Не как у всех
Olga Vogue
Дизайнер обложки Виктория Сакши
© Olga Vogue, 2017
© Виктория Сакши, дизайн обложки, 2017
ISBN 978-5-4483-6293-4
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Его голубые глаза, смотрящие далеко в небо, улыбались и, казалось, о чем-то говорили. А тело, как у разбитой куклы, небрежно валялось на мокром холодном асфальте с оторванными рукой и ногой… Я что-то кричала ему, а он все молчал и молчал… И не ответит мне теперь уже никогда… Совсем никогда…Глава 1
Как тяжело утром отрывать голову от подушки. Так и хочется еще поваляться, понежиться и насладиться последними минутами приятных снов. Они как мягкие, пушистые, белые одеяла накрывают тебя теплом и ты видишь сказку, в которую хочется верить. И так не хочется просыпаться, понимая, что ты опять попадешь в ту реальность, которая здесь и сейчас.
– И почему я здесь?
Этот вопрос, все так же парил в воздухе, как белый аист.
Последние яркие картинки моего сна, вдруг резко оборвал знакомый голос.
– Где мои носки?! Где мои трусы?! – орал мой папа, подскакивая с кровати, глядя на будильник и понимая, что времени на сборы уже мало.
Мама почему-то всегда все перекладывала и перекладывает с места на место. Мужчины любят: где положил, там и взял. Это я теперь из опыта понимаю и никогда не трогаю мужнины вещи.
– Сколько можно ждать?! Ну почему каждое утро одно и то же?! Ну почему все в одно и то же время хотят в туалет?! Я же на работу опаздываю! – продолжал орать он, пытаясь достучаться до мамы в ванной комнате. А она и не думала торопиться.
– Ничего, подождешь! Нужно уступать женщинам! Мы должны быть в приоритете! – всегда повторяла она.
– Вставай раньше, чтобы быть первым в очереди! – продолжала мама, обращаясь к нему, сдержанно и лаконично выбрасывая свои фразы одну за другой.
Так начиналось каждое утро.
Родилась я в хорошей по тем советским временам, интеллигентной семье. Расскажу, как жили интеллигенты в Союзе. Звучит красиво – интеллигентная семья! Кажется, ну все должно быть красиво и гармонично, как-то по-особенному, но не тут-то было…
Мама – врач, папа – старший преподаватель на кафедре легкой атлетики в Институте физической культуры и спорта. Я ими очень гордилась. Гордилась самим статусом – интеллигенты. Это было очень приятное чувство, потому что в нашем классе у всех родители – заводчане, а у меня не как у всех – интеллигенты. Мне казалось, это выделяет меня, делает иной, не как все. У меня по жизни все не как у всех. Даже когда аппендикс удалили, шов развалился и я в больнице провалялась не две недели, как положено, а четыре, и шов у меня теперь на полживота, а не как у всех – маленький и аккуратный. Ходила в музыкальную школу. Опять же, не как все, потому что удовольствие это недешевое и не каждая семья могла себе это позволить. А меня – баловали. И к тому же, как оказалось, у меня был музыкальный слух. Мне даже купили пианино. Ни у кого не было, а у меня было! «Долбила» гаммы, как сейчас помню, часами напролет. И быть не как все уже не так было сладко.
– И за что мне такое наказание? – бормотала я про себя, начиная опять играть новую гамму, бросив предыдущую, потому что в десятый раз споткнулась.
– Все дети как дети – на улице гуляют, а я? Как проклятая какая-то сижу здесь и все играю, играю…
– Зачем мне все это? – поворачивая голову, глядя в окно и видя своих подружек, играющих во дворе, причитала я.
Трудно было, но я старалась, потому что хотелось все-таки от всех чем-то отличаться и быть особенной, быть лучшей, не как все! Часто плакала, потому что не легкое это хобби – игра на пианино, частенько тройки получала, а хотелось всегда пять, да не тянула. Никогда не считала себя талантливой, но была и есть трудяга. Почему-то на академических концертах у меня всегда потели руки и техника у меня снижалась. Соответственно, и оценки. К тому же у меня был постоянный панический страх перед экзаменаторами. Мой преподаватель Ирина Вадимовна Блохина, как сейчас помню, всегда давала мне довольно сложные произведения, не как всем. Вот интересно, почему? Наверное, она все-таки верила в меня и в мои возможности. Например, мы играли концерт Баха для фортепиано в четыре руки. Это довольно сложно, но интересно и необычно и не как у всех!
«I am the only child» – это значит, в нашей семье я один-единственный ребенок.
