Ирина Красовская
Горгона
Остро заточенные когти угрожающим стаккато барабанили по офисному столу. В такт им в пластиковом стаканчике подпрыгивали красные карандаши для подчёркивания ошибок и чёрные гелиевые ручки для «верность перевода подтверждаю». Смятые листы распечатанного контракта были больше похожи на мишень для дротиков, чем на официальный документ. Славика, недавно зачисленного на место ушедшей на пенсию сотрудницы, целый час терзала в своём кабинете Горгона, то есть Галина Григорьевна — директор бюро нотариальных переводов.
— Вячеслав, твою дивизию! Кто так переводит? Я сегодня же свяжусь с милейшим деканом вашего переводческого факультета, чтобы посочувствовать его напрасным трудам. Бедный Кирилл Матвеевич, с какими «грамотеями» приходится работать!!! Как Вы вообще умудрились закончить университет, если… Ой, Леночка, принесите мне валерьянки.
Горгона — высоченная брюнетка среднего возраста с чёрными вьющимися волосами, стала похлопывать себя в районе сердца по белоснежной блузке. Худая узловатая левая рука с массивным перстнем и ярко-красными ногтями растягивала воротник. Женщина пучила глаза и противно кривила напомаженный рот.
“Вообще, какое сердце может быть у таких злобных существ. Директриса только и орёт с утра до вечера за малейшую ошибку. Вон, сейчас пар из ушей пойдёт, а из пасти ядовитая слюна капнет на стопку бумаги». Угрюмо размышлял Вячеслав Ищенков — белёсый, с рыжими ресницами парень, приклеившийся своими брюками из дешёвого материала к серому офисному стулу.
За последний месяц стул серии «Стандарт» хорошо изучил габариты нового, судя по всему, бездарного переводчика и не жаловался. Вес Славика не превышал пятидесяти килограммов вместе с несовременным прикидом и дешёвой “Нокией”. Не то что, свежеиспечённая пенсионерка Маргарита Валентиновна. Та весила центнер без малого, но, правда, приходила реже. Иногда вечерком после работы, хозяйка кабинета вызывала «Маргошу» и «девочки» гуляли: выпивали бутылку шампанского и съедали коробку «Птичьего молока» на двоих.
Зацепившись за вешалку у входа в кабинет, на лаковых копытцах прибежала встревоженная секретарша Леночка. Мелко трясущимися руками накапала кошачий наркотик — отвратительно пахнущую жидкость в стопочку для водки. Горгона добавила туда грамульку воды и одним залпом маханула спасительное снадобье, чтобы успокоиться и продолжить экзекуцию. Галина Григорьевна стала глубоко дышать. Пуговицы её блузки расходились в стороны, а в растворе стала виднеться белая кожа и даже женское бельё.
Славик смутился, ещё больше понурил голову. Распекаемый сотрудник предпочёл с фальшивым вниманием рассматривать потёртый линолеум под столом, лишь бы не встретиться с чёрным горящим взглядом своего руководителя и не видеть её растрёпанный вид. Только молился про себя: «Только бы эти пуговицы не треснули и не выстрелили в меня!»
Наконец, директор бюро, отказавшись от вызова врача, успокоилась и отправила Леночку назад в приёмную с просьбой заказать обед на двоих в кафе «Орхидея». Дыша на жертву едкой валерьянкой, продолжила допрос. Судя по тону, она устала общаться с ним, и хотела лишь уточнить детали перед официальной казнью. Через неделю у Ищенкова заканчивается испытательный срок.
— Итак, Вячеслав. Скажите мне, великий наш лингвист и мой персональный мучитель, множественное число слова «договор».
Слава всей своей веснушчатой шкурой почувствовал ловушку. Окончания односложных и многосложных, заимствованных и исконных слов не являлись его любимой темой в универе, как, впрочем, и многие другие. Не выспавшийся после ночных подработок на хлебозаводе, он обычно списывал домашки у своего сердобольного дружка Тёмы, а задумываться над правилами ему было недосуг. Да и текстовые редакторы помогали. Злополучный договор с бельгийской фирмой переводил в полглаза, вечерами и даже не делал вычитку. Понадеялся на авось. Но сегодня, видимо, резерв «авося» для него закончился. Всё ещё не глядя на Галину Григорьевну, Слава еле слышно промямлил:
— Договоры…или договора. Ммммм… Я забыл. Простите, я исправлю. У меня времени было мало.
Директриса глубоко вздохнула. Теперь её кровожадные ногти отстукивали легато. Очевидно, что она смирилась и приняла решение. В своей безумной фантазии, Горгона уже покусала змеями этого рыжего оболтуса, побила кожаными плётками, а его отрубленной головой поиграли в футбол самые страшные преступники. Она достала с ближайшей полки справочник орфографии и пунктуации и протянула Славику.
— Вячеслав, проверьте правописание слов, подчёркнутых красным карандашом. Попросите Максима зайти в кабинет. Он будет редактировать перевод. Ваша ставка уменьшилась на 10 % с сегодняшнего дня. Я не могу позволить потерять лучших клиентов из-за Вашей лени и невежества. Дедлайн горит. Можете идти.
Скованный в плечах, болтаясь в свободном на два размера пиджаке, Славик уныло двинулся в рабочий кабинет, ощущая на затылке красную точку киллера. Все штатные переводчики спрятались за компьютеры, слышалось лишь быстрое клацанье пальцев по клавиатуре и тихая мелодия из наушников. Наконец, Ксюша, самая молодая и сердобольная девица, оторвавшись от экрана, спросила страдальца участливым голосом медсестры:
— Как ты? Сильно досталось?
— Да, что-то слишком суровая сегодня. Чувствую, уволит она меня. Эх, как не кстати…
В ответ — равнодушное молчание коллег. Слава — хороший громоотвод, что его жалеть. Остальные переводчики выгодно выглядели на его фоне.
Через четверть часа, на пороге своего кабинета, появилась Горгона в кожаном чёрном пальто и сапогах на высоких каблуках в сопровождении Максима — холёного всезнайки. Она раздала дополнительные задания до конца дня, сегодня она в офис не вернётся. И ушла на тайную встречу в кафе «Орхидея». Целую неделю она переписывалась с импозантным начальником ЖЭСа Валерием, и сегодня он, наконец-то, пригласил её на свидание.
Ни для кого не являлось секретом, что у Галины Григорьевны ни мужа, ни детей не было, поэтому все свои неизрасходованные на семью силы она тратила на «обработку алмазов из сырого переводческого материала». Периодически, у неё всё же случались романтические встречи, итог которых на следующее утро был очевиден всем, вплоть до вахтёров офисного здания, расположенного в бывшем доме быта.
При положительном исходе Галиночка Григорьевна всех хвалила, могла и ставку поднять, или отгул оформить. Но при неудачном свидании, сотрудники старались не показываться ей на глаза. Документы летали по кабинету со скоростью света. Секретарша Леночка писала заявление об уходе на всякий случай. Даже пауки, засевшие в углах и за офисной мебелью, тряслись и молили о пощаде.
Любимчик директрисы Максим, снисходительно улыбаясь Славику, бросил копию перевода себе на стол и громко объявил своим тестостероновым низким голосом:
— Я в Дом чая, кто со мной?
Переводчики зашуршали плащами и зонтиками, воткнули в уши наушники и гуськом потянулись к выходу. Несмотря на мелкий дождь с утра, всем хотелось пройтись по свежему воздуху и вдоволь посплетничать о злоключениях Славика. О его
