Даниил Наевич Курсовский
Настоящий формидабль
Часть вторая
1
Когда мы вернулись домой, уже наступал вечер, очень теплый, как будто на дворе был уже не апрель, а самое настоящее лето. Едва разувшись, мама помчалась в свою комнату, открыла окно настежь, уселась за стол, и принялась «черкать», как она и говорила Анжеле. Карандаш в маминой руке летал по белой поверхности так, как будто он был живой, и сам знал, куда ему устремляться и где оставлять свой след — иногда совсем четкий, а иногда еле заметный.
Вид у мамы при этом сделался такой занятой и, одновременно, такой одухотворенный, что я сначала ею немного полюбовался, а потом тихонько переместился в свою комнату и занялся уроками.
Я по–прежнему был в платье. Я уже стал свыкаться с ним и не воспринимал его просто как «сценический костюм». Тем более что мне в нем было очень даже удобно.
Весь этот яркий шелк, эти кружева, рюши, воланы, рукавчики, десяток тонких нижних юбок, и, конечно, забавные трусики–панталончики, которые были на мне под платьем — все это было таким легким, нежным, особенным. И помогало мне чувствовать себя тоже очень легко, нежно и особенно.
Так что я до поры до времени отпустил Мишель в ее собственный мир, и она, очевидно, уже легла спать в уютном дортуаре пансионата вместе со всеми остальными воспитанницами ее школы для девочек.
Среди них, разумеется, была и Жюли, наконец–то отплакавшая и пережившая потерю своих замечательных панталон, волей случая попавших в руки «формидабль» садовника…
Время от времени я проводил руками по ткани своего платья, прикасался пальцами к шелку нижних юбок, оборкам трусиков, и снова и снова думал о том, что это платье и эти трусики сшила мама, еще не знавшая тогда, что шьет их для Мишель.
И для меня.
Уроки я сделал быстро, и уже принялся размышлять о завтрашнем дне. Я всегда по вечерам планирую завтрашний день. Привычка!..
И на этот раз злосчастная легкомысленная Карпухина, жалкий курилка Генка Хряпин, директор школы Амалия Захаровна и даже ужасная мадам Пинчукова, (Медуза — Горгона современного бизнеса!..) уже не превращались в моем воображении в какие–то фантастические и отталкивающие образы. На этот раз они заняли свои положенные места, все вместе и каждый по отдельности. И теперь я знал, что сумею справиться со всеми их проблемами, и с теми проблемами тоже, которые могут появиться у меня самого из–за их проблем.
Тут мои размышления прервала мама.
Она вошла в мою комнату и сказала:
— Я увлеклась работой и совсем забыла об ужине! А ты ведь наверное, проголодался?..
— Ну, не так чтобы очень, но немного есть! — признался я, прислушавшись к собственным ощущениям.
— Ну тогда я пойду по–быстрому что–нибудь приготовлю! — сказала мама.
— Давай вместе что–нибудь по–быстрому приготовим! — предложил я. — Например, поджарим колбасы с яйцами.
Мама взглянула на меня озабоченно.
— Я всегда рада твоей помощи, — сказала она. — Но мне бы не хотелось, чтобы ты испачкал это замечательное платье. Впрочем… Идея!..
И мама быстро выбежала из моей комнаты.
Тут же из ее комнаты донеслось хлопанье дверей шкафа, и еще звуки выдвигаемых и задвигаемых ящиков.
А еще через минуту мама прибежала обратно.
В ее руках был цветастый девчачий фартук, а глаза прямо–таки сияли.
— Вот! — радостно заявила мама. — Я вовремя вспомнила!.. Миленький фартучек, правда?.. Тоже одна из нереализованных идей… Давай–ка, я тебе его одену, и мы уже без проблем сможем заняться нашими кулинарными делами.
— Мама, у тебя там в комнате, наверное, настоящая пещера Сезам! — сказал я, пока мама надевала на меня фартук и завязывала его лямки у меня за спиной. — В ней все время обнаруживаются новые сокровища!..
Мама улыбнулась.
— Как это ни удивительно, ты прав! — сказала она. — И могу тебе сказать, что пока я искала фартук, я там нашла еще несколько сокровищ, про которые тоже просто забыла.
— Каких сокровищ?..
— Секрет! Пока секрет. — заявила мама. — Но думаю, что уже завтра ты о нем узнаешь!..
Ужин у нас получился что надо — ветчина с яйцами, булочки, апельсиновый сок, и даже по порции мороженого на каждого. Мороженое стояло в морозилке уже два дня, а мы, оказывается, про него просто забыли.
Дела!..
Или, может быть, наш холодильник тоже умел превращаться в волшебную пещеру Сезам?..
