Мент. Ростов-папа
Глава 1
Меня охватил гнев. Я кинулся на Радека, чтобы схватить его за горло и придушить, однако мои руки перехватил его исполин-помощник.
Он был не только большим, но и очень быстрым.
Радек покачал головой.
— Не стоит, Георгий Олегович, иначе я буду в вас разочарован.
— Плевать, что ты обо мне думаешь! — вспылил я. — Ты арестован, гад!
— Я? Арестован? — притворно удивился он. — И какое же обвинение вы собираетесь мне предъявить?
— Покушение на меня, а также убийство Гайдо и Куделина!
— Вот оно что, — задумчиво протянул он. — У вас и доказательства, конечно, имеются?
— По убийству Гайдо и Куделина — да. На месте преступления я нашёл ваш швейцарский нож.
— Мой нож? — задумался он и достал из внутреннего кармана шубы брата близнеца орудия убийства. — Этот что ли? Так он как был, так и остался при мне.
Лицо Радека приблизилось к моему. От него пахло приторным одеколоном.
— Вы, наверное, что-то путаете, товарищ Быстров, — весело произнёс Радек. — Я — ответственный совработник, а вы пытаетесь навесить на меня убийство в худших традициях бульварного чтива. Кроме того, на момент убийства у меня железное алиби. Его с удовольствием подтвердят мой шофёр и мой телохранитель.
Радек равнодушно улыбнулся.
— Я не говорил, когда их убили! — заметил я.
— Разве? — протянул он. — А нам послышалось, будто вы об этом сообщили. И опять же — у меня сразу два свидетеля.
— Я найду доказательства и засажу тебя за решётку! А ещё лучше — сделаю всё, чтобы поставить тебя к стенке!
— Какой же вы упрямый, товарищ Быстров! Неужели думаете, что это так просто: взять и посадить меня, секретаря Коминтерна?
— Твоя должность тебя не спасёт!
— Вы же умный человек, Быстров. Умный и очень опасный. Вы так меня испугали, что я отдал Гайдо команду вас ликвидировать. Да-да, мы с ним знакомы уже не один год. Пересекались по линии Коминтерна… А недавно всего лишь разыграли небольшую сценку. Очень мне уж хотелось познакомиться с вами лично. Как говорят русские: лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. И да, предвидя ваш вопрос — товарищ Катаяма здесь абсолютно ни при чём. Он честный коммунист.
— Чем я вас так напугал? По-моему, прежде наши пути не пересекались.
— Ошибаетесь, Георгий Олегович. Это из-за вашего вмешательства нам пришлось свернуть целый ряд операций с Гохраном. Мы понесли серьёзные убытки.
— Нам? — удивился я.
— Разумеется! Вы же не думаете, что такие масштабные операции под силу одиночкам. Конечно, нет. И да, я тоже не конечное звено в цепочке. Есть кое-кто гораздо выше меня. И уж он-то точно вам не по зубам.
— То есть моя вина в том, что я помешал набивать ваши карманы?
Радек вытер лоб.
— Грубо, товарищ Быстров, очень грубо. Лично меня материальные ценности не интересуют.
— А что вас интересует?
— Власть и… мировая революция. Все те ценности, которые проходили через нас, мы пускали на благую цель — восстание народных масс в Германии. Деньги — кровь революции, без них она невозможна. Победа немецких трудящихся всколыхнула бы всю Европу! Да что там Европу — весь мир: САСШ, Канаду. Мексику… Жаль, что ни Ленин, ни Сталин не прислушались к нам и решили строить социализм в отдельно взятой стране.
— Кажется, я начинаю догадываться, кто стоит за вашей спиной, — кивнул я. — Лев Революции, товарищ Троцкий?
Радек всплеснул руками.
— Ну вот, наконец-то вы стали оправдывать вашу репутацию, а то я уже начал расстраиваться. Да, мы с товарищем Троцким хотим установить диктатуру пролетариата во всём мире. И да, нам очень нужны надёжные, а главное — умные соратники. По этой причине я предлагаю вам заключить с нами союз.
— Галантерейщик и кардинал, — пробормотал я про себя с усмешкой.
— Что? — вскинулся Радек.
— Да так, не обращайте внимания. Раз вы так откровенны со мной, пожалуй, я воспользуюсь ситуацией и задам вам парочку вопросов.
