Естественное положение вещей
стихотворения
Андрей Вячеславович Драгунов
© Андрей Вячеславович Драгунов, 2016
ISBN 978-5-4483-2695-0
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
«Я, наверно, согласен, что я не умру без тебя…»
Я, наверно, согласен, что я не умру без тебя,т. е. рядом с тобой и, наверное, в этом вся правданерастраченной жизни. Уже никого не любя,я пишу тебе снова, хотя ты, как водится, рядом.Т. е. в этих страницах, я вновь обращаясь к тебе,чтобы что-то сказать, что ещё недосказано былоза прожитое время, как свет в запотевшем окне —пробивается, вроде, но как-то всё мимо и мимо.Как-то так получилось, что мы не успели сказать,рассказать о случившемся после последней разлуки —ты спешила на службу, я, видимо, тоже, опятьсогревая в карманах пустых посиневшие руки,чтобы как-то дожить до тепла и до лучших времён,что, возможно, уже не случатся, но хочется веритьв этот вымысел, что сам собой замещает законокончания жизни, в который не то что не верю —просто не понимаю… А помнишь, как в старом кафемы с тобой засиделись, вплетаясь в рисунок на стенах,в виноградные кисти, в пейзаж в запотевшем окнеи в пустой разговор об интригах и даже изменах,что как будто случились уже или могут ещёс нами точно случиться… Спасали лишь кофе и граппав запотевших, опять же, стаканах. Мужчина в плащекак-то странно смотрел на тебя, на меня, на сатрапа,что стоял за окном, подпирая собою кустыбелоснежной сирени – но, видимо, власть многолика.И мужчина в плаще, оставляя стаканы пусты,уходил восвояси – без шума и даже без крикао несчастной любви, завершая бессмысленный спор,как ненужную фразу уже, но в конце предложенья.Виноград высыхает на стенах, как будто в укор.И сатрап за стеклом утопает в кустах от волненья.Я пишу это, чтобы меж нами не стёрлись следы,как какая-то буква ненужная в самом начале —чтобы слёз доставало и даже какой-то печали —нерастраченной после, когда в продолжении летмы с тобой расставались надолго – почти что на вечность,ожидая не чуда уже, а банальный «привет».Чтобы смерить пространство линейкою, не бесконечность.И теперь, когда жизнь округлила следы и чертыдо семейного снимка в стекле, запотевшем от срока —я пишу тебе письма, чтоб знать, что уверена тыв неслучайности встреч… хоть порою судьба и жестока.
апрель 6. 2013 год«От расправленных крыльев над городом в дни перелёта…»
От расправленных крыльев над городом в дни перелётаподнимается пыль из оттаявших листьев и пылиот помятой бумаги, из книг, уже без переплёта,и которые вывезти после уборки забыли.Из каких-то веще й, что по осени были изжитыиз обыденной жизни, из той, что хранится годами,как какая-то важность. Иль попросту были забытысреди прочего хлама под пылью, с другими вещами,что ещё недожили свой век и пока – не на свалку,где пластинки из прошлого слушают на радиолепод неровные вздохи любителей, что с полустанкапробираются к даче, к запасам в холодном подполье.И картошка под музыку жарится с мясом на сале,как последняя радость, дожившая до потепленья,до вернувшихся птиц, что кружат, как в последнем угаре,под восторженный крик поднимаясь всё выше – в волненьи.Ветер гонит листву вслед с дороги растрёпанным крыльями кромешную пыль посылает им тоже вдогонку.Молодой, долетевший птенец, расквитавшийся с пылью,пробивается дальше сквозь облако, как сквозь заслонку.
апрель 6. 2013 год«Я вдруг услышал пение синички…»
Я вдруг услышал пение синичкина ветке, за окном – так верещала,что до подушек выгорела спичка,когда прикуривал… Ничто не предвещалотакой финал. Синичка улетелаи тоже ничего не обещала.Мне повезло, наверное – мне спела…и с кем-то будет начинать сначала.
