Белый князь #Бояръ-Анимэ
Глава 1
В дождевой воде кровь выглядит темнее. Это могли бы подтвердить шесть человек, лежавших на асфальте, но они были мертвы. Я с трудом перевёл взгляд на белую фигурку, приткнувшуюся к тротуару. Её кровь смешивалась с кровью убийц и вместе с ней стекала в канализационное отверстие бордюра.
Говорят, любовь — единственное, что делает человека по-настоящему счастливым. Но никто не говорит о том, какой непроглядный ледяной мрак нисходит на тебя, когда ты её лишаешься.
С того рокового дня моё сердце утратило способность биться сильнее. Ничто не трогало меня, ибо мир окрасился серым. Я искал то ли забвения, то ли спасения в другом мире, но вот уже почти двадцать лет не находил.
— Господин, на нас напали! — эта фраза, вылетевшая из динамика, прервала поток воспоминаний, вернув меня в действительность.
Я увидел, что девушка, стоявшая передо мной на коленях, подняла голову и смотрит в окно. От её пухлых губок к моему члену тянулась хрустальная ниточка слюны.
Снаружи бронепоезда прогремел приглушённый толщиной вагона взрыв. Где-то впереди, ближе к электровозу.
Положив ладонь девушке на затылок, я опустил её голову обратно.
— Не отвлекайся, детка. Это всего лишь очередное покушение.
Так же обречённое на провал, как и все предыдущие. У террористов много революционных идеалистических идей, но мало денег. А без них не купишь ни нормальную технику, ни достаточно мощные боеприпасы. Через несколько минут охрана бронепоезда покончит с ними, и эта акция станет всего лишь ещё одной бесславной страницей в бесплодной борьбе эсеров с царским режимом — как они называют власть Его Императорского Величества.
Чавкающие и причмокивающие звуки возобновились, и я откинулся на спинку мягкого дивана, сосредоточившись на ощущениях. Пожалуй, не стоит затягивать.
— Убери руки, — велел я наложнице.
Взяв её за волосы, начал погружать член глубоко в узкое горло и через полминуты почувствовал приближение оргазма.
— Давай! — сказал я, выпустив золотистые локоны.
Девушка всё поняла и принялась быстро сосать, стараясь коснуться губками основания члена. Когда я издал низкий стон, чтобы оповестить её о том, что сейчас будет кульминация, она вцепилась в мои брюки, полностью ввела член себе в рот и замерла. Миг — и мощная струя спермы ударила ей в пищевод! Член продолжал сокращаться, выплёскивая одну порцию за другой. Наложница приподняла голову, не выпуская изо рта мой прибор, резко вдохнула и начала сосать, собирая последние капли. Вылизав член дочиста, подняла голову и улыбнулась.
— Хорошо?
— Отлично. Ты молодец.
Пока я застёгивал ширинку, девушка провела языком по пухлым губкам и встала, глядя в бронированное окно.
— Не беспокойся, — сказал я. — Им до нас не добраться. Этот поезд защищён лучше, чем бункеры, в которых они прячутся, будто крысы. Помимо брони, на нём столько охранных заклинаний, что ни одному боеприпасу, даже зачарованному, вагон не пробить.
— Что им от тебя нужно, Костя⁈ Почему хотят убить⁈
— Из-за моей должности. Когда ты возглавляешь отдел Третьего отделения по борьбе с терроризмом, все революционеры пытаются с тобой разделаться.
Я тоже глянул в окно. Там шёл бой, исход которого был предрешён. Моя охрана понесёт незначительные потери, но бригада эсеров будет уничтожена практически полностью: тех, кто попытается отступить, догонят беспилотники.
Поезд пронёсся мимо горящего шагохода, задравшего к серому дождевому небу пушки. Сразу за ним виднелась подорванная ракетами бронемашина. На ней лежали два тела, остальных скрывала высокая трава.
Если бы я переродился с магическим Даром, который наследовали члены семьи Белозёровых-Оболенских, то мог бы подняться на крышу своего комфортабельного вагона и ударить по кружившим над составом вертолётам шаровыми молниями. Но я принёс в этот мир свой Дар, который никак не вписывался в систему здешних техник. Было бы странно, обладай один из сыновей князя Белозёрова-Оболенского не такой магией, как все в роду на протяжении сотен лет. Так что я пользовался им, только когда никто не видел. Вернее, когда никто не мог потом рассказать, что видел. Из-за этого в семье меня считали убогим, а окружающие за глаза шептались о позоре семьи. Но вслух никто этого, конечно, не высказывал. Когда глава рода — министр департамента юстиции, приходится держать язык за зубами, каким бы острым он ни был.
Подозреваю, что на должность самого ненавидимого революционерами человека в империи отец назначил меня неслучайно: наверняка надеялся, что рано или поздно боевикам повезёт, и он от меня избавится. Но его ждал сюрприз: неудачный отпрыск оказался на удивление живучим. Более того — отлично справлялся с возложенными на него обязанностями, чем заслужил благосклонность Его Величества. А вместе с ней — и высокое покровительство. То, что иногда поважнее всех охранных заклинаний вместе взятых.
Правда, это не сделало меня неуязвимым для злых языков. Революционно настроенная молодёжь, чьи неокрепшие мозги с энтузиазмом восприняли идеи социалистов, говорили, что я пытаюсь компенсировать свою неполноценность как мага, усердно ловя борцов за всеобщее равенство. Дворяне, хоть в лицо и улыбались, считали так же. Только высшие чиновники империи искренне называли «заступником нашим» и горячо жали при встрече руку. Ещё бы: между ними и жаждущими их смерти террористами стояли только я и мои люди!
На самом деле я просто делал свою работу — так же, как в прошлой жизни в другом мире. Пытаясь забыть о прошлом и о своей потере, заполнить пустое существование охотой. Правда, прежде я боролся не с обычными людьми, а с магами ордена Чёрной руки — страшными чародеями, наводнившими Землю отвратительными чудовищами. Но, по сути, то же самое. Только здесь противник не так страшен. Зато гораздо заразнее. Если разрушительную философию ордена Чёрной руки большинство не разделяло, то идеи социалистов распространялись по миру подобно эпидемии. Так что в некотором роде я чувствовал себя врачом. Хирургом, вырезающим один бубон за другим в надежде если не остановить поветрие, то хотя бы замедлить его распространение.
Сражаться с порождениями магов Чёрной руки мне нравилось больше. Сойтись в схватке с огромным кракеном, драконом или безумным вепрем высотой с трёхэтажный дом — разве может сравниться с этим сидение в кабинете? Тогда у меня не было армии — я убивал один. Теперь в моём распоряжении пять тысяч человек штатного состава и восемь тысяч филёров. Стражи империи, качающейся под напором разрушительного идеализма. Те, кто противостоит сложившемуся порядку, полагают, что нужно смести всё до основания и на освободившейся территории выстроить новый, прекрасный мир добра и справедливости. Глупцы! Сколько окровавленными руками белый смокинг ни надевай, всё равно будешь в крови.
В дверь салона постучали.
— Ваше благородие!
— Входите, Андрей Ильич, — отозвался я, узнав голос начальника моей личной охраны.
Наложница села на диван и достала из сумочки помаду — подкрасить губки.
Дверь отъехала в сторону, и на пороге возник ротмистр Тухачёв, как всегда, подтянутый и в безупречно выглаженной синей форме Третьего отделения. Ему было лет тридцать пять, и он считался франтом, так как носил тонкие усики и не пренебрегал парфюмом. Что не мешало ему блестяще выполнять свою работу. Как и все сотрудники Охранки, Тухачёв происходил из дворянской семьи. Правда, бедной и нетитулованной. Ну, а кто ещё пойдёт ловить революционеров? Престижной эту работу не назовёшь.
— Ваше благородие, противник отбит и по большей части уничтожен, — браво доложил ротмистр, покосившись на девушку, разглядывавшую себя в маленькое зеркальце.
Красота Марины никого не оставляла равнодушной. Я ни разу не пожалел, что принял её в качестве ставки по время игры в преферанс с одним известным писателем.
— Добейте всех, кого сможете, — кивнул я. — Как обычно. Кто это был, известно?
— Судя по всему, «Боевая организация». Или кто-то выдавал себя за неё. Такое тоже случается.
Естественно. Иногда один дворянский клан пытается разделаться с другим, сваливая всё на террористов. Известны случаи. Но на меня пока покушались только революционеры. Я второй сын князя Белозёрова-Оболенского и мало кого из аристократов интересую, ведь титул должен достаться моему брату Павлу. Мерзкий тип, кстати. И родня мне только наполовину: его произвела на свет первая жена отца, плодовитость которой на этом и закончилась. Впрочем, претензий по этому поводу ни у кого, естественно, не было: княгиня
