Проклятие Усердия. Том 2
Глава 1
Спустя несколько месяцев, начало весны, за стенами Тарбиллиана.
— Ну, парень, бывай. Что могла я тебе передала, а остальное ты и сам наверстаешь. Особенно с обещанными тебе учителями. — Кларисса подмигнула, а после и хмыкнула, уставившись на протянутую руку с зажатым в ней пухлым мешочком. Очень пухлым и очень большим, содержащим в себе восемь кошелей поменьше. — И что это?
— Моя благодарность. Мы ведь оба понимаем, что двенадцать монет в месяц для вирфорта твоего ранга и навыков — это издёвка. А так мне хотя бы перед собой не будет стыдно. — Только сейчас Виктор решил раскрыть карты. Раньше он опасался, что Кларисса от таких вестей просто развернётся и уйдёт, — угрожать ей парень не посмел бы, банально из-за порядочности, — а теперь терять было нечего. Она всё равно не останется, а так между ними будет один дополнительный секрет. Грат-то так ни о чём и не догадался, что было особенно забавно ввиду его большего опыта.
— Принимается. — Девушка перехватила кошель. — Давно догадался?
— Начал что-то подозревать ещё до того, как ты объявила о своём скором уходе. А после лишь утвердился в своих предположениях. Ты слишком сильна для второго, да и даже для четвёртого ранга. — Виктор улыбнулся, вспоминая те беззаботные деньки. Тогда он ещё не имел ничего общего с церковью, м-да…
— Значит я тебя недооценила, Виктор. Прими мою благодарность, похвалу и один небольшой совет… — Девушка прищурилась. — Не соглашайся работать с гильдией, которая будет ссылаться на меня или присматривающего за тобой братишку. Без имён.
И подняла руки, словно её слова можно было воспринять хоть сколько-то двусмысленно. Братишкой она называла только Грата, и только наедине. Виктору удалось услышать это прозвище пару раз, так что слова лучницы его ни разу не запутали.
— Учту. И если тебе нужна будет помощь — ты знаешь, где меня можно будет найти через год с небольшим… — В ответ на это предложение девушка рассмеялась, а успокоившись — похлопала проклятого по плечу. — Это так смешно?
— Не думаю, что в ближайшее время ты сможешь мне чем-то помочь. Но за предложение спасибо. Надеюсь, ко следующей нашей встрече тебе не успеют промыть мозги. Церковь это может…
— Сам знаю. — Виктор скривился. — Я и так не в восторге от ближайшего будущего, но деваться некуда. В конце концов, церковь как орден не хуже многих других.
— Что верно — то верно. Ещё бы следовали за хорошей идеей, а не за богами… Ладно, что-то мы заболтались. — Девушка пару раз быстро моргнула, а после… растрепала волосы Виктора, наплевав на то, что тот уже высился над ней на пол-головы. — Бывай. Не рискуй понапрасну и не переставай тренироваться. В этом мире сила может оказаться даже нужнее воздуха.
Сказала — и пропала, появившись в полусотне метров дальше по дороге. Виктору оставалось только проводить её удивлённым, — он искренне считал, что его удивить едва ли возможно, — взглядом, а после аккуратно, ногой засыпать почвой оставленное лучницей выжженное пятно. Что ни говори, а вирфортский контроль, каким бы он ни был, даже в пике был очень далёк от контроля самого вшивого мага первого круга.
Вот и наследила Кларисса, по которой расставание, видимо, ударило сильнее, чем той хотелось бы.
Виктор и сам с явным неудовольствием почувствовал некое покалывание в глазах, так что сразу после заметания следов поспешил развернуться и направиться обратно, к поместью. Клариссу он решил проводить за ворота города как раз ради разговора наедине, так что свидетелей произошедшему считай что и не было. Даже понятливые стражники, которым Виктор незаметно передал мешочек с мелкими монетами ненадолго укрылись в своей каморке, а очередей в самом начале весны никогда не бывало. По такой распутице с телегой особо не развернёшься, и даже конь будет едва плестись, лопая овёс в три горла. Неудивительно, что Кларисса ушла пешком: ей уж точно скакун был без надобности, ведь даже Виктор, при желании, мог поддерживать «верховой» темп часа так четыре кряду, не уступая идущей рысью лошади.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Выносливость была его лучшей стороной, а упор на ноги выковал из Виктора отличную заготовку под хорошего и манёвренного бойца ближнего боя, оружием которому служат собственные руки или что-то вроде кинжалов. Не хуже подошла бы тяжёлая рапира, но к ней не лежала душа уже у самого проклятого.
Слишком хрупкое оружие, для использования которого в настоящем бою нужен колоссальный опыт.
На окружающем мире Виктор сосредоточился сразу после того, как девушка пропала из его восприятия на расстоянии не в тринадцать, а уже в четырнадцать километров. К этому моменту он и сам уже успел углубиться в улицы родного города, и получил возможность в кои-то веки насладиться местной архитектурой и приятной, расслабленной атмосферой. Здесь не сновали армии стражников, вдоль дорог не стояли десятки передвижных торговых палаток, а о бедняках и попрошайках даже речи не шло. «Столицу» графства холили и лелеяли, отчего она куда больше соответствовала некоему общему образу средневекового города в фэнтезийных книжках, нежели реальному городу соответствующей эпохи.
Жаль только, в остальных городах такого не наблюдалось, и все путешественники как один рассказывали о помоях на улицах, разбое и толпах нищих, снующих везде и всюду с неясными целями. В Тарбиллиане можно было не особо беспокоиться о безопасности, что порой играло злую шутку с людьми, по той или иной причине эти стены покинувшими.
В какой-то момент взгляд Виктора зацепился за лепнину, статуи и резкие углы возвышающейся над всеми прочими зданиями церкви. Рука рефлекторно дёрнулась к крылатому диску — символу, связывающему проклятого и церковь сильнее, чем что бы то ни было ещё. Парень давно уже хотел полноценно осмотреться в этих стенах, но времени никак не находил. А сейчас всё весьма удачно совпало, так что Виктор, выдохнув и поправив одежду, с крылатым диском в правой руке двинулся к главному входу в единственную церковь Тарбиллиана.
И почти сразу, стоило ему только пересечь границу, отделяющую улицу от «святой земли», как в особым образом сконструированных нишах стали видны вырезанные из мрамора образы восьми богов из девяти.
Лункос — хозяин сновидений, худосочный, высокий мужчина, скрывающий лик за вуалью;
Актион — воплощение справедливой мести, воитель с весами в одной руке и клинком в другой;
Имморита — сама жизнь, прекрасная и неприкасаемая дева в невесомом платье;
Беллатор — облачённый в латы покровитель воинов вместе со своей босоногой дочерью Беллумой, искрой, разжигающей войны;
Инок — седой словно лунь и старый, будто сам мир страж морей и океанов, ограждающих континент от таящегося за ними великого зла;
Реф’Ар — прекрасный, улыбающийся, но готовый испепелить неверного мужчина, солнечными лучами опаляющий символ небесного светила;
Комсемит — неизбежного конца воплощение, суть смерть, весёлый, улыбающийся мужчина, левая половина тела которого осыпается прахом;
Последний, девятый бог, стоящий над всеми прочими и при этом оказывающий минимальное влияние на смертных возвышался так, что его можно было рассмотреть и с улицы. Можно сказать, что это самая настоящая привилегия. Вот только образ его был довольно пугающим, ибо общего с людьми у него было не то, чтобы очень много.
Тэмпус Многоликий — воплощённое время, песочные часы, в стёклах которого отражались сотни и тысячи искажённых лиц.
Как можно было поклоняться чему-то столь жуткому — вопрос, на который у Виктора не было ответа.
Тем не менее, Виктор миновал девятиступенчатую лестницу, переступив порог отнюдь не пустующей церкви. Здесь было довольно много горожан, и проклятому удалось разглядеть даже одного стражника, возносящего молитву стелле единого пантеона — гигантскому белоснежному монолиту, для которого в и так высоком потолке имелась остеклённая выемка в форме пирамиды. Но не одной лишь стеллой могло похвастаться внутреннее убранство строения: были здесь и статуи, и лепнина качеством повыше внешней, и золотые узоры, и размах. Церкви из того, прошлого мира с местными даже рядом не стояли по той простой причине, что «там» строили их без магии, а спустя века отбрасывать прежние традиции никто не стал.
