— Не знаю… Вроде бы я тебе всё рассказала.
Всё. Всё, да не всё!
— Переводчик? Я ничего не знаю про переводчика, кроме того, что это женщина!
Маша вздохнула и серьёзно покачала головой:
— Это Юлька Маникевич. Хорошая девочка, только взбалмошная чересчур. У неё способности к ксенолингвистике, любой язык учит за несколько дней, и всё ей легко даётся.
Ещё один уникальный специалист на мою голову.
— Она тоже студентка?
— Нет, конечно.
— А откуда ты её знаешь?
— Она живёт на втором этаже в нашем доме. Ну, и перед тем, как папу пустили на Рай, она с ним занималась мьенгом.
— Мьенгом?
— Да, у них это и язык, и название расы, и планету свою они тоже называют Мьенг.
— Ох… Маш, а что ещё ты знаешь про Мьенг?
— Языка не знаю, а всё остальное — посмотришь. Материалы для Бьорга я готовила.
Тут в дверь деликатно постучали, и не к ночи помянутый секретчик проговорил:
— Милые девушки, вам пора спать, а то Машенька завтра не встанет вовремя на работу.
— Я встану, — ответила Маша.
— Марии тоже нужен отдых, — продолжил из-за двери Бьорг. — У неё был очень насыщенный день.
Точно, стараниями секретной службы — очень насыщенный.
Мы с Машей переглянулись и синхронно пожали плечами.
— Надо ему постелить, — вздохнула она. — Пойдёшь в душ?
Душ? Пожалуй, было бы неплохо, вот только… Не выставят ли коммунальщики счёт, сравнимый со стоимостью межпланетного перелёта? Но, как оказалось, в Тахонге и с этим справлялись сами академики. Воду получали из собственных установок, ионы тоже использовали повторно или из экспериментальных лабораторий — словом, жить можно.
Выйдя из душа, я застала мило воркующих Машу и секретчика. Ещё раз оценив обстановку, пришла к выводу, что пожалеть надо Бьорга. Девчонка общалась с разными мужчинами, и сильно сомневаюсь, что она до сих пор была такой наивной, как старательно демонстрировала.
Остаток ночи мы провели под бдительным оком секретчика, который от сна отказался. Я на диване, Маша в своей кровати. Не могу сказать, что не смогла бы заснуть при таком соседстве, но… Не скажу, и что мой сон был полностью безмятежен.
Утром Маша накормила нас завтраком и ушла в свой административный корпус, оставив ключи.
— Где будет жить моё тело? — поинтересовалась я у секретчика, допивая монгольский чай (кстати, вполне неплохой, хоть и с необычным привкусом, зато — натуральный). — Здесь?
— Ни в коем случае, — усмехнулся он. — На базе. Мне, Мария, периодически тоже нужно спать.
Да, по нему было совсем незаметно, что ночь была бессонной. Я даже позавидовала его имплантам. Хотя… Мне надо переживать о теле Маши, в котором нет ни одного полезного устройства… И даже крохотного биолокационного микрочипа…
— Мария, пора на базу, — сказал секретчик, аккуратно убирая остатки нашей трапезы в утилизатор. — Внимательно осмотритесь тут, завтра вы вернётесь сюда уже в качестве Машеньки.
— Не волнуйтесь, — усмехнулась я. — Переход в её тело станет истинным удовольствием, ведь благодаря этому я избавлюсь от вашего тотального контроля.
Бьорг усмехнулся в ответ и пропустил меня на выход. Обратно мы возвращались в том же вагоне монорельса, только вместо ангара секретчик провёл меня в невысокое здание, которое оказалось очередным пропускным пунктом. Здесь, правда, было попроще, чем в кабинете Стефани, и слова Бьорга оказалось достаточно, чтобы я прошла, приложив руку к сканеру.
Но на минус пятом этаже нас встретила вооруженная охрана, которую приставили лично ко мне. Мальчики в камуфляже отвели в небольшую комнату, где всё было готово для работы и отдыха любого среднестатистического землянина. Бьорг перед расставанием кинул мне коммуникатор крайне упрощённой модели, с одной кнопкой вызова для связи, предупредив, что ближайшие четыре часа он посвятит сну.
— Информация по Раю и дела студентов, — напомнила я.
— Всё готово, — лаконично ответил секретчик. — Постарайтесь управиться до обеда.
