Так, в настоящее время серьезной проблемой судебной практики является разграничение компетенции между судами общей и арбитражной юрисдикции, с одной стороны, и конституционными (уставными) судами субъектов Российской Федерации – с другой. Неопределенность в этом вопросе отрицательно влияет на доступность судебной защиты прав и свобод по определенной категории споров, иногда приводит к нарушению разумных сроков судопроизводства. Надлежащее же разграничение полномочий между федеральными судами и региональными конституционными (уставными) судами невозможно, пока органы судебной конституционной юрисдикции не будут созданы во всех субъектах Российской Федерации. Если допустить, что часть дел в регионах, где конституционные (уставные) суды созданы, будут рассматриваться только этими судами, а в других регионах только федеральными судами из-за отсутствия в них органов конституционного судебного контроля, то возникнет проблема существенных различий в процедуре судебной защиты одинакового права на территории всей страны, что не согласуется с принципом равенства всех перед законом и судом (ч. 1 ст. 19 Конституции РФ) [3]. Соответственно, если институт региональной конституционной юрисдикции в условиях России действительно необходим, федеральный законодатель должен включить региональный конституционный (уставный) суд в качестве обязательного элемента судебной системы страны.
При решении этого вопроса следует учитывать, что в тех регионах, где конституционные (уставные) суды созданы и действуют, они вносят значительный вклад в обеспечение защиты прав и свобод граждан и организаций, в укрепление законности и правопорядка [4]. Практика показывает, что они не только выступают в качестве хранителя конституции (устава) соответствующего субъекта Федерации, но и при необходимости синхронизируют региональное законодательство в соответствии с федеральным, обеспечивая этим и верховенство Конституции РФ. Не случайно при уяснении смысла своего Основного закона, на соответствие которому проверяется оспариваемый акт, и при аргументации принимаемых решений названные суды часто используют положения федеральных конституционных и иных норм, а также правовые позиции Конституционного Суда РФ. Такой способ гармонизации правовой системы страны в условиях федеративного государства более предпочтителен, поскольку не связан с прямым федеральным вмешательством и обеспечивает разумный баланс между интересами центра и регионов.
Не выглядит безупречной позиция законодателя и в вопросах регулирования системы федеральных судов. Вызывает недоумение уже то обстоятельство, что до настоящего времени действует Закон РСФСР «О судоустройстве РСФСР», в котором содержатся нормы, относящиеся к установлению системы судов общей юрисдикции, их полномочиям, порядку образования и деятельности. Это не только выглядит явным анахронизмом, но и не согласуется с положениями ч. 3 ст. 118 и ч. 3 ст. 128 Конституции РФ, которые требуют в таких случаях принятия федерального конституционного закона. Требования к форме закона соблюдены при принятии федеральных конституционных законов «О судебной системе Российской Федерации», «О военных судах Российской Федерации», «Об арбитражных судах в Российской Федерации», в которых конкретизированы положения Конституции РФ о судебной системе страны в целом, о полномочиях Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда, стоящих во главе системы судов общей и арбитражной юрисдикции. Однако дело не только в форме, но и в содержании всех перечисленных нормативных актов, которое также вызывает вопросы, и относится это в первую очередь к существенным отличиям в организации системы судов двух названных юрисдикции.
Так, система арбитражных судов отличается простотой и логической последовательностью судебных инстанций. Ее изначальным элементом является арбитражный суд, юрисдикция которого распространяется на территорию соответствующего субъекта Российской Федерации. Он выступает в роли суда первой инстанции и суда по пересмотру принятых им судебных актов по вновь открывшимся обстоятельствам. Далее следуют организационно обособленные арбитражные апелляционные суды, созданные в 20 судебных округах, и федеральные арбитражные суды округа, являющиеся кассационной инстанцией и действующие в 10 округах. Во главе же системы арбитражных судов стоит Высший Арбитражный Суд. Это преимущественно суд надзорной инстанции, наделенный полномочиями выступать также в роли суда первой инстанции, но к его ведению в таком качестве отнесено незначительное количество дел особой важности (ст. 10 Федерального конституционного закона «Об арбитражных судах в Российской Федерации», ч. 2 ст. 34 АПК РФ).