— Почему нет?! Я хочу видеть вас на нашей стороне.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Вы приказали Гайдо ликвидировать меня — почему он решил сделать это чужими руками?
— Наш бедный несчастный товарищ Гайдо не мог взять на душу грех убийства человека, который ему был симпатичен. Вы понравились Франтишеку, Быстров. Он очень вас уважал. А потом, когда Чухонец и его подручные не справились, уговорил меня дать вам шанс. Только никто не ожидал, что вы нападёте на его след раньше, чем состоится наш разговор.
— А потом Гайдо стал вам опасен, и вы его устранили.
— У меня не осталось выбора. Разумеется, убивал не я лично, я скорее теоретик, чем практик. Помог мой помощник — Густав, — Радек кивнул на исполина. — Он надёжный, сильный, педантичный, как все немцы, но, к сожалению, не так умён, как хотелось. Что скажете насчёт моего предложения, Быстров?
— Ничего не изменилось. Я — мент, и я должен тебя посадить!
— Тогда Густаву придётся тебя убить.
— Посмотрим, как это у него получится! — сказал я.
Густав успел к этому моменту отпустить меня, чтобы мы могли спокойно разговаривать с Радеком. Я врезал ему ребром ладони под кадык, затем схватил шофёра и приложил его башкой об руль.
Радек страшно побледнел, дёрнул дверцу машины со свой стороны и выскочил наружу.
Я спокойно вышел из авто. Коминтерновец быстро взял себя в руки. Он перестал паниковать, остановился и замер, насмешливо глядя на меня.
— Ну что, всё ещё хочешь меня арестовать?
— Скорее пристрелить.
— Тогда чего ждёшь? Твой револьвер у Густава, возьми его, а я подожду. Кстати, у меня нет оружия, если не считать ножа. Но я не собираюсь облегчать тебе участь: нож останется в кармане. Не тяни резину, Быстров. Бери револьвер и стреляй.
— Ты скотина, Радек! Ты спокойно идёшь по трупам вперёд.
— У меня хотя бы есть благородная цель, Быстров! А у тебя нет ничего, кроме работы. Неужели тебе так нравится копаться в человеческом дерьме?
— Хватит пафоса! Сейчас твои подельники очухаются, и мы поедем на Петровку.
Глаза дежурного превратились в два блюдца, когда он увидел, кого я притащил и велел запереть в камеру.
Я знал, что этот раунд будет проигран, что Радек прав, когда говорил о доказательствах, но уже не мог остановиться. Этот фарш назад не провернёшь.
Как только за троицей захлопнулись двери камер, я вернулся в свой кабинет и опустился на стул. На душе было скверно.
Уже вторые сутки на ногах без сна, я давно не ел, устал как собака, а впереди маячили сплошные проблемы. Даром арест Радека не пройдёт. Непременно будут последствия.
Плевать!
Я услышал чьи-то быстрые шаги по коридору, кто-то подошёл к дверям кабинета.
Ну вот… Началось.
— Быстров, ядрёна корень! Ты чего творишь, а? — Никогда прежде мне не доводилось видеть Трепалова таким разъярённым.
Не давая мне раскрыть рот, он продолжил:
— Я ушам не поверил, когда мне сообщили, кого ты закрыл! Ты хоть понимаешь, что натворил?
— Радек — убийца. По его приказу меня хотели убить, это его подручный зарезал Гайдо с любовником.
— Это он сам тебе сказал? — уже гораздо спокойней спросил Трепалов.
— Да, сам, где-то час назад.
— И, конечно, собственноручно подписал признание, когда ты припёр его к стенке кучей доказательств? — теперь в его голосе сквозила злая ирония.
— Максимыч, у меня на Радека нет ничего, кроме его слов. Только он не станет давать против себя показания.
Я рассказал Трепалову, как всё было. Выслушав меня, он раздражённо ударил кулаком по столу.
— Будь на твоём месте, кто-то другой, в жизни бы не поверил!
— Я сказал чистую правду, Максимыч.
— Верю, — вздохнул он. — Тебе я верю как самому себе. До нас доходили слухи, что наверху не всё спокойно, но чтобы всё было настолько плохо…
— Идёт борьба за власть. Владимир Ильич серьёзно болен, его дни сочтены, — я не стал озвучивать, что Ленин умрёт в 1924-м году.
