Нетронутый город
У них осталась только надежда…
Илья Абрамов
© Илья Абрамов, 2015
Редактор Илья Абрамов
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru
Мы шли без остановки уже вторые сутки… Не шли, а, точнее, брели навстречу своей мечте, вернее цели, потому что мечтой это стало для нас относительно недавно – чуть меньше трех лет назад… Мы ничего не ели четыре дня. Последний раз пили воду вчера, мутную жижу из лужи. Сейчас и это было нам во спасение. У меня заканчивались силы. Я не мог это уже больше терпеть. Три года скитаний в поисках лучшей участи… Три года голода, жажды, и страха… Постоянного животного терзающего страха, не оставляющего ни днем, ни ночью, ни на яву, ни во сне. Кэтрин шла чуть позади меня. Я не сомневаюсь в том, что ей ни чуть не легче, чем мне, но она несколько сильнее, у нее более твердый и жесткий характер. Она будет идти, изнывая от голода и жажды, пока не упадет замертво. Я же сейчас готов упасть на колени и заныть, как мальчик, взывая к Господу, который всех нас оставил, и моля о том, чтобы все это побыстрее закончилось. Мои ноги истерзаны дорогой насквозь. Правая пятка вся в грязи, рубцах и крови. Левой чуть полегче – на ней ботинок, правда и он почти истлевший. Второго у мня нет, он на Кэтрин. Когда-то у нее было несколько десятков пар обуви… Выходные, для походов в ресторан, театр, к друзьям, по магазинам… Она надевала коктейльное платье, брала меня под руку и мы шли в уютную кафешку на пересечении Кэфтерс и Майлс, чтобы насладиться хорошим домашним вином, отрешенностью от суеты, приятными беседами и друг другом. Я шутил, Кэтрин смеялась, я рассказывал – она с интересом меня слушала. Теперь этого ничего нет… Ни театров, ни кафе, вино уже никто не делает, уже не из чего и некому. Даже таблички у входа в ту кафешку, скорее всего, уже нет. Друзей уже тоже нет. Кругом голод, холод, страх, животные инстинкты и….Я остановился и оглянулся по сторонам. Везде одно и то же. Серость, непроглядность, страх, бездна страха… и все… одна пара обуви на двоих… и апокалипсис.
Глава I. Мир обрушился
В прямом смысле. Все случилось слишком быстро. Не так, как в кино или книгах, где все готовятся к грядущей катастрофе, какой-нибудь важный мужчина выступает по телевидению с призывом объединиться к нации, а в конце простой парень спасает весь мир… Никто к такому не был готов, и уж тем более никто не старался никого спасти. Возможно, где-то нечто подобное и случалось, но мы не видели ни пожарных машин, спешащих на выезд, ни полицейских, старающихся организовать жителей, ни национальную гвардию… Да и все это бессмысленно, потому что спасаться предстояло всем, постигло это всех. И что на самом деле произошло, тоже никто не знает. Да и людей-то осталось совсем немного. Мы с Кэтрин уснули в самый обычный вечер под одним одеялом, а проснулись, вернее очнулись, среди ночи под обломками нашего дома. Я считаю, что выжили чудом. Царил полнейший хаос. Стоны людей и крики о помощи доносились отовсюду, так что не было понятно, кого спасать и где. Немногие уцелевшие истерически бегали, постоянно смотрели в небо, что-то кричали и находились в полнейшей панике. Отрубилось сразу практически все: электричество, связь, Интернет, теплоснабжение, вода. Мы остались с этой жизнью наедине и за пару часов откатились в каменный век. Вначале мы надеялись, что это временный катаклизм, внезапная катастрофа, с которой правительство и мы все вместе в ближайшее время справимся и все восстановим. Но когда мы за неделю обошли свой город, увидели то, что происходит на самом деле, то столь весомых надежд на свое будущее уже не возлагали. Здания, мосты, дороги, тротуары были разрушены практически полностью. В первые дни в ушах звенело от криков о помощи. Даже потом, уже уйдя из города, мы с Кэтрин ловили себя на фантомных звуках: идя по дороге, где на много миль вокруг одни поля, мы слышали, что кто-то кричит: «Спасите… Пожалуйста, помогите..!». Мы бежали в сторону крика, а обнаруживали лишь одинокий куст за деревом или пустой мусорный бак. Это было мрачно и скверно.
В городе мы старались помочь почти всем, кому могли. Из-под завалов нам удалось спасти человек пять, остальным наша помощь уже ни на что не была годна. Помню… Жуть… Такое лучше забыть, но это уже вряд ли. В панике бегая по останкам мегаполиса, я услышал буквально в паре метров от себя стон человека. Это не было именно криком, это был едва слышимый звук. Я устремился к завалам. Под обвалившимися перекрытиями многоэтажки я разглядел руку человека, всю в пыли и ссадинах, потом увидел его лицо. Я спросил о том, может ли он пошевелить рукой или ногой, видит ли он меня. Не услышав внятного ответа среди неразличимых стонов, я решил, что нельзя терять времени и нужно немедленно вызволять бедолагу. Я начал разгребать завалы, откидывая все, что было мне под силу. За какие-то пять-десять минут я был ужасно измотан, но кое-что мне все же удалось. Так мне казалось. Я высвободил его вторую руку, прижатую какой-то мебелью. Его ноги все еще оставались под завалом, и я решил попытаться вытянуть его за руки. Обхватив его ладони, я сначала медленно, а потом посильнее дернул его к себе. С первого раза у меня ничего не получилось, я начал его тащить к себе. Сил тогда во мне было немало, и у меня получилось… Получилось вытянуть его туловище… ноги остались под завалом. Никогда этого не забуду. Такой шок я не испытывал очень давно, если вообще испытывал. Я обхватил свое лицо рукой и разрыдался. В каком-то сумеречном состоянии сознания ноги понесли меня прочь от этого места.
Но не все наши попытки кого-то спасти были столь ужасны. Помню, нам с Кэтрин удалось вытащить уцелевшего мужчину лет шестидесяти. Он находился в момент катастрофы на дежурстве, охраняя в металлическом вагончике автостоянку. Так что все что произошло с ним – это то, что вагончик перевернулся и на него упал рекламный щит. Сам он выбраться не мог: ему зажало ногу. Но снаружи мы легко справились с его вызволением. Его звали Кёртис. Он уже двенадцать лет работал на этой автостоянке. Когда Кёртис выбрался из вагончика и увидел, что творится вокруг, он упал на землю и разрыдался. У него был настоящий шок, так что нам пригодилась бутылка виски, которую мы предусмотрительно носили в это время с собой. Немного отойдя, Кёртис попросил нас пройти с ним к его дому. Он жил с женой и двумя взрослыми детьми, поэтому справедливо предположил, что если что-то случилось с его домом, то один он физически не осилит, если надо будет кого-то вытащить из-под завала. Мы согласились с ним пойти. Без особой надежды на то, что там кто-то уцелел. Уж в том, что его дом полностью разрушен, я нисколько не сомневался. Когда мы оказались на месте, я от удивления открыл рот и не мог оторваться… Все вокруг обрушилось, рухнуло, сравнялось с землей. И только дом Кёртиса стоял практически уцелевший. Лишь дерево упало на крышу второго этажа. Кёртис немедленно поспешил внутрь. Мы за ним. Он начал рыться в карманах в поисках ключа, но вспомнил, что они остались вместе с его вещами в металлическом вагончике. Он начал выламывать дверь. Она не поддавалась. Тогда я предложил выбить окно. Мы так и сделали.
В доме никого не было. Постели не были расстелены. Что-то было не так. Я уж было начал думать, что старик не в себе и про свою семью от шока все придумал. Но Кёртис вспомнил, что сегодня его семья могла остаться на ночь у сестры его жены. Там отмечали какой-то праздник, и только он из-за дежурства не смог присоединиться. Мы поспешили вслед за Кертисом, благо это оказалось недалеко. И тут на лице Кертиса вновь появился ужас и страх… Дом его родственницы был развален полностью. Внутри не уцелел никто. Его семья и вправду решила не идти ночевать домой и осталась в гостях. Истошный крик Кертиса резал уши, а его страдания в этот момент вонзались острыми иголками в сердце. Он упал на землю, рыдая, обхватив свою голову руками, его тело содрогалось, будто пульсируя болью… Он кричал, снова плакал, бегал по завалам, пытаясь вытащить хоть кого-нибудь оттуда… Там все были мертвы. Я оттянул Кертиса от разрушенного дома и помог ему присесть возле уцелевшего дерева. Через минуту он замолчал и уставился в пустоту. Я решил, что его нужно оставить одного, ему необходимо уединение. Я попросил Кэт написать на листе бумаги наш адрес. Точнее не совсем наш, а развалин того здания, рядом с которым мы теперь ютились в импровизированном домике из кусков пластика и досок. В городе было разрушено почти все до основания. Ни воронок, ни каких-то было других признаков бомбовых ударов или чего-то в этом роде не было. И тут как гром среди ясного неба уцелевший, почти не тронутый катастрофой дом Кертиса… И то, что его семья по несчастью именно в эту ночь в нем не оказалась… Жестокая игра судьбы… Я подошел к Кертису и сунул ему в карман записку:
