Ли Бо
Поэзия
(в переводах А. И. Гитовича)
Смотрю на водопад в горах Лушань[1]
За сизой дымкою вдалиГорит закат,Гляжу на горные хребты,На водопад.Летит он с облачных высотСквозь горный лесИ кажется: то Млечный ПутьУпал с небес.
В горах Лушань смотрю на юго-восток, на пик Пяти Стариков[2]
Смотрю на пик Пяти Стариков[3],На Лушань, на юго-восток.Он поднимается в небеса,Как золотой цветок.С него я видел бы все кругомИ всем любоваться мог…Вот тут бы жить и окончить мнеПоследнюю из дорог.
Храм на вершине горы[4]
На горной вершинеНочую в покинутом храме.К мерцающим звездамМогу прикоснуться рукой.Боюсь разговаривать громко:Земными словамиЯ жителей небаНе смею тревожить покой
Летним днем в горах
Так жарко мнеЛень веером взмахнуть.Но дотяну до ночиКак-нибудь.Давно я сбросилВсе свои одеждыСосновый ветерЛьется мне на грудь.
Навещаю отшельника на горе Дайтянь, но не застаю его[5]
Собаки лают,И шумит вода,И персикиДождем орошены.В лесуОленей встретишь иногда,А колоколНе слышен с вышины.За сизой дымкойВысится бамбук,И водопадПовис среди вершин…Кто скажет мне,Куда ушел мой друг?У старых сосенЯ стою один.
О том, как Юань Дань-цю жил отшельником в горах[6]
В восточных горахОн выстроил домКрошечныйСреди скал.С весны он лежалВ лесу пустомИ даже днемНе вставал.И ручейкаОн слышал звонИ песенкиВетерка.Ни дрязг и ни ссорНе ведал онИ жить бы емуВека.
Слушаю, как монах Цзюнь из Шу играет на лютне[7]
С дивной лютнейМеня навещает мой друг,Вот с вершины Эмэя[8]Спускается он.И услышал я первыйТомительный звукСловно дальних деревьевТаинственный стон.[9]И звенел,По камням пробегая, ручей,И покрытые инеемКолокола[10]Мне звучалиВ тумане осенних ночей.Я, старик, не заметил,Как ночь подошла.
Весенним днем брожу у ручья Лофутань[11]
Один, в горах,Я напеваю песню,Здесь, наконец,Не встречу я людей.Все круче склоны,Скалы все отвесней,Бреду в ущелье,Где течет ручей.И облакаНад кручами клубятся,Цветы сияютВ дымке золотой.Я долго мог быИми любоватьсяНо скоро вечер,И пора домой.
Зимним днем возвращаюсь к своему старому жилищу в горах
С глаз моих утомленныхЕще не смахнул я слезы,Еще не смахнул я пылиС чиновничьего убора.Единственную тропинкуДавно опутали лозы,В высоком и чистом небеСияют снежные горы.Листья уже опали,Земля звенит под ногою,И облака застылиТак же, как вся природа.Густо бамбук разроссяПорослью молодою,А старое дерево сгнило,Свалилось в речную воду.Откуда-то из деревниСобака бежит и лает,Мох покрывает стены,Пыльный, пепельно-рыжий.Из развалившейся кухниГляжу — фазан вылетает,И старая обезьянаПлачет на ветхой крыше.На оголенных веткахМолча расселись птицы,Легла звериная тропкаВозле знакомой ели.Книги перебираюМоль на них шевелится,Седая мышь выбегаетИз-под моей постели.Надо правильно жить мнеМожет быть, мудрым буду?Думаю о природе,Жизни и человеке.Если опять придетсяМне уходить отсюдаЛучше уйду в могилу,Сгину в земле навеки.
Одиноко сижу в горах Цзинтиншань[12]
Плывут облакаОтдыхать после знойного дня,Стремительных птицУлетела последняя стая.Гляжу я на горы,И горы глядят на меня,И долго глядим мы,Друг другу не надоедая.
Глядя на гору Айвы[13]
Едва проснусьИ вижу я уже:Гора Айвы.И так — весь день-деньской,Немудрено,Что «кисло» на душе:Гора АйвыВсегда передо мной.
Рано утром выезжаю из замка Боди[14]
Я покинул Боди[15]Что стоит средь цветных облаков,Проплывем по реке мыДо вечера тысячу ли[16].Не успел отзвучать ещеКрик обезьян с берегов[17]А уж челн миновалСотни гор, что темнели вдали.
Ночью, причалив у скалы Нючжу, вспоминаю древнее[18]
У скалы Нючжу я оставил челн,Ночь блистает во всей красе.И любуюсь я лунным сиянием волн,Только нет генерала Се.Ведь и я бы мог стихи прочитать,Да меня не услышит он…И попусту ночь проходит опять,И листья роняет клен.
Белая цапля
Вижу белую цаплюНа тихой осенней реке;Словно иней, слетелаИ плавает там, вдалеке.Загрустила душа моя,Сердце — в глубокой тоске.Одиноко стоюНа песчаном пустом островке.
Стихи о Чистой реке[19]
Очищается сердце моеЗдесь, на Чистой реке;Цвет воды ее дивнойИной, чем у тысячи рек.Разрешите спроситьПро Синьань, что течет вдалеке:[20]Так ли камешек каждыйТам видит на дне человек?Отраженья людей,Словно в зеркале светлом, видны,Отражения птицКак на ширме рисунок цветной.И лишь крик обезьян,[21]Вечерами, среди тишины,Угнетает прохожих,Бредущих под ясной луной.
Брожу у родника Цинлэнцзюань у Наньяна[22]
Мне жаль, что солнцеВ дымке золотойУже склонилосьНизко над водой.И свет егоТечет за родником,И путникСнова вспоминает дом.НапрасноПесни распевал я тутУмолкнув, слышу:Тополя поют.
Струящиеся воды
В струящейся водеОсенняя луна.На южном озере[23]Покой и тишина.И лотос хочет мнеСказать о чем-то грустном,Чтоб грустью и мояДуша была полна.
Осенью поднимаюсь на северную башню Се Тяо в Сюаньчэне[24]
Как на картине,Громоздятся горыИ в небо лучезарноеГлядят.И два потокаОкружают город,И два моста,Как радуги, висят.Платан застыл,От холода тоскуя,Листва горитВо всей своей красе.Те, кто взойдутНа башню городскую,Се Тяо вспомнятНеизбежно все.
Лиловая глициния
Цветы лиловой дымкой обвиваютСтвол дерева, достигшего небес,Они особо хороши весноюИ дерево украсило весь лес.Листва скрывает птиц поющих стаю,И ароматный легкий ветерокКрасавицу внезапно остановит,Хотя б на миг — на самый краткий срок.
Сосна у южной веранды[25]
У южной верандыРастет молодая сосна,Крепки ее веткиИ хвоя густая пышна.Вершина ееПод летящим звенит ветерком,Звенит непрерывно,Как музыка, ночью и днем.В тени, на корнях,Зеленеет, курчавится мох,И цвет ее иглСловно темно-лиловый дымок.Расти ей, красавице,Годы расти и века,Покамест вершинойОна не пронзит облака.
Жду
За кувшином винаЯ послал в деревенский кабак,Но слуга почему-тоПропал — задержался в пути.На холмах на закатеГорит расцветающий мак,И уж самое время,Чтоб рюмку к губам поднести.Потихоньку б я пил,У восточного сидя окна,И вечерняя иволгаПела бы мне за окном.Ветерок прилетел бы,И с ним — захмелев от винаУтомленному путникуБыло б нескучно вдвоем.
Среди чужих
