило к их кавалеру, который, казалось, еле переставлял ноги, и единственное что его удерживало в вертикальном положении, было то, что он крепко держался сразу за обе талии.
И в общем-то не было бы никакого смысла обращать внимания на эту процессию, если бы на ее пути не встретилось препятствие в виде пары весьма удалых и тертых ребят.
— О-о! Какие красотули! — воскликнули чуть не хором удалые ребята. — А это еще что за чучело между вами болтается?
Чучело что-то невразумительно промычало, блаженно улыбаясь и никак не желая сообразить, что для него начинаются осложнения. Девушки же, понимая, что никому из их троицы от этого гоп-стопа не поздоровится, попытались спровадить встречных ребятишек:
— Шли бы вы своей дорогой и не добывали бы приключений на свои задницы! Разве не видите, это наш парень?
Но деланно решительный тон отповеди не произвел никакого впечатления на слушателей и они приступили к более плотной беседе:
— Эй ты, придурок, вали отсюда пока цел, а девушки с нами пойдут!
Странный, неустойчиво стоящий на ногах человек, озадаченно посмотрел на девушек, что-то буркнул и, широко улыбнувшись, смог из себя выдавить:
— П-привет, а д-девушки… а девушки со мной! Правда? — пьяный парень попытался посмотреть сразу на двух девушек и чуть не упал.
— Все, проваливай! — не стал больше ждать один из встречных и перешел к физическим уговорам.
Первую плюху еле стоящий на ногах парень словил, как полагается. Но потом произошло что-то странное. Вместо того чтобы валиться на асфальт, он продолжал неустойчиво болтаться и счастливо улыбаться. Девушки отпрянули в сторону и испуганно замерли, наблюдая, как два здоровых битюга пытаются отметелить их кавалера.
Битюги старались во всю, но все их удары почему-то не могли угодить во все так же неустойчиво двигающегося парня, как будто исполняющего веселый танец вусмерть пьяного матроса. Надо отдать должное одной из девушек — она тут же вызвала стражей порядка по мобильнику.
В какой-то момент танец пьяницы стал активней, и его руки то и дело стали попадать по больным местам нападавших. В результате, подъехавший наряд милиции увидел двух корчащихся на земле бугаев и одного пьяного в стельку типа, продолжающего мило улыбаться и удерживать равновесие в медленном танце.
Сержант почесал затылок, спихнув фуражку на нос, и попытался осмыслить самую несуразную ситуацию: по словам девушек, в дупель пьяный парень уделал двух почти трезвых громил, чисто из целей самообороны и защиты дамской чести. Смерив опытным взглядом уровень чести этих дам, работник органов, записал кратенько показания девушек и решил закинуть всех буянов в клетку до разбирательства, так как документов ни у кого из них с собой не оказалось.
Странный уличный танцор обрадовался возможности прокатиться и спросил заплетающимся языком:
— А р-руль дадите?
— Иди, иди в машину будет тебе и руль, пропеллер, только попозже в одно место… — усмехнулся страж порядка.
— А д-девочек возьмем п-покатать?
— Вали давай! Может еще шампанского заказать? Девушки домой пойдут.
— А жаль… — вздохнул парень и послушно залез в клетку.
Девушки остались на улице одни. Им было жаль своего случайного защитника. Вроде и не о чем жалеть, а словно, что-то хорошее, будто солнышко, заглянуло на минутку и ушло из их жизни…
Часть первая: Фэйсом об тэйбл
Глава 1. И-де-я?
«И-де-я?» — в моей голове, с трудом «выговаривая» слова, провернулась первая скромная мысль. Спустя совсем недолгое время откуда-то, хромая, в сознание вполз следующий уродец: «И-то-я?»
Я с невероятным усилием попытался свести в кучу глаза. Под набат в висках и грохот товарного состава, несущегося от уха до уха, мне все же удалось сфокусировать взгляд. Правда, надо признать, это не помогло ответить ни на один из животрепещущих вопросов. На расстоянии пары метров надо мной прорисовался пошарпанный потолок с обвалившейся штукатуркой. Сколько я ни напрягал мозги, знакомым он мне не показался.
Это только кажется, что ответить на столь насущные вопросы легко. Все зависит от того, в каком ты состоянии и теле. Поскольку с первым вопросом никак не прояснялось, мозги потихоньку стали «потеть» над вторым: кто же я? Процесс оживления бренного организма все-таки шел, несмотря ни на какие трудности адаптации, и следующей всплыла догадка: «Кажется, я знаю, где я!». Как ни странно, она не имела отношения ни к географии, ни к позиционированию на местности. Мне наконец вспомнилось, что я в Женькином теле.