А после того, как мы с мамой убрали со стола, она вдруг предложила:
— Как насчет того, чтобы принять ванну?..
— Положительно! — сказал я.
— А как насчет того, чтобы мамочка тебя выкупала?..
— Ну, вообще–то я уже давно умею мыться сам! — сообщил я маме с удивлением.
— Ну, то — мыться! А то — купаться!..
— А разве тут есть разница?..
— И еще какая! Особенно, если это купание — не где–нибудь на озере, или в бассейне, а в ванной, и если ребенка купает его мама!..
Мама смотрела на меня с ожиданием, и с каким–то даже смущением. Но оно было связано вовсе не с тем, что вот мне уже десять лет, а он предлагает меня купать как малыша. Оно было связано с чем–то другим.
«С чем же?» — подумал я.
И еще я подумал: «Ну что такое — десять лет?.. Это ведь еще совсем мало!»
К тому же маму я никогда не стеснялся. С чего бы ради?.. Это вообще странное правило — что до поры до времени ты как бы «ничего не понимаешь» и поэтому не стесняешься, а вот когда «начинаешь понимать», то тогда, выходит, надо начинать стесняться!..
Мне кажется, наоборот. Если понимаешь — то и не стесняешься. А если все понимаешь и не видишь причин стесняться, но делаешь вид, что стесняешься, потому что «так положено» — значит, врешь. А я не люблю вранья. И мама не любит.
— Ладно. — сказал я. — Наливай ванну! А я пока разденусь.
— Не надо! — быстро возразила мама. — Я сама тебя раздену!..
И мама быстро убежала в ванную, оставив меня в легком недоумении.
Что за чудеса?..
Что это сегодня с ней случилось?..
Столько лет она стремилась предоставить мне как можно больше самостоятельности, и в мелочах, и в чем–то крупном, важном, столько лет она выращивала из меня настоящего мужчину, и вдруг проявляет такую повышенную заботливость!.. Того и гляди, она начнет со мной сюсюкать, чего и вообще никогда себе не позволяла!..
Что за перемена такая?..
Как ее понять?..
..И вдруг откуда–то из другого мира, из прошлого, воображенного мной самим, донеслось чье–то очень проказливое, и, одновременно очень понимающее хихиканье.
Я услышал его очень даже явственно!..
Конечно, это хихикала Мишель. Ей–то все было понятно! И через миг многое стало понятно и мне, только я не стал переводить свое понимание в слова.
Из ванны доносился шум воды.
Я прошел по комнате туда сюда, улыбаясь и вновь прикасаясь к бантам, оглаживая свое платье, и чувствуя себя очень даже хорошо.
В комнату снова вошла мама.
— Ну, пока ванна наполняется, давай–ка я займусь тобой! — сказала она уже почти без смущения. — Садись на стул, я расплету тебе банты!..
Руки мамы были очень нежные. Она очень старалась развязать все узлы так, чтобы даже случайно не дернуть меня за волосы.
И ей это удалось!..
— Так, а теперь вставай, надо снять платье!..
Я послушно встал.
Мама расстегнула молнию сзади на платье — ту самую молнию, с которой мне пришлось повозиться, когда я ее застегивал — затем взяла платье со всеми его нижними юбками обеими руками и потянула его с меня вверх.
— Тянем–потянем… Снимаем… Вот так! — приговаривала мама при этом. — Замечательное ощущение. Я снимаю платье с собственного сына, и мне это очень даже нравится!..
Я остался в одних кружевных трусиках.
А мама, не торопясь, расправила платье и повесила его на плечиках в мой шкаф.
Это было первое платье в моей жизни, которое теперь висело в моем собственном шкафу!.. Висеть там оно имело полное право, потому что это ведь было мое собственное платье.
Обернувшись ко мне, мама с улыбкой меня оглядела.
— Эти трусики очень тебе идут! — заявила она. — Ты в них такой лапочка!.. Между прочим, это был мой первый опыт в изготовлении детского белья. И белья вообще. Ну а тебе–то самому как они?..
— Хорошо. — сказал я. — Немножко необычно, но очень удобно. И еще мне как–то… как–то так приятно понимать, что на мне — все эти кружева и оборки!..
— А мне приятно видеть на тебе все эти кружева и оборки. — сказала мама.
— Потому что я в них похож на девочку?.. — спросил я прямо.
— Отчасти и это. — тоже прямо ответила мама. — Когда у тебя есть только сын, иногда нет–нет, да и помечтаешь о дочери!..
— А когда у тебя есть только дочь?..
— Тогда, соответственно, начинаешь мечтать еще и о сыне!..
