Елена Петровна Блаватская
Древняя магия в современной науке
Можно обвинять, а можно не обвинять Полтьера, французского индолога, за чрезмерный энтузиазм, когда он говорит, что Индия предстала перед ним как великий и древний центр человеческой мысли, чье сильное пламя угасло благодаря общению с, и распространению огня на весь античный мир,[1] – и он прав в своем утверждении. Это арийские метафизики[2] привели разум к оккультному знанию – древнейшей материнской науке о всех вещах, поскольку она содержит в себе все остальные науки. И оккультизм – синтез всех открытий в природе, относящихся, главным образом, к психической потенции внутри каждого физического атома материи и вне его – был первичной связующей силой, которая сцементировала в один краеугольный камень основные черты всех религий античности.
Поистине, первичная искра зажгла огонь каждой нации, и магия сегодня находится в основе всякой национальной веры, древней или молодой. Египет и Халдея, которые находятся на первом месте в ряду таких стран и предоставляют нам наибольшие доказательства по этому предмету, бессильны сделать то, что делает Индия, – защитить свои палеографические реликвии от осквернения. Мутные воды Суэцкого канала доносят до британских берегов магию древнейших времен Египта фараонов, которая наполняет своими крошащимися в пыль реликвиями музеи Британии, Франции, Германии и России. Древняя, историческая магия сама, таким образом, отражается на научных трудах нашего собственного всеотрицающего века. Она укрепляет руки и утомляет мозг ученого, смеясь над его попытками объяснить ее значение при помощи своего собственного материалистического подхода, и все же помогает оккультисту лучше понять современную магию, рахитичную, слабую внучку могущественной и древней бабушки. Вряд ли иератический папирус, эксгумированный вместе с забинтованной мумией царя или жреца-иерофанта, или поврежденная бурями, неразборчивая табличка из разрушенных городов Вавилона или Ниневии, или древняя шляпа-цилиндр – не послужат новой пищей для ума или не дадут какую-либо заслуживающую внимания информацию изучающему оккультизм. В то же время, магию отрицают и называют “суеверием” невежественных древних философов.
Таким образом, магия в каждом папирусе; магия во всех религиозных формулах; магия, сокрытая в герметически запечатанных пузырьках много тысяч лет назад; магия в изящной оболочке современных книг; магия в наиболее популярных романах; магия на общественных собраниях; магия – нет, хуже того, КОЛДОВСТВО – в самом воздухе, которым дышат в Европе, Америке, Австралии: чем более цивилизована и культурна нация, тем более ужасные и сильнодействующие испарения бессознательной магии она выделяет и накапливает в окружающей атмосфере...
Табуированная и осмеянная магия никогда, конечно, не будет принята под своим законным названием; все же наука начала иметь дело с этой подвергнутой остракизму наукой под современными масками, и весьма широко. Но что же в имени? Потому, что волк научно определен как животное genus canis [рода собак], можно ли сделать из него собаку? Люди науки могут предпочесть называть магию, исследованную Порфирием и объясненную Ямвлихом, hysterical hypnosis [истерическим гипнозом], но это не делает ее в меньшей степени магией. Результат первичного откровения ранних рас благодаря их “божественной династии” царей-наставников стал внутренним знанием в Четвертой расе, расе Атлантов; и это же знание называется сегодня в своих редких случаях “аномального” достоверного проявления, медиумичностью. Тайная история мира, сохраненная лишь в удаленных, надежных убежищах, одна бы могла, откровенно говоря, поведать нынешним поколениям о тех силах, которые лежат в скрытом виде и остаются совершенно неизвестными в человеке и природе. Именно ужасное злоупотребление магией Атлантами привело их расу к полному уничтожению и – к забвению. Рассказ об их колдовстве и дьявольском очаровании достиг нас благодаря классическим писателям, в фрагментарных отрывках, как легенды и сказочные истории для детей, и как истории, приписываемые малым народам. Отсюда и презрение к некромантии, черной магии и теургии. Фессалийских “ведьм” высмеивают в наши дни не меньше, чем современного медиума и легковерного теософа. Это опять-таки результат колдовства, и никто не должен никогда испытывать недостаток мужества при употреблении этого термина; ибо постоянное неправильное употребление этой магии заставило адептов, “сынов Света”, глубоко спрятать ее после того, как их греховные последователи нашли себе водную могилу на дне океана; и таким образом сделать ее недоступной для непосвященной расы, последовавшей за Атлантами. Это то колдовство, которому обязан мир своим нынешнем неведением. Но кто или какая группа людей в Европе или Америке поверит такому сообщению? Никто, за одним исключением; и это исключение обнаруживается в римском католицизме и его духовенстве; но даже они, хотя и обязанные в соответствии со своими религиозными догмами признавать существование магии, приписывают ей сатанинское происхождение. Вот та теория, которая, без сомнения, до нашего времени мешает заниматься магией с научных позиций.
Но все же, volens nolens [волей неволей] науке приходится это делать. Археология в своих наиболее интересных областях – египтологии и ассириологии – неизбежно соприкасается с магией. Ибо магия столь тесно связана с мировой историей, что, если последняя и захочет быть когда-нибудь написанной сама по себе и содержать правду, и ничего кроме правды, то в этом, вероятно, у нее ничего не получится. Если археология все еще рассчитывает на открытия и сообщения об иератических писаниях, которые будут свободны от этого ненавистного предмета, тогда, мы опасаемся, что ИСТОРИЯ никогда не будет написана.
Можно выразить глубокое сочувствие и легко вообразить затруднительное положение различных ученых академиков и ориенталистов из Французского Королевского общества. Вынужденные расшифровывать, переводить и интерпретировать заплесневевшие древние папирусы, надписи на стелах и вавилонских ромбах, они обнаруживают себя в любой момент лицом к лицу с МАГИЕЙ! Выполненные по обету жертвоприношения, резные изображения, иероглифы, магические заклинания – все принадлежности этого ненавистного “суеверия” – пристально смотрят им в лицо, требуют их внимания, наполняют их самой невыносимой растерянностью. Подумайте только, какими должны быть их чувства, например, в следующем случае. Откопали некий безусловно драгоценный папирус. Это посмертный документ, предоставленный осирифицированной душе[3] некоего царевича или даже фараона, написанный черными и красными иероглифами ученым и знаменитым писцом, скажем, IV династии, под наблюдением египетского иерофанта, принадлежащего к классу, который рассматривали во все века как наиболее ученый из ученых среди древних мудрецов и философов. Утверждения, содержащиеся в нем, были записаны в торжественные часы смерти и погребения царя-иерофанта, фараона и правителя. Целью этого папируса было проведение “души” в ужасное царство Аменти, к его судьями, туда, где сказанная ложь перевешивала любое другое преступление. Ориенталист уносит папирус и посвящает его интерпретации дни, возможно недели, труда – лишь для того, чтобы обнаружить в нем следующее заявление: “В XIII-ом году и во втором месяце Шуму, на 28-ом дне того же месяца, мы, первый высший жрец Аммона, царя богов, Пенотман, сын представителя (или заместителя)[4] высшего жреца Пионкимоана, и писец храма Соссерсухона и некрополя Бутгамонму, начали одевать почившего царевича Узирмари Пионоха, и т. д., и т. п., подготавливая его для вечности. Когда все было готово, мумия соизволила воскреснуть и поблагодарить своих слуг, а также принять покрывало, выполненное для него руками “плакальщицы”, Нефрелит Нимутхой, ушедшей в вечность многие и многие годы назад – “за несколько сотен лет до того!” Все это написано иероглифами.
Это может быть и ошибочным прочтением. Существуют десятки весьма достоверных папирусов и записи более интересных историй и рассказов, чем этот, подтвержденных Санхуниафоном и Манефоном, Геродотом и Платоном, Синцеллом и десятками других писателей и философов, которые упоминали данный предмет. Эти папирусы очень часто приводят в пример с той же серьезностью, как любой исторический факт, не нуждающийся в особом подтверждении, о целой династии царей-манов, то есть призраков и привидений. То же самое обнаруживается и в историях других народов.
Все народы говорят о своих первых и наиболее ранних династиях[5] правителей и царей, которых греки называли манами, а египтяне – урваганами, как о “богах”, и т. д. Росцелин попытался интерпретировать такое загадочное утверждение, но безуспешно. “Слово маны обозначает” урваган, – говорит он, – “и это слово в своем буквальном смысле обозначает внешний образ, и мы можем предположить, если возможно соотнести эту династию с неким историческим периодом, что слово относилось к некоторой форме теократического государства, представленного образами богов и жрецов”!![6]