Одновременно пришло заблудившееся где-то осознание того, кто я: «Буль, ангел Службы Развития Цивилизации, департамента… Какого же департамента? А-а! Какой, к черту, департамент, у нас же своя, душевная служба! А Женька пошел Сэйлар спасать с тамошней принцессой. Что, думаете, не пристало ангелу чертыхаться? А почем Вы знаете, что мне пристало и что не пристало? Вот пьяных ангелов Вы видели? Нет? А с похмелья? И что мы, ангелы — хуже людей что ли? Не можем себе иногда позволить расслабиться? Эх, одни вопросы без ответов. Только Вам советую не забывать, что дьявол с его воинством тоже из ангелов, хе-хе-хе! Ох-ох-ох! А вот с таких Великих Бодунов я, надо признаться, впервые прибыл!»
Ну вот, в первом приближении на главные вопросы ответы нашлись. Но дальше все было сложнее. В попытке углубленного исследования в области «и где я?» я неосторожно повернул голову набок, и тут же мир перевернулся верх дном. Спустя немного времени, сквозь канонаду боли в висках я догадался, что это не мир перевернулся, а я сверзился с лавки, на которой до этого возлежал кверху пузом.
Несмотря на все негативные ощущения, падение запустило в моем, то есть Женькином теле какие-то восстановительные механизмы и я смог, слабо трепыхаясь, влезть обратно на лавку и даже принять вертикальное положение, правда, только опираясь о стену. Мысли медленно, но уверенно начинали пробивать себе дорогу среди завалов в мозгах, образовавшихся после вчерашней гулянки. И самой неприятной новостью окружающего мира оказалась толстенная решетка, перегородившая выход прямо напротив меня.
Осторожно поворачивая голову, я оглядел помещение. Оказалось, что я нахожусь в совершенно пустой комнате, с лавкой у одной стены. Да, кажется, я угодил в еще тот переплет! Что же такого я натворил вчера? Потихоньку память стала возвращаться. Вроде бы я с кем-то хорошо посидел в кабаке. Но вот с кем? А что было потом? С «потом» оказалось совсем сложно, так как оно непослушно скрывалось в дымке приятных и не совсем приятных ощущений, и никак не желало являться моему воспаленному сознанию.
«Опять проблемы с этим реалом! Когда же я научусь обращаться с вверенной мне живой собственностью?» — за мыслями начала просыпаться совесть, но дальше развивать ей свою деятельность помешали внешние обстоятельства. Вернее одно обстоятельство, возникшее с другой стороны решетки.
Видимо, привлеченный моей возней, в коридоре появился зевающий представитель внутренних органов, причем, не моих, а государственных. Парню явно было скучно — он скептически посмотрел на меня. Я его понимал: видок у меня наверно был не самый свежий. Чувствовалось, что ему хотелось поразвлечься, но вот как — он пока сомневался. Чтобы мысли парня не съехали на нежелательный для меня лад, я с самым невинным видом спросил:
— И-де-я? — «Вот блин!» — язык, так же, как недавно это вытворяли мысли, совсем не поворачивался в пересохшем рту.
Но служивый понял — сразу видно профессионала:
— В обезьяннике!
Теперь не понял я, но, все же немного превосходя интеллектом (но, надо признать, не внешним видом) означенных животных, я сообразил, что нахожусь в чем-то вроде накопителя в одном из отделений этих самых государственных органов. Ну вроде прямой кишки. В соответствии с этой аналогией я уже быстренько догадался, что меня ждет, если не предпринять какого-нибудь срочного хирургического вмешательства. Я лихорадочно стал соображать, что делать: «Ах да! Я же забыл, кто я — ангел! Так и веди себя, соответствующим образом, используй свой потенциал всевышней любви!»
Я, не обращая внимания на все физические недуги, обуревающие несчастное Женькино тело, начал работу: растянул пересохшие губы в страдальческой улыбке и попытался придать взору всепрощающе-любящий оттенок. Не знаю, как выглядела со стороны эта пантомима: «сущий ангел» или через две «с» сущий от страха ангел, но, кажется, не очень, так как парень зло усмехнулся и крикнул кому-то в сторону:
