Тулейя Т. Сумерки морских богов
Глава 1.
Лицо моря
«И сказал Бог: «Да соберется вода,
которая под небом, в одно место,
и да явится суша».
И стало так. И назвал бог сушу землею,
а собрание вод назвал морями».
Ветхий завет
Северная Атлантика — это непредсказуемое, холодное, недружелюбное водное пространство, где моряк чувствует, как липкий туман пронизывает его буквально до костей. Зимой жалящие ветры несут капли дождя, застывшие льдинки и снег. Они мчатся над заснеженными островами и такими же холодными волнами. Еще дальше на север, в холодных просторах Норвежского моря, начинается царство вечных льдов, которое тянет до самого полюса. Лето не приносит утешения моряку, который рискнет заплыть сюда. Огромные ледники, сползающие с гор в глубокие фиорды Гренландии, с пушечным грохотом сбрасывают в море подобные горам айсберги. Они медленно выходят в пролив Девиса и дрейфуют дальше на юг. И вы видите только серое, мрачное море и холодный туман. Средневековые норманны недаром называли этот район Нифльхеймом, ледяным миром смерти.
Если вы должны прибыть из Рейкьявика в этот пустынный уголок, принадлежащий северным богам, вам придется обогнуть обледеневшие берега Исландии и взять курс на северо-восток. Тогда вы пройдете путем, который залитые кровью конвои и обреченные люди усеяли сотнями безвестных могил в бездонной пучине океана. В некоторых местах его дно опускается на 2000 фатомов{1}.
Море обрушивает на вас удары злобных волн. Ядовитые укусы холода жалят ваше покрасневшее от ветра лицо. И после многих дней бесконечной качки и ночей бессонного ркаса вы пересекаете Полярный круг. Земля остается в сотнях миль на юге. И вы проходите мимо Вестфиорда, Альтенфиорда, Сорей-зунда, Хаммерфеста и Нордкапа. Названия этих мест говорят что-то лишь тем, кто сам испытал в море ледяные удары бешеных полярных штормов.
Самая жестокая и самая малоизвестная глава морской войны были написана в этих водах, принадлежащих Одину и ледяным гигантам-йотунам. Моряки союзников, которые в первый раз повели конвои в отдаленные северные порты, были просто потрясены диким бешенством Атлантики. Ни один день не походил на предыдущий. Погода была исключительно капризной. Первый рассветный луч может осветить спокойное штилевое море, цвета полированного серебра. Но к вечеру волны превращаются в настоящие горы. Люди мотаются на палубах кораблей, как пьяные. Сами корабли раскачиваются и вздрагивают, то и дело ныряют носом в отороченную пеной мутную массу волны. Самое время покрепче задраить люки и понадежней привязаться. Да и вообще команде в такое время лучше не показываться на верхней палубе.
Атлантика — могучий океан. Она не столь велика, как Тихий, но ее могущество заключено в неукротимой ярости. Бросьте взгляд на карту Атлантического океана. Если вы проложите курс от выходного маяка гавани Нью-Йорка, то вам придется пройти около 2500 миль, прежде чем вы увидите пустынный, заснеженный берег Исландии. Оттуда вам предстоит пройти еще 1500 миль до Мурманска. 4000 морских миль сильнейшего волнения, внезапных штилей, ураганных шквалов, воющих ветров, снега, тумана, дождя, града, льда — и вдобавок война, вдобавок враг!
Моряки, которые сражались в Битве за Атлантику, узнали, как остро ощущается одиночество корабля в море. Они не забудут ежедневной монотонности разглядывания сотен миль серого горизонта в поисках мачт. Не забудут напряженного, до рези в глазах, всматривания в покрытые белой пеной гребешки волн, чтобы различить змеиный след головки перископа. Как часто игривые дельфины, выскакивая из воды рядом с кораблем, заставляли наблюдателя нервно вскрикивать: «Торпеды!» Они не забудут бессонных ночей на тесном раскачивающемся мостике и зеленых волн, которые, перехлестывая через фальшборт, обдают всех ледяными брызгами, заставляя стынуть и тело, и душу. Лишь немногие из моряков могли преодолеть удушающий страх утонуть внизу, в трюме.
Битва была долгой и безжалостной. Десятки кораблей пошли на дно безжалостного океана. Жадные языки волн лизали их палубы и глотали без следа. А вместе с кораблями погибли и тысячи моряков, которые сейчас спят вечным сном, убаюканные глубинными течениями того же океана.
В каждой войне есть победители, но есть и побежденные. Именно о них написана эта книга. Время — лучший лекарь. Минули уже десятки лет с тех пор, как умолкло последнее орудие. Мы уже забыли, на что походили те жестокие дни огня и внезапной смерти. С одной стороны, это хорошо. Застарелая ненависть — слишком плохой строитель мира. Эта книга рассказывает о германском флоте и совсем не ставит целью оживить злобных призраков. И ни в коем случае она не является апологией гитлеровской Германии. Невозможно забыть Варшаву и Лидице, Дахау и Бухенвальд, где убийство превратилось в норму.
Мореплаватели всех стран происходят из самых разных слоев общества. Это совершенно справедливо и в отношении офицерского корпуса германского флота. Ужасное зло нацизма, которое Адольф Гитлер принес в Германию, нашло самых ревностных последователей в рядах обезумевших служителей гестапо. Оно поразило всю Германию, подобно чуме. Оно маршировало вместе с армиями Вермахта. Оно летело на крыльях орлов Геринга, которые превратили в дымящиеся руины Лондон и оставили лишь закопченный скелет от величественного собора в Ковентри. Но германский флот, хотя и был затянут в нацистские цвета, большей частью избежал этого разлагающего влияния. Во время войны даже сами немцы говорили: «Мы сражаемся прусской армией, нацистскими военно-воздушными силами и Императорским флотом»{2}.
Есть какая-то неуловимая, необъяснимая внутренняя связь между всеми моряками, которую называют «морским братством». Именно это чувство руководило капитаном 1 ранга Гансом Лангсдорфом, командиром злосчастного германского «карманного линкора» «Адмирал граф Шпее». Девять британских торговых судов ушли на дно под грохот его орудий, однако при этом не погиб ни один британский моряк. Благородство, которое Лангсдорф выказал в краткие дни своего триумфа, не было забыто его противниками. Он был похож на Бальдра, самого любимого из норманнских богов. И как смерть Бальдра, его гибель в самом начале войны только открыла череду несчастий, обрушившихся на группу обреченных людей, которые выводили в море корабли германского флота.
Моряки, которые идут на войну, должны сражаться не только с врагами своей страны. У них есть и один общий естественный враг — море. Море это великий уравнитель, всеобщий ужас и общий страх. И моряки, которые ищут один другого на широких океанских просторах, постоянно ощущают под собой вездесущее море, бурлящее и предательское, словно там таится ужасный монстр, в любую минуту готовый проглотить корабль. Но в хорошем настроении море прекрасно, как женщина. Однако спокойные дни выпадают гораздо реже, чем дни жестокие, когда море пожирает и корабли, и людей. Разве мы не встречаем на средневековых пергаментах изображения ужасных морских чудовищ? И разве капитан Ахав не вонзал свои окровавленные гарпуны в самое зло, что таилось в мрачных глубинах? И разве настоящий моряк не знает о существовании гигантской морской черепахи с панцирем в белых пятнах, которая поднимается из воды и давит мелкие суденышки своими ужасными плавниками длиной 5 метров?
Нет, мореплаватель должен думать о море только как о спокойной глади или морщинистой поверхности или взвихренной равнине, серой и голубой, усеянной клочьями пены. Лежа на койке после ночной вахты, он не может позволить своим мыслям опускаться глубже трюма своего корабля, хрупкой скорлупки, несущей его самого. Если он поступит так, то обнаружит, что проваливается во мрак глубиной в несколько тысяч метров, в безумный мир чудовищных форм, скрежещущих челюстей и невыразимого ужаса. Именно это — бездонные пропасти неизвестных ущелий на дне моря, неведомые глубины, холодная, мрачная могила людей и кораблей, — именно это обладает ужасной, завораживающей притягательностью для тех, кто странствует по морю.
Посейдон — злой бог, и моряки боятся его.
Конечно, не все люди, которые выходят в моря, являются настоящими мореплавателями. Имеются и сухопутные крысы, которые приносят на палубу корабля свою тягу к земле и шовинистический фанатизм. Морские ветры, веющие над бескрайними пенными просторами, никогда не унесут их страх и не развеют их злобу. Но такие люди это просто недоразумения, недостойные называться моряками. Они принадлежат земле, и их появление в море — не более чем тягостная ошибка. Их холодный методический ум никак не примирится с существованием тайны.
А море полно тайн. Он похоже на воплощение самого Иеговы, который касается своих водных творений несущей благо десницей или извергает стрелы молний с мрачных небес и вздымает морские волны клокочущим вихрем в своем божественном гневе. Истинный моряк всегда должен смотреть в лицо миру торжественно и строго. Только в море, и никогда на суше, он может ощутить свою сопричастность высшей истине. Он может узреть ее в мистическом лике моря, в багряных закатных небесах, в оглушительных раскатах грома, летящих над вспененными просторами океана. Он может услышать эту истину в речах ветров, которые гонят бесконечную череду волн и посвистывают в снастях корабля. Он может увидеть ее в угасающем свете дня, когда первая звезда появляется на черном небе, бросая вниз равнодушный ледяной луч, а следом на своде небес возникают и другие такие же холодные мерцающие искры. Ночью, когда далекий берег уже растаял во мраке за кормой, моряк ощущает себя потерянным в бескрайнем просторе Вселенной. Он остается наедине со своим прошлым и будущим.
