Ванда Мараховска, Анна Мильска
Сказки далеких островов и стран
О султане Дарае, о газели и о нищем (Суданская сказка)
Давным-давно, много лет тому назад, жил в одном городе человек по имени Дарай. Он был очень беден, а когда у него умерла жена, он совсем пал духом и до того обнищал, что часто с утра до вечера просиживал голодный. Потом, чтобы прокормиться, он начал собирать подаяние по домам, выискивать отбросы в городских мусорных ямах. Ему приходилось подолгу копаться, чтобы найти засохшую ячменную лепешку или огрызок банана.
Однажды, когда он, как обычно, рылся в мусоре, вдруг что-то блеснуло, и Дарай, не веря своим глазам, выудил из кучи отбросов серебряный шиллинг.
Долго вертел он монету в руках, рассматривал ее, перекатывая на ладони, и думал:
«Куплю-ка я себе хлеба, много, много хлеба. И мяса — сочного, чудесного, ароматного мясца! И еще, может быть, хватит на какую-нибудь одежку, ведь сквозь дыры моего тряпья уже тело просвечивает… Ого-го-го! Целый серебряный шиллинг! Значит, счастье мне еще не изменило».
И Дарай бодро зашагал к базару.
Смотрит — идет посреди улицы крестьянин с большой бамбуковой корзиной и во все горло кричит:
— Газель, газель, прекрасная молодая газель!
— Эй, послушай, — окликнул его Дарай, — что у тебя в этой корзине?
— Газель, газель, купите живую газель! — продолжал крестьянин зазывать покупателей.
— А ну, неси-ка ее сюда, посмотрю, что за газель, — сказал Дарай.
В толпе вокруг Дарая поднялся хохот.
— Делать тебе, видно, нечего, — кричали Дараю, — только голову людям морочишь!
— Чего вы смеетесь над ним? — удивился крестьянин. — Не было бы у него денег — не стал бы он меня подзывать!
— Ха-ха-ха! — не унимались зеваки, — да ты только приглядись: все свое богатство он из помойки выскабливает. Каждый день копается, как курица в мусоре!
— Был бы у него хоть грош за душой, он и думать не стал бы о твоей газели, а купил бы себе горсть проса — он ведь вечно ходит голодный! — воскликнул толстый продавец ковров. — Сам себя не прокормит, а то еще будет газель кормить!
— Да что там, Дарай только морочит всем головы! — откликнулся хозяин лотка с фруктами, — у него и на горсть фиников денег не хватит!
— Ну, я знать ничего не знаю. Я — купец, а он — покупатель, — отозвался крестьянин, почесывая затылок, и зашагал к Дараю. Люди гурьбой двинулись за ним, любопытствуя, что будет дальше.
— Эх, дорогие, в нашем деле ведь и так случается, — рассуждал на ходу крестьянин, — подзовет, бывало, меня богач: «Эй, слушай, ступай-ка сюда, продай свою газель». А потом, как рассмотрит ее вблизи — начнет нос воротить. И мала она, мол, слишком, и дорого, мол, я запросил за нее… Так и не возьмет ее. А бедняк, бывает, скорее купит. В торговле ведь никогда вперед не угадаешь!..
— Да ты что, не веришь нам? — уговаривали его прохожие. — С тех пор, как умерла жена Дарая, у него и гроша ломаного за душой нет. Любопытно только, как он теперь извернется, когда ты убедишься, что покупать твой товар он и не собирается! Но ты уж не спускай ему, проучи хорошенько палкой, чтобы навсегда пропала у него охота такие шутки шутить!
— Нет, не станет бедняк издеваться над человеком, который тащит на себе этакую тяжесть, — сказал крестьянин, ставя перед Дараем корзину.
Тот взял газель на руки, освободил ее от веревок, погладил, а потом спросил:
— Сколько же ты хочешь за нее?
— Один шиллинг, — ответил продавец.
Столпившихся вокруг зевак разбирал смех, а бородатый продавец ковров от хохота даже за бока схватился.
— Ну, и что ты сейчас будешь делать? Откуда возьмешь этот шиллинг, недотепа? — кричали Дараю из толпы.
— Почему вы так смеетесь надо мной? — отозвался бедняк. — Разве я когда-нибудь кому-нибудь что плохое сделал? Или обидел кого? Почему же вам пришло на ум, что я захочу обмануть этого человека, захочу заставить его попусту трудиться? — И, размотав тряпочку, в которую был завернут шиллинг, Дарай тут же заплатил за газель.
— Вот видите, — сказал обрадованный крестьянин, прищелкнув языком от удовольствия и подбрасывая полученную монету на ладони, — стоите вы все вокруг в шелковых тюрбанах, в дорогих одеждах, откормленные, пузатые и только хохочете, а газели никто не покупает. А вот этот бедняк сразу, не торгуясь, выложил за нее что полагается. А послушай я вас — мне бы до ночи пришлось простоять на солнцепеке и кричать:
«Эй, добрые люди, кто купит газель, молоденькую газель, красивую и ласковую, да и на мясо годную!»
Довольный, посмеиваясь, торговец поспешил к себе в деревню.
А Дарай взял газель на руки и понес ее в свою пещеру в заброшенных каменоломнях за городом.
Там он напоил ее, выскреб из мисочки для нее остатки проса и накормил голодное животное. Уложив газель на собственную постель, он вышел из дому с кувшином — выпросить для нее немного молока.
Так прошло несколько дней.
Дарай вскакивал на заре, спешил к мусорным ямам, набирал там горсть проса, а иногда выпадало ему счастье найти подгнивший банан или пару фиников, и всем этим он делился со своей газелью.
Вот только молока ему не всегда удавалось выпросить, да и с травой было трудновато: вокруг города все было выжжено солнцем. Так что не раз и газель, и ее хозяин оставались голодными.
Однажды — дело было далеко за полночь и Дарай давно уже спал — вдруг пробудился он от того, что кто-то ласково лизал ему щеку. Это газель поднялась со своей подстилки и заговорила человеческим голосом:
— Выслушай меня, господин мой!
— Да что это — пригрезилось мне, что ли? — так и подскочил нищий. От волнения Дарай даже выбежал из своего убежища. — Да, наверняка это сон! Газели ведь не умеют разговаривать! Ну и глупый же я!
Однако рядом снова раздался тот же голос:
— Успокойся, господин мой. Лучше выслушай меня внимательно. С той минуты, как ты выкупил меня за столь высокую цену, я не раз уже могла бы убежать отсюда, но не сделала этого, потому что ты был так добр ко мне! Отвалил за меня целый шиллинг, делился со мной каждым куском, который тебе удавалось достать. Сам от голода чуть с ног не валился, а меня поил молоком, которое тебе у людей выпрашивать приходилось. Вот и решила я никогда не покидать тебя, но только при одном условии: хотелось бы мне каждый день на рассвете убегать отсюда далеко, далеко, в лес или в степь, а когда я там напасусь на сочных лугах, на берегах озер и рек, — с заходом солнца буду возвращаться к тебе. И тебе станет легче — не придется раздобывать для меня еду, и я вырвусь на долгожданную свободу. Что же делать, — на твоих хлебах я никогда не вырасту и не окрепну, так и останусь маленькой и хилой.
— Поступай, как знаешь, — отозвался озабоченный бедняк, — верю охотно, что предпочитаешь ты зеленые леса моей серой нужде. Но без тебя мне будет грустно, грустно и пусто… Поэтому об одном тебя прошу: возвращайся ко мне, не бросай меня!
— Как хорошо, что ты сам меня отпускаешь! — обрадовалась газель, — а вернуться я обязательно вернусь! Итак, прощай, до завтрашнего вечера!
Вскочила она и тут же умчалась вдаль. С минуту еще доносился до Дарая топот ее копытец и шум катящихся из-под ее ног камней. Потом все стихло.
— Ах, дорогая моя газель, — печально вздохнул он, — сдается мне, что не видать мне уже тебя больше! — И, понурившись, направился к мусорным ямам.
На следующее же утро соседи, заметив, что с Дараем уже нет его газели, принялись издеваться над ним:
— Что, сбежала от тебя твоя газель?! Ну, да не огорчайся — другую себе купишь! У тебя ведь шиллинги не переводятся!
А другие еще добавили:
— Даже бессловесная тварь — и та покинула тебя, недотепу. Только милостыню клянчить ты и способен!
Дарай, не сдержав слез, убежал к себе в нору.
Солнце зашло. Опустилась темная ночь. А Дарай все не спит, все ворочается с боку на бок на своей жесткой подстилке и прислушивается.
«А что, как газель вернется? Может она и правду сказала?» — думает бедняга. — «Но где там, зачем бы ей возвращаться к такому нищему? Зачем ей покидать леса и зеленые полянки, заросшие ароматной травой и цветами?!»
Закрыл он, было, глаза, как вдруг слышит, — катятся камешки и легко постукивают копытца.
А минуту спустя газель уже стояла перед ним так близко, что он почувствовал на своем лице ее влажное дыхание.
Дарай и плакал, и смеялся от радости.
— Ты все-таки вернулась, моя газель! А я уже думал, что больше тебя не увижу!
— Как же ты не поверил мне? — упрекнула его газель, — я ведь дала слово вернуться и вернулась. Я не бросаю тех, кто делает мне добро!
С тех пор так и повелось у них: целыми днями газель паслась на свободе, носилась что есть духу по горам и лугам, а на ночь всегда возвращалась к Дараю.
