Главная проблема ремесла
Картины и скульптуры крадут не для того, чтобы ими любоваться или испытать острые ощущения, а с целью их продать. Главную проблему такого ремесла можно выразить словами, которые приписывают Марку Твену: «Похитить белого слона — не фокус, куда его потом девать?» В общем, как и в легальной экономике, основная головная боль — сбыт.
Общепризнанный факт, который очень радует воров: музеи охраняются хуже банков, а ценностей там гораздо больше. Лувр всегда будет защищен хуже Форта Нокс. Произведения искусства стоят дорого, а места занимают немного — это превосходное качество для любого товара. Но они уникальны и слишком известны — это громадный недостаток для похищенного товара. Знаменитую картину из музея не перекрасишь, как угнанный «Мерседес», не распилишь на куски, как уникальный бриллиант, не разменяешь на рынке, как краденую банкноту.
Самый простой выход — красть искусство менее дорогое и известное, компенсируя качество количеством. Девяносто процентов всех похищенных произведений относится к этой категории. Массовые кражи требуют высокой степени организации. Небольшие банды, набранные из всякого сброда профессионалами-«координаторами», «широким бреднем» прочесывают целые страны. Их жертвами становятся прежде всего церкви и небольшие провинциальные музеи. Немалые ценности здесь часто защищены только ветхой дверью со старым замком, описи предметов или отсутствуют, или составлены так, что по ним ничего нельзя опознать, каталогов нет.
Ворованные вещи поступают на перевалочные пункты, сортируются «специалистами» и потом контрабандой переправляются в один из центров антикварной торговли. Чаще всего — в Лондон или Женеву. Здесь антиквары редко задают вопросы о том, откуда ходовой товар стоимостью в две-три тысячи долларов. А для более щепетильных существует так называемый «итальянский метод», разработанный неофашистскими группировками с Апеннинского полуострова. На деньги от торговли наркотиками они покупают несколько «чистых» картин, добавляют к ним краденые и продают такие «смешанные партии».
В начале 1980-х годов, будучи еще студентом-искусствоведом, я работал в одной из групп Министерства культуры РСФСР, которая занималась инвентаризацией церквей. К сожалению, учитывали мы в основном остатки. Почти все храмы по нескольку раз подвергались ограблению, и никто даже толком не знал, что именно украли — не было ни фотографий, ни толковых списков. Размах грабежа был так велик, что даже воровской жаргон пополнился новыми профессиональными терминами. На фене иконы назывались «дровами», Богоматерь — «мамкой», а иконы московской школы — «москвичками». Правительство спохватилось и запустило программу учета художественных ценностей. В среде воров и искусствоведов ее, не сговариваясь, прозвали алиевской, так как за нее отвечал член Политбюро Гейдар Алиев. Но было поздно — не шедевры, но вполне добротные русские иконы XVII—XVIII веков заполнили антикварные магазины Запада.
«Железный занавес» только упрощал задачу воров. Даже если было известно, что украдено, советские власти не сообщали об этом в Интерпол и вообще на Запад, чтобы «не потерять лицо». Да и речь ведь шла не о музейных шедеврах, а всего лишь о «предметах культа»! Но развал системы социализма ситуацию тоже не улучшил. Неразбериха — рай для грабителей. Восточная и Центральная Европа в 90-е годы стали для них Клондайком.
Например, 6 500 богатейших церквей и монастырей Чехии подверглись настоящему террору. Бандиты не останавливались ни перед чем, чтобы завладеть барочными статуями, картинами или драгоценной утварью. Три священника были убиты, многие серьезно ранены. Чешская республика потеряла больше десяти процентов своего национального наследия. В банке данных пражской полиции до сих пор числятся 10 000 похищенных произведений.
Еще хуже дело обстояло в охваченной войной Югославии. Только в Хорватии были разграблены 250 церквей. Из музеев исчезло около 200 000 экспонатов, при этом погибла и большая часть учетной документации. Одно из самых значительных собраний в стране, Государственный музей в Вуковаре, лишился 35 000 произведений. Вообще война немедленно используется индустрией «художественного грабежа». Последний пример — Ирак. Как известно, первое поражение американцам там нанесли не сторонники Саддама Хусейна и не исламские фундаменталисты, а банды музейных воров. Разграбленные музеи Багдада и Вавилона стали первыми свидетельствами того, что США не контролируют ситуацию в стране.
Несчастливое место
Поместье Рассборо-Хаус под Дублином в Ирландии. Его хозяину баронету сэру Альфреду Бейту, одному из владельцев алмазной фирмы «Де Бирс», принадлежит одна из лучших в мире частных коллекций живописи старых мастеров. Первая кража — апрель 1974 года. Вооруженная банда Ирландской республиканской армии из пяти человек ворвалась в дом Бейта. Банду вела Бриджет-Роуз Дагдейл — дочь директора страховой компании «Ллойд» и друга семьи Бейт. Налетчики связали чету Бейт и всех слуг, а потом поместили в грузовик 19 картин, в том числе самую ценную — «Даму со служанкой, пишущую письмо» Вермера. Через несколько месяцев Дагдейл взяли вместе с картинами в заброшенном коттедже. При аресте она оказала вооруженное сопротивление и получила девять лет тюрьмы. После тюремного заключения сменила имя и сейчас работает учительницей. Вторая кража — май 1986 года. В два часа ночи сработала сигнализация. Сторож вызвал полицию, здание обошли со всех сторон, но ничего не заметили. Только наутро обнаружили пропажу 18 картин: в том числе опять Вермера, Гойи, двух Рубенсов и Гейнсборо. Ограбление совершила банда Мартина Кэхилла по прозвищу Генерал. Преступники специально вызвали срабатывание сигнализации. Затем понаблюдали, как полиция обыскивает здание, и влезли в дом в короткий промежуток времени между концом обыска и новым включением сигнализации. 7 картин полиция вскоре нашла вместе с брошенным автомобилем, остальные 11 ушли в «зазеркалье» преступного мира и были найдены много лет спустя. Третья кража — июнь 2001 года. В 12.40 утра джип протаранил парадный вход в Рассборо. Трое грабителей в черных масках ворвались в дом. Там они похитили картину Беллотто и в третий раз «Портрет мадам Бачелли» Гейнсборо. Вся операция заняла три минуты. Картины через год нашли в Дублине. Четвертая кража — сентябрь 2002 года. В 5 утра завыла сирена. Преступники выбили окно с заднего фасада дома. Украли 5 картин, в том числе картину Рубенса «Доминиканский монах». План сработал благодаря невероятной оперативности: несколько раз меняя машины, преступники оторвались от подоспевшей полиции. Через три месяца сыщики захватили все картины у перекупщиков в Дублине. С легкой руки Генерала ограбление Рассборо стало чем-то вроде обряда инициации для каждого нового главаря ирландской мафии. Семья Бейт решила не испытывать судьбу и подарила большую часть картин Национальному музею в Дублине.
