Проснись.
Рлок открыл глаза даже раньше, чем услышал зов хозяина. Хищник почуял мясо. Ноздри расширились, пасть оскалена.
Волна благодарности.
Ольгерд сдвинул ширму и поставил ведро в морозный беловодский полдень. Лютый холод моментально пробрал до костей, заставил дрожать всем телом, свел судорогой зубы.
Рлок не стал медлить. Нырнул в кладовку, набросился на мясо. Ольгерд задвинул ширму, и в каюту вернулось тепло. Видимо, ширма разграничивала пространства, препятствуя проникновению стужи на браннер.
Быстро раздевшись, Ольгерд лег на кровать. Обнял Мерт. Мысли путались, глаза слипались. Перед тем, как окончательно погрузиться во мрак бесформенных сновидений, мастер подумал о быстротечности времени. Годы летят, молодость откатывается подобно отливу. Что он успел сделать? Даже сына не родил. А ведь самое время. Миядзаки – отличное место для того, чтобы растить детей. Даже на Утесе, если ты смог построить надежный дом.
Разум мастера ножей стал проваливаться в забытье. Интересно, куда исчезают рлочьи экскременты, когда Рык живет в смежных измерениях? Ледяную пещеру в своем подвале Ольгерд регулярно чистил, применяя бытовые руны. Этому фокусу его научила Навсикая – девочка, которую Вячеслав взял к себе в ученицы. Чертишь руну, и все исчезает. Хорошая замена лопаты…
На путешествие к Срединному Морю ушло несколько недель. Браннер сделал промежуточную остановку в Крумске. Ольгерд хотел встретиться с Ратимиром, Трибором и Вестасом, но выяснилось, что у него в запасе лишь пара часов.
– Не до того, – сказал Коэн. – Мы спешим.
Вздохнув, Ольгерд завалился спать. Мерт пошла на рынок, а когда вернулась, они занялись любовью. Коэн пропадал на верхней палубе, о чем-то разговаривал с капитаном. Рык носился по просторам ледяной кладовки.
Ольгерд так и не разобрался в сути магии, которой пользовался его наниматель. Внутреннее пространство кладовки было слишком узким, его нельзя было просто засыпать снегом и преобразить чарами. Но и порталом вход в кладовку не являлся. Ольгерд провел эксперимент. Оделся потеплее, вошел в кладовку и, преодолевая снежные наносы, двинулся к горизонту. Мастер ожидал столкновения со стеной, но его не последовало. Около часа Ольгерд бесцельно брел по сугробам, не сворачивая, и не пытаясь запомнить дорогу. Никаких стен, никаких ограничений. И вдруг – исходная точка. Ольгерд сделал шаг и оказался в начале пути. Какое-то время он недоуменно смотрел на собственные следы, убегающие к горизонту. Затем махнул рукой и вернулся в каюту.
Без сомнения, Коэн научился проделывать некие фокусы с пространством. Мастер ножей хотел это понять, но не решался спросить напрямую.
Шли дни.
Ясная погода уступила место грозам и проливным дождям. Браннер поднялся над плотными рядами туч, и воздух на верхней палубе стал более разреженным. Супруги отсиживались в каюте, глядя на стекло иллюминатора, заливаемого водой. Чтобы убить время, Ольгерд писал дополнения к Дневнику Ирвандира.
За минувшие пять лет Ольгерд успел побывать в разных мирах. Одни планеты были описаны его предшественниками подробно, другие упоминались вскользь. Записи самого Ольгерда не претендовали на системность – он относился к своим обязанностям спустя рукава. Пришло время навести порядок в бумагах.
В перерывах между заполнением Дневника Ольгерд тренировался. Ножи, повинуясь его воле, кружили по комнате, меняли скорость и направление, срезали бумажные полоски с подвешенных к потолку листов. Этот способ тренировки Ольгерд придумал недавно. Лист бумаги крепился ниткой к гвоздю, который загонялся в щель между досками. Идея была в том, чтобы срезать как можно более тонкую полоску, не повредив нить. Так Ольгерд отрабатывал точность бросков и траекторий. Листы на движущемся браннере раскачивались, это создавало дополнительные сложности.
Мерт внимательно наблюдала за действиями мужа.
– Знаешь, – сказала она задумчиво, – в своем клане я считалась одной из лучших убийц. Но я не понимаю, как ты делаешь эти вещи. Мне с тобой не сравниться.
Ольгерд поймал летящую по дуге чакру.
– Ты хороша. Очень хороша, поверь. Но мне помогают руны. Это нечестная игра, понимаешь? Преимущество, которого нет у обычных бойцов.
Мерт покачала головой.
– Вспомни Нирвану, любимый.
Ольгерд промолчал. На Нирване Вячеслав учил его сражаться без помощи рун, и Ольгерд преуспел в этом искусстве. Но потом он явился на Дзуар. И встретился с бойцами, намного превосходящими его по мастерству. Если бы не руны, Ольгерд сгинул бы в корабельном городе. Он это понимал. Жена – нет.
Навыки представителей его гильдии пропадают за Дверьми. Руны не действуют, ножи летают по прямым траекториям. Поэтому многие Хозяева погибли, переступив звездный порог. Ольгерд по неведомым причинам сохранил свой дар. Это и помогло ему выжить.
– Нечего там вспоминать, – буркнул мастер ножей. – На Дзуаре я бы погиб. Спасибо рунам.
Верн встретил путешественников туманом и моросью. Нескоро осень вступит в законные права, но город кракена всегда отличался унылой погодой.
Стоянка растянулась на весь день. Капитан пополнял запасы провианта и пресной воды, отпускал в увольнение уставшую команду. Верхолазы проверяли такелажные крепления, погонщики осматривали тело своего питомца.
Мерт с Ольгердом решили прогуляться по городу. У Коэна были свои планы, и он отказался составить им компанию.
Каменные каналы, сумрачные галереи и глухие переулки обступили странников, сомкнулись за их спинами, отрезали воздушную гавань. Рык настроженно принюхивался к морскому воздуху – ему никогда не нравился Верн. Гнилой город, так считали многие. Хотя и не лишенный некоторого очарования.
Величественные храмы стали прибежищами тайных культов, запрещенных в большинстве городов Тверди. Разрушающиеся дворцы были оставлены своими владельцами. Война с Пацифидой внесла свой вклад в упадок города-государства – купцы и ремесленники возвращались сюда неохотно. Пройдут столетия, думал Ольгерд, и старинный Верн опустеет, наполнится шорохом прошлогодних листьев и шепотом призраков жуткого приморского легендариума.
Позавтракав в полупустой таверне, супруги двинулись к набережной. Туман частично рассеялся. Город оброс подробностями, стал более вещественным. И старым. Ольгерд увидел растрескавшиеся мостовые, плющ, карабкавшийся по стенам домов и арочным мостовым конструкциям, плесень в переулках и мусор, плывущий по глади канала.
– Ты не жалеешь о своем выборе? – спросила Мерт.
Ольгерд положил руки на каменный парапет и задумчиво посмотрел вдаль. Совсем рядом волны лизали гравий. На горизонте просматривались угрюмые дома, принадлежавшие анклаву Когтя.
– Жалею. Но контракт уже подписан.
Пальцы Мерт легли на его руку.
– Не жалей. Так надо.
Ольгерд отвернулся от залива, темнеющих вдалеке зданий и корабельных мачт, похожих на рукояти мечей.
– Я не знаю.
– Что не знаешь?
– Надо или нет. И кому надо – тоже не знаю.
Вечером браннер отчалил и направился в сторону Атолла Миядзаки. Скит дрейфовал где-то над Типром, поэтому дорога заняла пять дней. Дважды за это время Ольгерд пытался заговорить с Коэном и вытянуть из него хоть что-нибудь о предстоящем задании. Но посредник упорно отмалчивался.
На Миядзаки Ольгерд простился с Мерт. Девушке предстояло жить здесь в полном одиночестве несколько недель, а, возможно, и месяцев. Утешением ей послужат шикарные хоромы, ключ от которых девушке передал Коэн. Дом посредника пустовал большую часть года. Почему-то потомок Демиургов не пытался сдать свои апартаменты либо превратить их в торговое представительство, как это делали многие дельцы его класса. Возможно, у посредника были иные планы.
Дом Коэна представлял собой палаццо, первый этаж которого был замкнут на себя – нескончаемая вереница связанных гостиных, парадных и каминных залов, библиотек и гардеробных. В квадратном сердце здания притаился внутренний дворик. Фронтоны, кованые скамейки, небольшой фонтанчик и скульптуры. Библиотека, рабочий кабинет и спальни – все это архитекторы вынесли на второй ярус. Мансардный этаж был закрыт для гостей.
– Что там у тебя? – спросила Мерт, пристально глядя на посредника. – Мумии врагов?
Коэн рассмеялся.
– Ничего особенного. Артефакты, значение которых тебе неизвестно.
В доме Коэна они провели последнюю ночь. Посредник тактично удалился в дальнее крыло, позволив супругам побыть наедине. Ольгерд и Мерт разговаривали мало. Наслаждались друг другом, занимались любовью, бродили по внутреннему саду и кривым улочкам Миядзаки. Здесь они впервые встретились много лет назад. Здесь Ольгерд понял, что любит Мерт и больше не хочет жить без этой девушки.
