Андрей Савельев
Как убивали СССР. Кто стал миллиардером
© А. Н. Савельев 2012
© Книжный Мир 2012
Предисловие
«Железный закон» олигархии гласит, что в любом, даже самом демократичном обществе, непременно выделяется группа, которая концентрирует в своих руках власть и богатство. Отчасти это связано с естественной функцией государственного управления, предполагающего делегирование полномочий профессиональным управленцам. Но чтобы стать олигархией, слою управленцев надо переродиться в нечто антиобщественное, антинациональное, не имеющее ничего общего с исполнением общественно полезных задач. Однако такое перерождение происходит далеко не всегда.
В имперской России олигархии не было. Хотя управленческий слой уже переродился в бюрократию, а аристократия приобрела черты паразитического слоя. Пока во главе страны стоял Государь Император, сконцентрировать в одних руках собственность и власть не представлялось возможным. Стоило этот стержень российской государственности устранить, как она рухнула. И уже в советской системе образовалась новая бюрократия – номенклатура. Включенность в этот привилегированный слой означала доступ к материальным благам, которых народ был лишен. Символом привилегий стала система специального снабжения товарами с характерным признаком – «конвертное» поощрение партийных кадров, которые формально, на одном и том же уровне управления, получали равные зарплаты с кадрами советскими.
Коммунистическая номенклатура еще не была олигархией, но была готова к новому этапу перерождения. Управленцы, почувствовавшие свою полную независимость от народа, мечтали перейти на более высокие стандарты личного потребления – те, которые они могли видеть в зарубежных поездках по наиболее развитым странам Запада. Для этого нужно было всего-то отбросить идеологические догматы и законы, не позволявшие владеть крупной частной собственностью. При поддержке зарубежных врагов нашей страны такой переворот был совершен, и олигархия образовалась почти мгновенно.
За короткий промежуток 1991–1995 гг. в России возникли колоссальные капиталы, власть денег приобрела гипертрофированные формы, страсть к наживе охватила довольно большую часть населения, тщетно пытавшегося разбогатеть за счет участия в финансовых «пирамидах», организованных мошенниками. В тот же период политическая власть в стране приобрела опору в новоявленных олигархах, а те широко использовали в утверждении своего статуса хозяев жизни уголовников. Ельцин приблизил группу избранных: Березовский, Гусинский, Смоленский, Ходорковский, Фридман, Чубайс, Потанин. Помимо этих персонажей 90-х годов, олигархами следует считать и крупных управленцев, также контролировавших громадные имущественные комплексы и узурпировавших властные полномочия: Черномырдина, Лужкова, президентов некоторых внутренних республик – Шаймиева, Рахимова, Николаева, госпредставителей в крупнейших топливных и производственных корпорациях.
«Железный закон» бюрократии означает, что высшее руководство крупной социальной или производственной системы непременно, причем достаточно быстро лишается профессиональных навыков и приобретает нечувствительность к нравственным императивам. Чтобы удерживать власть и получать максимальную прибыть, необходимо отказаться от многого, что знал до сих пор, и отбросить нравственные нормы. Ложь становится инструментом в конкурентной борьбе, где обман народа, обман потребителя дают преимущества при удержании власти и приобретении прибыли.
Чтобы заставить общество принять такое перерождение «верхов», используются инструменты информационной войны против собственного народа, который разлагают с помощью средств массовой информации, где особое место и особые привилегии получают пропагандисты режима – профессиональные лжецы. Таковые были рекрутированы олигархией из прежней марксистско-ленинской профессуры и брошены на «промывание мозгов». Так получили публичную известность Г. Попов, Гайдар, Собчак, Нуйкин, Лацис и многие другие «авторитеты», среди которых наиболее выделялся академик Сахаров, не успевший застать олигархию, но наговоривший немало шизофренического бреда, с радостью подхваченного наемниками номенклатуры, на глазах трансформирующейся в олигархию.
В дополнение к пропагандистскому давлению и насаждению аморализма новая бюрократия в 90-е годы пошла на силовое подавление сил сопротивления. Кровавые события 1992–1993 годов (о них читатель прочтет в этой книге) были дополнены чудовищно неэффективной войной против чеченских банд, в которой власть во главе с Ельциным многократно срывала победные операции армии и, в конце концов, в 1996 году уступила власть головорезам. В 2000-е годы этот сценарий был повторен.