В отличие от этого система судов общей юрисдикции характеризуется множественностью инстанций, сосредоточенных в одном суде. Исключение составляют только мировые судьи и гарнизонные военные суды, рассматривающие в первой инстанции дела, отнесенные к их ведению. Районные же суды выступают не только в роли суда первой инстанции, но и апелляционной инстанции для судебных актов мировых судей. Областной и равный ему по уровню суд в субъекте Российской Федерации рассматривает дела в первой инстанции, будучи одновременно кассационной и надзорной инстанцией, такое же сосредоточение различных инстанций в окружном (флотском) военном суде. Верховный Суд РФ одновременно выступает в роли суда первой, кассационной и надзорной инстанций. Кроме того, надзорное производство в нем может осуществляться в два этапа, поскольку дела в порядке надзора рассматриваются как судебными коллегиями Верховного Суда, так и его Президиумом, который по отношению к судебным коллегиям является вышестоящей судебной инстанцией.
К этому следует добавить, что значение кассационного пересмотра в судах общей юрисдикции, в отличие от судопроизводства в арбитражных судах расходится с исторически сформировавшимся понятием классической кассации. По сути это неполная апелляция, и вряд ли для такого пересмотра следует сохранять унаследованное от советского времени наименование, тем более что после создания арбитражных судов одним термином «кассация» называются различающиеся правовые явления [5].
Существующая система судов общей юрисдикции иногда критикуется за наличие в ней военных судов, якобы по своей природе не предназначенных для защиты прав. Возражая оппонентам военной юстиции, В. Н. Царьков в обоснование своей позиции в числе прочих аргументов удачно использовал практику Европейского суда по правам человека. В частности, он сослался на подготовленный Главным управлением по правам человека Меморандум Совета Европы от 16 июня 2003 г., в котором с опорой на решения этого Суда отмечено, что само по себе наличие в государствах – участниках Европейской конвенции военных судов не противоречит обязательствам этих государств, если только судопроизводство в военных судах соответствует требованиям Конвенции [6]. Соглашаясь с аргументами о необходимости сохранения специализированных военных судов, вместе с тем заметим, что в военных судах, начиная с окружного (флотского) суда, существует та же множественность инстанций, сосредоточенных в одном суде, в связи с чем вывод о соответствии их деятельности конвенционным требованиям не так очевиден, но это уже проблема системы судов общей юрисдикции в целом.
Недостатки построения системы судов общей юрисдикции находят непосредственное отражение в практике Европейского суда по правам человека при рассмотрении дел против России. Причем наиболее отчетливо это проявляется по жалобам граждан и организаций на нарушение их прав пересмотром судебного постановления в порядке надзора. Этой проблеме придается столь серьезное значение, что Комитет министров Совета Европы 8 февраля 2006 г. в рамках контроля за исполнением постановлений Европейского суда по правам человека по делу «Рябых против Российской Федерации» от 24 июля 2003 г. и по делу «Волкова против Российской Федерации» от 5 апреля 2005 г. принял Промежуточную резолюцию Res DH (2006) относительно нарушений принципа правовой определенности в процедуре судебного надзора в российском гражданском судопроизводстве. Резолюция названа промежуточной, поскольку в ней содержится решение возобновить рассмотрение данного вопроса в первой половине 2007 г. [7].
Содержание этого документа дает основания для вывода, что без изменения системы судов общей юрисдикции вообще невозможно обеспечить выполнение содержащихся в нем требований, а до проведения соответствующей реформы Российская Федерация неизбежно будет проигрывать дела в Европейском суде по правам человека во всех случаях обжалования процедуры судебного надзора, по крайней мере, применительно к гражданскому процессу, хотя соответствующие претензии могут быть распространены и на уголовный процесс. Не случайно этот Суд в своих последних постановлениях по жалобам на нарушение прав пересмотром судебного постановления в порядке судебного надзора дословно приводит текст названной Резолюции [8].