апрель 8. 2013 год«Я уже позабыл, как ты выглядишь – видимо, срок…»
Я уже позабыл, как ты выглядишь – видимо, срок.Да и время пришло забывать и искать по карманамто очки, то билет, то какую-то мелочь на сок,чтобы выпить таблетки от боли, как это ни странно —продолжает болеть и сжимает, как будто в тиски,с перерывами сердце – врачи говорят на погоду —я же думаю – это от той неизбывной тоски,что виднее, когда погружаешься вечером в воду,чтобы плыть – в никуда, мёртвым камнем спускаясь на дно,на берегу оставляя ботинки и брюки,как какую-то малость, с которой теперь всё равноничего не случится – найдутся хозяин и руки,чтоб подклеить подошву и пятна с кармана свести —от вина или кофе – не помню, да это неважно.Слишком много хозяин предметов пытался спастии суму и судьбу, защищаясь от жизни отважно.Я тебя не узнаю, когда вдруг в назначенный срок,мы увидимся снова – со зрением, видимо, что-то.Вариант неудачный, быть может, но и не жесток —какая с меня теперь вежливость – просто работаза пустяшную мелочь и кружку холодной водывсё для тех же таблеток – мне, видимо, так и придётсявоевать со здоровьем, пока не растают следыу какой-нибудь речки, иль способ получше найдётся.Я, конечно, не помню уже, сколько лет или дней,мы с тобой пережили, но, кажется мне, что недолгоэто всё продолжалось – от этого, может, больнейнаписание писем – из чувства, естественно, долгаи какой-то там памяти, если ещё повезёт,и припомнятся мелочи, те, что в зашитом карманезатерялись когда-то, и кто-нибудь точно найдёт,как соринку, на дне, утонувшую в мутном стаканесреди слёз и любви. Нескончаемо тянется день,просто вторник, девятое, но не могу оторватьсяот тоскливого вида в окне, где от тополя пень,как соринка в глазу, но никак не могу с ним расстаться.
апрель 9. 2013 год«Когда опять уходит понедельник…»
Когда опять уходит понедельникко вторнику проситься на постой —я вспоминаю дни, что пролетеливдали от дома, в комнате пустой,где кроме книг и старческой кровати,что выбилась из сил уже давно,нет ничего, и ждёшь её объятий,как приговора на ночь – всё равно,каким он будет – не сойти с ума —уже удача в запертой квартире,когда от понедельника самако вторнику уходит ночь, а в миретворится чёрте что. Таков удел —смотреть в окно и видеть, как разрушенстроителями двор, где ты взрослел.Где экскаватором выкапывают душу…Теперь гараж, а около негокакой-то магазин отныне будет —и не волнует больше никого,что здесь когда-то тоже жили люди.
апрель 10. 2013 год«Мы повстречались там, где сон и явь…»
Мы повстречались там, где сон и явьпересеклись, не комкая друг друга,установив тем самым с жизнью связь,переместив расположенье кругаиз центра комнаты на кухню, до плиты,чтобы теплей и как-то продуктивней,отмерив каждому количество еды,налив по рюмкам, чтобы непротивнойказалась жизнь в перечисленьи лет,здесь, где тепло, светло и беззаботно,где на стене писателя портретглядит с ухмылкой, как бы неохотно —на данный мир. Вода течёт за крайжелезной раковины, звуком разрушаямолчание, которое печальнесёт с собой, само того не знаяи даже не пытаясь угадать —кто в комнате молчит – на всякий случай…С утра ещё не убрана кровать,и мотыльки над лампочкой беззвучносовсем кружат. О, милый, милый дом —мне без тебя не выжить, не согреться,ни чайник вскипятить, при всём при том.Не отдохнуть, как говорится, сердцем.Я, может быть, не лучший из гостей —к твоим ногам я положил полжизни —всего лишь. И из этих новостейне слепишь правды. Из полёта мыслиот мотыльков – не выкроишь пальтодемисезонное, когда мороз по коже,состарившись и перейдя в ничтов ряду с другими, разве что – моложенемногих тех, кто написал портретна кухне, над плитой, где варят кофепроснувшимся, но это не секрет —вода вскипает раньше, если просят,и так дымится. Чтобы не проситького-нибудь – дым медленно сползаетза край стола – сам – тоненькая нитьтечёт по доскам, и никто не знает —насколько далеко. Где тот предел?День обещает, что случится что-то,о чём и думать позабыл и не хотелв своих мечтаниях. Какая-то заботаопять ведёт неведомо куда —немного дальше, чем предполагаешь,чем эта, сказанная утром, ерундао нелюбви – и ты об этом знаешь,и, как-то нехотя, вползаешь в антуражозначенной квартиры. Тянешь время,чтоб завершить намеченный пейзаж —с кроватью, лампочкой, что вовремя согреет —и мотылька и всех других гостей.Жизнь кажется не лучше, но корочев таком пространстве… «Милая, согрейещё мне чашку кофе между прочим…» —чтоб завершить дела минувших дней,где всё длинней, как клетки между строчек.И жизнь спешит куда-то всё быстрей,не выдавая видимых отсрочекна день грядущий. И не угадать —какая боль, назначенная раньше,тебя уложить в тёплую кроватьи не расскажет, что там будет дальше —на кухне за плитой, где каждый вздохкофейника, хозяйки обеспеченсомнением. Художник был готовзапечатлеть всё это, но беспеченбыл в тот момент… и лампочки накалне выдавал достойную картинку…И, выпив кофе, всадник ускакал,оставив след на старых фотоснимках.
апрель 13. 2013 год«Ты снова слышишь чьи-то голоса…»