Я осмотрелась. На удобном диване лежали визор, панель мнемоника и пульт. На рабочем столе — шлем и наушники. Из стены на уровне пояса торчал корпус считывающего порта и две кнопки — от проектора и компьютера. Справа от основного входа была ещё одна дверь. К сожалению, там всё было стандартно — небольшой встроенный шкаф с чистым бельём и комбинезонами, синтексные удобства, душевая кабина, утилизатор. Я даже пожалела, что не прихватила с копии виллы Барталечче пару-тройку запасных блузок и брюк.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Ладно. Одежда пока в порядке, так что самое время заполнить информационный вакуум. Я некоторое время колебалась, что выбрать — обычный монитор или мнемоник, но в итоге решила пойти традиционным путём. Включила компьютер и надела шлем.
Выбора, как и предполагала, мне не предоставили. Сначала я должна была просмотреть файлы членов экспедиции. В том самом алфавитном порядке. И хорошо, что по большей части я уже обо всех всё знала со слов Маши. Интересно было сравнить восприятие её рассказа с визуальными образами.
Анастази Джеро оказалась мулаткой с короткими кучерявыми волосами и большими тёмными глазами. Серж Дегри — очень милым темноволосым парнем с плутоватым взглядом и обаятельной улыбкой, Паша Климов — этого при желании ни с кем не перепутаешь благодаря росту — сероглазый шатен очень серьёзного вида.
С остальными… Не запутаться бы в них! Я выложила перед собой четырнадцать фотографий сразу и стала работать как с подозреваемыми. С девицами всё ясно: Джеро — мулатка, Смит-Дакота явно имеет корни среди североамериканских индейцев, Максимова — вон та Брунгильда с белыми волосами, уложенными косой вокруг головы, и оставшаяся миловидная шатенка будет Тулайковой.
Убрала женский состав. Остались Климов — назовём его "Высокий", Серов — "Серый", Милёшин… Мммм, пусть будет Мишенькой. Тогда Дегри… Дегри — "Серый Серый", по имени и по фамилии. Смуглого черноволосого Сунибхо Поделана я не перепутаю, Тхао с его монголоидным типом внешности — тоже. А вот теперь…
Теперь остались одни творческие личности. Логинов… Да. Согласна, солнечный мальчик с кудрявыми светлыми волосами, тёмными глазами и широкой ослепительной улыбкой. Даже захотелось познакомиться с ним поближе… Ничего менять не буду, пусть остаётся Солнцем.
Комаровски оказался коротко стриженным крепышом очень мужественной внешности. Широкие плечи, мускулистые руки и торс… Глаза вот были… мутные, а в остальном просто не к чему придраться. Мой тип мужчины. Интересно, что у них было с Машей в прошлом?
Ингвар Ю — блондин, очень светлый, как бывает у скандинавов. Глаза голубые, нос прямой, на мой взгляд — чересчур длинный, крупный рот, светлый пушок на подбородке, а в целом — довольно приятный юноша, хотя я таких худых не люблю. Краем глаза взглянула на его специализацию. Почвовед и почводизайнер. Ну, хоть кто-то нормальный.
И, наконец, надежный Кирилл Сетмауэр. У этого внешность заурядная, пострижен аккуратно, глаза карие, высокий, худой, с выступающим кадыком, но впечатления дистрофика не производит.
Я ещё раз обвела взглядом эти четыре фото. Подумала и присовокупила к ним Тхао. Вся группа в сборе. Интересно, в сети есть их записи? Но ушлые секретчики не предоставили мне выхода в сеть. Её просто не было, так что пришлось отставить свои надежды в сторону и вернуться к делам. Из неохваченных оставались два — Маши и переводчицы.
Переводчица Юлия Маникевич, 24 года, ксенолингвист, родилась на Амодикее — главной из четырёх планет Стайпрея — в семье сотрудника дипломатической миссии. Восемь языков этого самого Стайпрея выучила ещё до 12 лет, потом переехала с родителями к каролам и за два стандартных года выучила ещё пять с диалектами и поддиалектами. Мьенг осваивала по записям, в качестве переводчика участвовала в переговорах, лично на АстразетаРай не была.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
С фотографии смотрела красивая большеглазая брюнетка с бледной кожей и пухлыми формами. Подкожного жира много, а мышечной массы нет совсем. Вот о чём говорил Бьорг… Наверняка у неё одышка и слабые вены. Я вздохнула и перешла к делу Маши.
