– Мы будем крайне осторожны, потому что в случае чего снимать дубли будет просто не с чем. Но ведь у вас на борту будут наши люди – своего рода заложники.
– Я думаю, придется согласиться, – сказал Федоров. – Хотя бы потому, что эти его слова насчет контрабанды и прочего показались мне достаточно убедительными. Соглашайтесь, посол. Но при одном условии.
– А именно?
– Чтобы этим типом, – Федоров кивнул в сторону Аласа, – на борту нашего корабля больше и не пахло. Иначе я…
– Советник, я категорически возражаю…
– Да нет, я его пальцем не трону – я человек брезгливый… Просто если он останется – тут, у нас на глазах, наверняка учинит какие-нибудь новые пакости, мы и моргнуть не успеем. У него, похоже, крупный талант по этой части.
– Это, пожалуй, верно. Переводите, Алас, и чтобы без купюр. Мы всего лишь воздаем вам должное, да и они должны знать вам цену.
Алас пожал плечами:
– Он все равно контролирует меня через дешифратор.
Он перевел. Парламентер ответил:
– Это совершенно невозможно. У этого господина нет ни приглашения, ни разрешения находиться на нашей территории, и даже если бы мы хотели все это оформить, легализация заняла бы очень много времени. А его у нас нет. И вообще ваше отношение к нему меня удивляет: он ведь не сделал вам ничего плохого? Во всяком случае, нам об этом ничего не известно.
– Врет как сивый мерин, – сказал Федоров по-русски.
– Несомненно, – на том же языке ответил Изнов. – Но формально они в своем праве: их дело – впускать или не впускать. Ничего не поделаешь. Переведите, Алас: мы снимаем свое условие.
Выслушав перевод, тивизианин тут же ответил:
– Я очень рад, что мы договорились. Уверяю вас: все пройдет наилучшим образом. Вам совершенно не о чем беспокоиться. Все, что меня сейчас заботит, – это необходимость уложиться в сроки. Фильм ведь заказан самим Великим Президентом и должен быть показан народу еще до выборов. А я являюсь его представителем на этой постановке. Президент, кстати, сам исполнит одну из главных ролей, сыграет самого себя, то есть Президента. Кстати, – похоже, тивизианин вздохнул, – его актерские данные меня тоже заботят. Та форма, в которой он подойдет ко времени съемок…
– Господин учитель, – сказал Федоров, – я хотел бы иметь ваши заботы… Нет-нет, Алас, это можно не переводить. Все равно ему не понять.
Вселенная разрывалась в клочья. Трассы боевых ракет, разноцветные лучи лазерных деструкторов (чтобы они воспринимались взглядом, съемочное пространство приходилось постоянно подпитывать голубоватым дымом): известно, что, если война не зрелищна, она не пользуется поддержкой общества. Это сражение более всего походило на гигантский фейерверк. Ослепительные, многокрасочные взрывы происходили едва ли не в каждом кубическом метре припланетного пространства Тивизы; однако эскадра, стремящаяся высадить на мирную и процветающую планету вооруженный до зубов десант, непостижимым образом увертываясь от плотного огня защитников цивилизации, стремительно приближалась к поверхности, описывая прямо-таки невозможные кривые. Конечно, атакующие несли и потери: вот только что разлетелся на мелкие куски один из ведомых кораблей десанта. Но флагман нападающих был словно заколдован и по-прежнему несся вперед и вперед; при этом сверхметкий огонь его ужасных орудий наносил ощутимый ущерб застигнутому почти врасплох космическому флоту миролюбивой Тивизы.
– Никогда не думал, что мой мирный кораблик может производить такое ужасающее впечатление, – проговорил Меркурий. Он сидел в капитанском кресле, расслабившись, откинувшись на спинку, и не без удовольствия смотрел на монитор Генерального компьютера. Руки Мерк на всякий случай заложил за спину – чтобы случайно не вмешаться в происходившие без его участия действия: программа была введена в Генеральный тивизианскими специалистами, и членам экипажа оставалась лишь роль зрителей.
– Ей-богу, мы сейчас вонзимся в этот крейсер! – испуганно воскликнул Алас. – Ваш компьютер сошел с ума! Зачем я только связался с этими… этими…
– Ничего не будет, – лениво пробормотал Федоров. – Разве не чувствуете – эта техника у них отработана до миллиметра. А зачем вы с ними связались – об этом побеседуем несколько позже. Не мешайте нам смотреть, пожалуйста.
– Но вот же он, вот!..
– А вы не смотрите на тот экран, – посоветовал Изнов. – Там вы видите то, что будет показано зрителям. Лучше гляньте на наш курсовой: там ясно видно, что мы разойдемся с ним на безопасном расстоянии.
– При чем тут курсовой… О Господи! Эта ракета нас догоняет – она самонаводящаяся… От нее нам не уйти!
Ракета, выпущенная одним из ближайших кораблей защиты, и в самом деле была уже совсем рядом. Но двигалась она до странного медленно, и резким маневром и в самом деле можно было уклониться, уйти с ее курса и, пропустив мимо, расстрелять в упор.
– Но мы ведь можем еще уклониться!
– Ничего мы не можем! Вы забыли, что давно уже управляем нашим кораблем вовсе не мы. Оттого и скорость такая – черепашья – и у них, и у нас тоже, – напомнил Меркурий.
– Это как раз понятно, – сказал Федоров. – Чем меньше скорость – тем больше маневренности, а потом эту пленку запустят с другой скоростью, и все закрутится так, что у зрителя дух будет захватывать.
– Но взрывы! Мощнейшие взрывы – разве они нам не опасны?
– Откуда нам знать? Да и к тому же нам-то видно, как далеко от нас они происходят. Это же кино! Иными словами – надувательство.
– Ну, это можно сказать о любом искусстве, – проворчал Изнов.
– Ничего подобного. Музыка, например, никого ни в чем не обманывает.
– Это музыка-то? Еще как! Она заставляет меня расслабляться и мечтать о несбыточном – хотя обстановка этому не способствует…
– Господа, – сказал Меркурий рассерженно. – С этой дискуссией можно и… как это? Растянуть время, так? Нет, неверно… Повременить, вспомнил. Сейчас меня начинает всерьез беспокоить одно обстоятельство: мы уже совсем близко от поверхности, вот-вот ощутим сопротивление атмосферы – а они, похоже, даже не собираются… Ох! Что это?
Корабль ощутимо качнуло.
– Пошел десант! – безошибочно определил Федоров. – Те самые их катера, что они декорировали под черт знает что – до полной неузнаваемости, те самые, что до сих пор прятались за нашей спиной.
– Один или два включили двигатели слишком близко от нас, – дополнил Меркурий. – Ничего. Это мы выдержим – если не будет повторяться слишком часто.
– А ведь внушительно, – проговорил Гост. – Если принимать все это всерьез, можно и на самом деле испугаться.
– Весьма профессионально, – согласился Изнов. – О Господи! Что это? Мы… мы гибнем! Советник! Меркурий! Мы…
И в самом деле: нестерпимое сияние озарило весь экран, мощный взрыв произошел, казалось, в самом носу корабля – на экране промелькнули бесформенные обломки. Все глаза обратились ко второму экрану – операторскому. Клуб бушующего пламени на нем все разрастался и наконец закрыл все видимое пространство. Изнов вздохнул.
В следующее мгновение в центральный пост вошел тивизианин – один из тех четырех, что, согласно договоренности, все время съемок находились на борту корабля. Скривившись в улыбке, он произнес несколько слов и кивнул Аласу.
– Ваш корабль уничтожен, – перевел тот. – Начинается истребление десанта на планете, но вы в нем не участвуете.
– Ну слава тебе Господи! – проговорил Изнов. – Значит, наша задача выполнена? Мы можем следовать своим путем?
– О, разумеется. Но не сразу. Не забудьте: вам предстоит еще присутствовать в качестве независимых галактических наблюдателей на президентских выборах Тивизы. И, главное, вам будет оказана большая честь: вас пожелал принять сам Президент!
– Генеральный продюсер, – усмехнулся Изнов. – Великий Президент Тивизы! Действительно, очень престижно… Или вы имеете в виду того, которого изберут – нового?
Тивизианин пренебрежительно махнул своими дважды двумя пальцами.
– Президент Тивизы? Нет, конечно; кому это интересно? Независимо от того, останется на этом посту старый или придет другой. Нет, вы будете удостоены приема у самого Отца Эфира – первого лица нашего мира, носителя абсолютной власти…
– Кто же он такой? Президент – чего?
– Президент Всепланетного Жизневидения!
– Это что еще за заведение? – поднял брови Федоров.
– Это вы еще успеете узнать, – пообещал тивизианин. – Вот это вам поможет.
И он выдал каждому из прилетевших по плоской коробочке.
– Это что за штуки? – поинтересовался Изнов.
– Языковые дешифраторы, – сказал Федоров. – Не самое последнее поколение, так что мы начнем понимать их речь не сразу – и то они станут переводить на граанский. Русский им не по силам. Так что если захотите облегчить душу, посол, – переходите на родную лексику.