У меня не было ни брата, ни сестры. К счастью это или к сожалению, но у меня нет опыта с кем-то что-либо делить. Несмотря на это, чувства жадности и скупости у меня абсолютно отсутствуют. И я, мне кажется, выросла хорошей, доброй, щедрой женщиной. Последнее сниму и отдам, если нужно, без всякого сожаления и с удовольствием!
Мама пахала «на полторы ставки» – это термин у медиков такой. Старалась побольше заработать. И она очень хорошо зарабатывала по тем временам. Рублей 120—150 в месяц. Она всегда была очень занята. Работа была очень ответственная – трансфузиолог. Заведующая станцией переливания крови – так звучала ее должность.
Я всегда любовалась ее белоснежным халатиком, когда изредка забегала к ней на работу, и высоким, хорошо накрахмаленным, таким же белоснежным высоким колпаком, которым она прикрывала свои красивые каштановые волосы. Держала она себя всегда очень уверенно. Четко и красиво говорила. Чувствовалось, что она – руководитель. Кругом была идеальная чистота и пахло нашатырем.
– Какая же она у меня все же красивая! – восклицала я про себя.
– Ей так к лицу этот халатик и колпачок!
– Может, тоже в мед податься? Скоро выпускной, а я так и не решила куда… – спрашивала я себя, любуясь мамочкой.
Каждый день для нее был рискованным и очень ответственным, потому что вся ее деятельность касалась человеческой жизни. Одна малейшая ошибка – и человек мог умереть. Любила моя мамочка рискнуть. Я ее видела только по утрам и по вечерам. Ни одной сказки она мне в детстве не рассказала, но всегда заплетала мне, полуспящей, волосы в косу перед школой ранним утром, и у нас всегда было что «пожрать», как она говорила. Не так, как у моей подруги Тани, приходишь к ней домой, а там бабушка:
– Мяса нет! Жрать нечего! – и закрывает дверь кухни под самым носом.
К моей маме приходишь, первый вопрос:
– Кушать будете?
Для нее питание всегда было важно. Ведь она же – врач. Пол не помоет, а покушать есть всегда.
Папа все искал молодые таланты и лепил из них мастеров спорта.
Мне казалось, что он действительно нашел себя в этой жизни и выглядел очень счастливым мужчиной! А что может быть еще лучше, когда у тебя любимая работа! Роста он был невысокого, среднего, можно сказать. Но был достаточно хорошо сложен и обладал упругими, подкаченными мышцами, а также шикарным прессом, чем всегда очень гордился. Папочка всегда был для меня примером для подражания, как же все-таки можно да и нужно выглядеть в его возрасте. А ведь ему уже пятый десяток пошел. Каждое утро он с радостью торопился на работу, где его ждали любимые ученики. Он прямо жил своей работой! Часто уезжал на сборы, т.е. командировки куда-нибудь на юг, месяца на два, на три, прям как на вахту! Но всегда возвращался с полными сумками подарков для меня и для мамы, видимо, все-таки скучал и любил нас!
Его я видела только по выходным, потому-то утром он еще спал, когда я собиралась в школу, стараясь встать пораньше и не слышать его крики, а вечером я обычно уже спала, когда он возвращался с работы.
Меня баловали, и у меня была собака. Звали его Айка, белоснежный пушистый шпиц. Он был мой самый лучший друг! Я с ним все время разговаривала и делилась своими проблемами. Он дружески слизывал слезы с моих глаз после неудачных выступлений в музыкальной школе, когда я вся расстроенная возвращалась домой. И только ему я могла доверять и рассказать всю правду, и я была уверена, что он никогда никому ничего не расскажет. А вот велосипед мне так и не купили… Единственная мечта, которая так у меня и не сбылась. Видимо, не так уж сильно я этого хотела.
Мама почему-то всегда называла папу по фамилии:
– Юдин! Есть будешь?
И когда я приходила к своей лучшей подруге Леночке Гремицких, то видела там совершенно другую картинку:
– Вовочка, пойдем пообедаем! Все готово, дорогой мой! – говорила тетя Тамара, накрывая на стол. У них всегда была какая-то особенная атмосфера дома – такая атмосфера любви и какого-то глубокого уважения друг к другу.
– Хорошо, Тамарочка, спасибо большое, уже бегу! – отвечал дядя Володя, заканчивая мастерить что-то в подсобке.
Вот повезло же Леночке с родителями, а у меня:
– Юдин! Юдина!
Я всегда чувствовала себя одинокой. У мамы была своя жизнь, у папы – своя. Мы никогда никуда не ходили втроем ни по выходным, ни по праздникам. Даже спали они всегда в разных комнатах. Иногда я даже спрашивала себя:
