Цыпленкова Юлия
Призрак в подарок
— Привет.
Я порывисто обернулась, оглядела комнату и нахмурилась. Показалось. Кто может здороваться, если в квартире я одна, и дверь закрыта на два замка? Никто. И, выдохнув, я откинулась на спинку кресла.
— Тебе не послышалось.
— Кто здесь?! — взвизгнула я и подскочила с кресла.
— Зачем так кричать? — говоривший покривился, и я завизжала во всю мощь моих легких, потому что напротив меня стоял мужчина.
Он был молод, даже симпатичный, но его здесь быть не должно! Откричавшись, я сорвалась с места, добежала до входной двери, дернула ее, но она была по-прежнему закрыта на два замка, один из которых был щеколдой, и задвинуть ее можно было только изнутри.
— Отставить панику, — велел незнакомец, оказавшийся за моей спиной.
На панику его приказ никак не повлиял, она разрослась еще сильней. Я отодвинула щеколду, повернула ручку второго замка, а когда выскочила на лестницу, мужчина уже встречал меня там. Округлив глаза, я с минуту таращилась на него, пока не открылась соседняя дверь, и оттуда вышел мой сосед.
— Добрый вечер, Людочка, — поздоровался он. — А ты что раздетая на лестницу вышла? Замерзнешь. Ждешь кого?
— А? — спросила я, отупело глядя на Ивана Ильича.
— Говорю, ждешь кого? Чего одна стоишь в дверях, еще и в легком халатике? У нас тут не жарко.
— В смысле, одна? — спросила я, и взгляд соседа наполнился подозрительностью.
— Ты с корпоратива что ли? — спросил он. — Тогда лучше спать ложись. Нехорошо это, когда выпьют и начинают с ума сходить. Особенно хорошенькие девушки, — подмигнув, он хмыкнул и направился вниз по лестнице, что-то напевая себе под нос.
— В смысле, одна?! — уже возмущенно спросила я. — А этот?
— Он меня не видит, — сообщил незнакомец, вместе со мной глядевший вслед соседу. — Ты видишь, а больше никто. Я сам обалдел, когда ты меня задела и извинилась. Я неделю мотаюсь по городу, к знакомым зашел, к родным, а меня никто не видит. И вдруг ты извинилась. Сам в шоке.
— А? — переспросила я, глядя на него с непониманием.
— Привет на, — усмехнулся мужчина.
— Пока! — рявкнула я и закрыла дверь перед его носом. Повернула ручку первого замка, задвинула защелку, даже накинула цепочку и пошарила в кармане куртки, висевшей рядом, чтобы закрыть еще и нижний замок на ключ.
— Не поможет, — сообщил незнакомец. Я снова взвизгнула и стремительно обернулась. Он стоял за спиной с недовольной миной и прочищал пальцем ухо. — Какая ты все-таки громкая.
— Да кто ты такой?! — воскликнула я. — И откуда взялся на мою голову?
— Вот с этого и начинают воспитанные люди, — назидательно ответил незваный гость, — со знакомства. Разрешите представиться, — он галантно склонил голову: — Поляев Михаил Алексеевич. Можно просто — Миша, но без вариаций вроде Мишеля, — тут же уточнил господин Поляев. — А пришел с улицы. Ты быстро исчезла, и мне пришлось побегать, пока нашел тебя. Но нашел, и вот я здесь, — и он снова поклонился.
— А теперь уходи, — велела я.
Происходящее казалось мне каким-то дурным сном, я даже ущипнула себя и зашипела от боли.
— Не спишь, — заверил меня Михаил Алексеевич. — Я тут, и я никуда не уйду.
Не глядя, сжала зонт, висевший на крючке, и подошла ближе. Размахнувшись, я ударила… Зонт рассек мужчину наискось от левого плеча до правого бедра, и повис в моей руке. Я гулко сглотнула:
— Мама.
Михаил Алексеевич вздохнул и развел руками.
— Кажется, я призрак, — сказал он.
Недоверчиво хмыкнув, я снова подняла зонт, ткнула мужчину в грудь, зонт опять прошел насквозь. Я вернулась к полке, повесила зонт на крючок, затем расправила куртку и застыла, глядя на нее.
— Может, я и вправду с корпоратива? — спросила я саму себя. — Может, напилась до чертиков… до призраков и нужно просто поспать? Хорошая мысль. Я сейчас посплю, и всё пройдет.
— Не-а, — поспешил расстроить меня Миша, и я шикнула на него:
— Тихо.
Затем осторожно обогнула его, стараясь не задеть, и вернулась в комнату, но к креслу уже не пошла. Сразу направилась к кровати, легла и натянула одеяло на голову. Поляев Михаил Алексеевич сразу исчез. Полежав немного, я отодвинула одеяло и осмотрела комнату. Он был. Сидел на моем кресле и озирался по сторонам.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Уютненько, — изрек мерзавец, и я заорала:
— Заткнись!
— Какая ты нервная, — призрак укоризненно покачал головой.
Я в бессилии повалилась обратно на кровать и накрыла лицо подушкой. Лежала я так до тех пор, пока хватало воздуха, после откинула подушку, судорожно вздохнула и посмотрела в сторону кресла. Моего «гостя» там не было. Его вообще не было в комнате, и я шумно выдохнула, тихо возликовав. Правда, ликование длилось недолго. Михаил Алексеевич появился в дверном проеме и изрек:
— Вроде женщина, а пожрать вообще нечего.
Я воззрилась на него в священном ужасе, быстро осознав, что сумасшествие продолжается. Впрочем, мой ужас в этот раз длился всего пару минут, потому что следом пришли досада, обида и возмущение, сменившиеся еще через минуту злостью. Я ухватила подушку и запустила ею в призрака. Она не долетела, шмякнулась у ног потустороннего хама. Он опустил взгляд на подушку и резюмировал:
— Мазила.
— Да пошел ты! — рявкнула я. — Я тебя не звала и за стол не приглашала! Какого черта ты шляешься по моей квартире, как у себя дома, и суешь нос, куда не просят?
— Но согласись, иметь пельмени, кефир и вчерашнюю булку — это как-то мелко для женщины, — не обратил внимания на мое негодование призрак. — А где котлетки, борщ, ватрушки, наконец?
Больше не отвечая ему, я поднялась с кровати и направилась к шкафу. Мой гость остался на пороге, и оделась я без его комментариев. Говорить он не перестал, но разглагольствовал о кулинарии, а не о моих формах, так что оказался, в общем-то, приличным призраком, хоть и с наглой мордой.
Одевшись, я выключила работавший всё это время телевизор, затем свет в комнате и прошла в прихожую. Миша пропустил меня, хотя я бы сейчас в своей холодной ярости прошла и сквозь него. Он дождался, пока я надену куртку и сапоги, а когда я вышла из квартиры, призрак встречал меня уже на лестнице. Мы вместе спустились вниз, вышли из подъезда, и я взглянула на него с ненавистью, потому что меня тут же осыпало ледяными колючками снега. На улице царила метель, и она сразу же охладила мой пыл.
Миша иронично изломил бровь и кивнул обратно на дверь подъезда. Я сунула руки в карманы и упрямо зашагала прочь со двора. Мой спутник шел рядом, не оставляя следов, и поглядывал на меня с прежней иронией и любопытством.
— Если ты надеешься, что меня развеет ветер, то зря. И в сосульку я тоже не превращусь, — произнес он, всколыхнув новую волну раздражения. — Теперь я буду жить с тобой.
Я остановилась и развернулась к нему.
— С чего это? — враждебно спросила я.
Женщина, как раз проходившая мимо, покосилась на меня и ускорила шаг, однако вскоре снова обернулась и, буркнув:
— Эти их гарнитуры… тьфу, — продолжила свой путь, больше не обращая на меня внимания.
— Ты поосторожней, — укоризненно произнес Михаил, чтоб его, Алексеевич. — Я же говорю, что меня видишь только ты. Хорошо, что она про гарнитуру вспомнила, а кто-нибудь и дурку вызовет.
— Вы посмотрите, какой сердобольный, — ядовито ответила я и продолжила свою прогулку, если, конечно, можно было так назвать то, чем я занималась.
Призрак, естественно, тащился за мной, но помалкивал, то ли не желая разозлить еще больше, то ли заботясь о том, чтобы мы с ним не переехали в обещанную им дурку. Впрочем, прошла я совсем немного и повернула назад.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Правильно, — одобрил Миша, — простудишься еще, а ты мне здоровая нужна.
После этих слов, я чуть не поперхнулась собственным ядом. Поджав губы, я пнула в него снег и ускорила шаг. Призрак не отстал. Мы домчались с ним до двора, но домой я все-таки не пошла. Нащупав в кармане куртки купюру, которую сунула туда в спешке еще вчера, я свернула к маленькому магазинчику, буркнув, не глядя на спутника:
