Джулиана Грей
В объятиях принцессы
© Juliana Gray, 2004
© Издание на русском языке AST Publishers, 2015
Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес (www.litres.ru)
Пролог
Хольштайнский собор
Хольштайн-Швайнвальд-Хунхоф, Германия
Октябрь 1889 года
Поспешно вызванный сотрудник похоронной конторы перепутал туфли на ногах ее мужа, и Луиза могла думать лишь о том, что их необходимо поменять местами.
Бедный Петер не должен отправиться в лучший мир, имея на правой ноге левую туфлю, а на левой – правую. Хотя в каком-то смысле это очень уместно. И прекрасно характеризует Петера. Этот высокий худой нескладный мужчина с большими, слегка оттопыренными ушами и в очках с толстыми линзами, вечно уткнувшийся в книгу, никогда, по крайней мере до их свадьбы, после которой Луиза наняла для него хорошего лакея, не надевал носки одинакового цвета. Его галстук постоянно окунался в суп, правая манжета – в чернила, а во время их брачной ночи в прошлом июне он…
Впрочем, это не важно. Он все понял сам, заглянув в книгу по анатомии. Но все равно он был ее мужем, принцем-консортом Хольштайн-Швайнвальд-Хунхофа, и заслуживал внимания. Он должен выглядеть достойно, а не так, словно ноги отрубили и поменяли местами.
Луиза сделала знак священнику.
– Да, ваше высочество? – тихо прошептал он.
– Позаботьтесь, чтобы принцу-консорту правильно надели туфли, прежде чем начнется публичное прощание.
Священник покосился на пару гробов, стоящих у алтаря Хольштайнского собора.
– Конечно, ваше высочество, – проговорил он.
Выполнив свой долг по отношению к Петеру, Луиза обратила внимание на другой гроб, в котором лежало тело ее отца, легендарного князя Рудольфа. Он был потрясающе красивым, решительным и энергичным мужчиной. Правда, он так и не сумел произвести на свет законного наследника мужского пола, и вовсе не потому, что не старался. И четыре жены, каждая из которых была моложе предыдущей, не смогли ему в этом помочь. Рядом с ним его зять казался карликом. Плечи князя Рудольфа были в два раза шире, шея – толще, бедра – массивнее. Даже его нос был устремлен вверх с большей уверенностью в себе. Его погребальные одежды были отделаны мехом горностая, а туфли, конечно же, не были перепутаны.
«Проснитесь! Встаньте! – Луиза мысленно обратилась к мужчинам, лежащим в гробах. – Вы не можете быть мертвы. Еще два дня назад вы прогарцевали на роскошных конях по двору и, выпив по прощальному кубку вина, поскакали по опавшей листве в Швайнвальд. Вы подгоняли коней, вдыхали прохладный чистый воздух. Вы были живы».
Живы.
Мужчины, лежащие в гробах, оставались неподвижными. Ни одна ресница не дрогнула. Лица были застывшими, словно восковые маски.
Справа от себя Луиза услышала сдавленное рыдание. Наверное, это Стефани, ее младшая сестричка. Эмили всегда вела себя со сдержанным достоинством, не показывая своих чувств.
Снова послышались рыдания, на этот раз за спиной Луизы.
Одна из плакавших женщин, несомненно, была баронессой фон Карпельтунель. Все знали, что ее муж, барон, является отцом только двух из ее пятерых детей.
И словно прорвалась плотина – придворные дамы и горожанки, пришедшие в собор, чтобы проститься с королевскими особами, громко зарыдали. Их голоса эхом отражались от стен Хольштайнского собора. Официальные возлюбленные, случайные любовницы и многочисленные безымянные девицы, которых князь Рудольф использовал как удобные инструменты для получения чувственного наслаждения, оплакивали его уход на небеса.
Луиза перекрестилась и поднялась с колен. Теперь она стала правительницей Хольштайн-Швайнвальд-Хунхофа и была обязана прекратить столь недостойное проявление эмоций.
Она кивнула священнику и подошла к гробам.
В соборе громко зазвучал орган – подарок герцога Олимпии, брата первой английской супруги князя Рудольфа, по случаю бракосочетания сестры. Луиза остановилась рядом с гробом отца. Возможно ли, что в этом не утратившем своей красоты теле больше нет души князя Рудольфа?
«Auf wiedersehen», – мысленно проговорила она и сама удивилась тому, что обратилась к отцу по-немецки. В семье говорили только по-английски. Князь Рудольф учился в Англии, его супруга была англичанкой, и они обычно каждое лето проводили в Англии, навещая родственников.
Но последнее прощание было произнесено по-немецки.
Auf wiedersehen. До встречи.
Сестры стояли за спиной Луизы, ожидая своей очереди отдать последнюю дань уважения отцу. Луиза перешла ко второму гробу.
Петер. Ее старый друг. Ее супруг. Зимой, последовавшей после смерти в родах четвертой жены князя Рудольфа, отец как-то раз призвал Луизу в библиотеку и сказал, что отказался от надежды произвести на свет наследника и потому сделает ее наследницей престола, – по этому поводу будет проведена соответствующая государственная церемония. Ей придется сразу выйти замуж, чтобы народ не сомневался в сильном лидерстве, равно как и в том, что престол не останется без наследника.
Да и какие подданные не порадуются королевской свадьбе?
Отец выбрал для нее Петера, и Луиза не возражала. Она знала его всю свою жизнь – сына принца соседнего Баден-Черрипита. Парень был очень милым, во всяком случае, в сравнении с большинством других джентльменов, и довольно красивым, если, конечно, убедить его прибегнуть к услугам лакея. Да и какой смысл возражать? В конце концов, она – принцесса и всегда знала, что принадлежит государству, народу Хольштайн-Швайнвальд-Хунхофа, а не себе. Такова была цена ее привилегий. Ее долг. Она же не жалуется, что по утрам должна вставать и одеваться. Или дышать.
Луиза всмотрелась в застывшее лицо Петера, в его худое тело, облаченное в пышные погребальные одежды, и почувствовала холодную ярость. Петер тоже выполнял свой долг. Он женился на ней, выдержав скучнейшую трехчасовую церемонию, переехал в Хольштайнский замок, без жалоб взял на себя обязанности принца-консорта.
И только для того, чтобы нарваться в лесу на засаду. Его застрелили, словно бродячую собаку, и бросили умирать.
Рядом с ней тихо плакала Стефани, уткнувшись лицом в белый кружевной платочек. Плечи Эмили сотрясались.