Характер режима, установившегося в 90-е годы в России, следует определить как тиранию – власть немногих (олигархия), помноженную на тотальное беззаконие. В следующее десятилетие этот режим не претерпел существенных изменений. Более того, он окончательно утвердил легальность капиталов, приобретенных криминальным путем. Поэтому ранее скрытые миллиардеры стали открыто демонстрировать свое богатство, образовавшееся в результате невиданного в истории человечества грабежа собственной страны.
Можно ли что-то противопоставить «железным законам», по которым Россия получила антинародный политический режим и антинациональные имущественные «верхи»? В этой книге мы не разрешаем этот вопрос, затрагивая его только в заключении. Автор представляет лишь очерк истории 90-х годов, которые ему пришлось прожить, участвуя во многих событиях и анализируя их. Дело в том, что многие документы и высказывания известных лиц тех лет забываются. Однако, думается, стоит сохранить их для истории. Хотя действующие лица и обстоятельства с течением времени подавляющим большинством будут забыты, но общее представление о 90-х годах XX века должно быть выстроено правильно. Этому и служит книга, представленная читателю к 20-летию разрушения целостности нашей страны в результате государственного переворота, совершенного Ельциным и его сторонниками в 1991 году.
Понимание происшедшей с Россией трансформации – один из шагов к тому, чтобы выйти на путь избавления от олигархии и утверждения национальной власти. Что и является, по мнению автора, главной целью и задачей всех патриотических сил страны.
Программы и взгляды ельцинистов
Финал 80-х годов – это бурлящие собрания интеллигенции во всех аудиториях, которые только можно было задействовать. Салтыков-Щедрин писал о подобной обстановке, возникшей в русском обществе, дорвавшемся до образования, но еще не способного к здравомыслию: «Кого ни послушаешь, все на что-то негодуют, жалуются, вопиют. Один говорит, что слишком мало свобод дают, другой, что слишком много; один ропщет на то, что власть бездействует, другой – на то, что чересчур достаточно действует; одни находят, что глупость нас одолела, другие – что слишком мы умны стали; третьи, наконец, участвуют во всех пакостях и, хохоча, приговаривают: ну где такое безобразие видано?! Даже расхитители казенного имущества – и те недовольны, что скоро нечего расхищать будет».
Где бы ни собирались «демократы» – набивались полные залы. Преимущественно это кипение разума возмущенного происходило в Москве, в аудиториях московских вузов. Но казалось, что сотрясается все страна. Московская интеллигенция валом валила на собрания, которые казались каким-то откровением, прорывом к информации, доселе недоступной, приобщением к творящейся на глазах истории.
Сегодня мало кто помнит, что тогда говорили «демократы», чего требовали, чего обещали на случай прихода к власти. Собственно, о власти они и не мечтали. СССР и при нарастающем хаосе оставался незыблемым, поскольку подавляющее большинство народа хоть и липло к телеэкранам, где начали транслировать политические спектакли, но все же не помышляло о том, что страну можно расчленить или отдать власть в руки вот этим горлопанам. То же самое было и в элите: там, где знали, сколь тяжко нести ответственность власти, никто не рассматривал Ельцина, Гавриила Попова или Собчака как потенциальных властителей. В них видели разве что инструмент для снятия устаревшей и нетворческой «верхушки» КПСС.
Так о чем же вещали «демократы», внезапно получившие всеобщую известность – сначала по публикациям, а с 1989 года – по трансляциям Съездов народных депутатов?
Главное, на чем строился теневой интерес слоя политиков, возникшего из тусовок неформалов и «демо-коммунистов», – это реформа государственной власти, способная перераспределить властные полномочия и хотя бы слегка расчистить иерархическую пирамиду. Но в 1989–1990 годах этот вопрос еще не был основным, о разрушении государственного единства и системы хозяйственного управления еще никто не помышлял. Правда, КГБ уже был сориентирован на изменников, которым позволялось говорить все, что угодно. Но за прямые призывы к разрушению страны еще можно было если не угодить за решетку, то заслужить всеобщее презрение. Народ хотел иной жизни – более свободной, но вовсе не собирался разрушать свой дом.
