— Да, уже сообразил, — улыбнулся Кирилл.
— Кто у нас Максимова? — полушёпотом поинтересовалась Юлька.
— Танечка у нас лидер-капитан, — обернулся Сетмауэр. — Ещё со школы.
— В смысле? — удивилась Юлька. — Разве начальник экспедиции не Двинятин?
— Двинятин — наш научный руководитель, — пояснил Кирилл. — А Таня… Ну, сама увидишь.
— А вы что, ещё и в школе вместе учились? — продолжила допытываться Юлька.
— Ага. Половина экспедиции — бывшие одноклассники, — вздохнула я, вслед за Кириллом останавливаясь рядом с Максимовой.
— Здравствуй, Маша, здравствуй, Кир, — сказала она. — А вы наш переводчик?
— Юля, это Таня, Таня, это Юля, — повторила я процедуру знакомства.
— Здравствуйте, Юлия, — Таня изобразила радушную улыбку. — Нам с вами предстоит особо тесное сотрудничество, поэтому я хотела бы заранее обговорить ряд вопросов… Маша, присмотри за вещами, — бросила она мне через плечо, подхватив Юльку под руку и увлекая за собой в сторону.
Юлька взглянула на меня с легким беспокойством, но… чем ей может повредить разговор с Брунгильдой? Надо сказать, что беловолосая Таня сегодня заплелась по-походному, в одну косу, кончик которой мотался где-то в районе наиболее выступающих точек нижней части спины.
Она прохаживалась вместе с Юлькой туда-сюда неподалёку, вещая что-то вполголоса, и при развороте коса раскачивалась как маятник… Мешая сосредоточиться…
— Машка, ты в норме? — голос Сетмауэра прозвучал обеспокоенно.
— Да, Кирюш, а что?
Когда не напрягаюсь, выходит очень похоже, видно, прав душевный доктор Марк, надо расслабляться почаще.
— Да просто… Нет, ничего.
Машка говорила про него — надёжный. Может, наладить с ним более близкие отношения?
— Кир, привет!
Новый голос я услышала одновременно с хлопком, и, развернувшись, успела увидеть руку на плече Сетмауэра. Рука слегка приподнялась, а я запрокинула голову — Машино тело было очень среднего роста, если точнее, сто шестьдесят четыре сантиметра, а вновь прибывший был высок… И не один.
— Привет, Паша, — сказали мы с Кириллом одновременно. — Привет, Миша, привет, Аркаша.
— Машка! — обрадовались парни и стали меня тискать.
Все. По очереди. Ей-ё, на месте Маши давно бы пошла на тхи-тао, чтобы при случае красиво уронить бывших одноклассничков. Лицом в пол. Терпеть не могу такие вот обнимашки.
Паша, которому Маша едва доставала до плеча, теребил особенно бесцеремонно, поглядывая при этом в сторону Максимовой. Смешно.
— Паша, ты меня сломаешь, — пришлось тихо пискнуть, пока не придушил. — Таня всё равно не смотрит.
— Да я просто рад тебя видеть, — он выпрямил руки, не выпуская меня из захвата. — Ты отлично выглядишь!
— Машка, супер! — подтвердил Милёшин. — Такая красивая…
— Как корова сивая, — добавил Серов с язвительной гримасой. — Не перебарщивайте, ребята. Это ж просто Машка. Петрова, смотри у меня, начнёшь гордиться, быстро сдам Тане на перевоспитание!
— Серый, придержи язык, — жёстко сказал Сетмауэр, опередив мою резкую отповедь.
Но я всё же сказала — пусть негромко и в сильно откорректированном виде:
— Да… Вот и первые последствия спермотоксикоза… Что, Аркаш, подружку так и не нашёл?
Судя по смешкам парней и гордо задравшему курносый нос Серову было ясно — попала в точку.
— Смотрю, секретарша ректора язвить научилась? — угрожающе начал он.
За что можно так не любить Машку? Она же просто ангел, если со школы общается с этими… неадекватами! Ах, вот в чём дело… Эмоциональная память выдала несколько робких попыток ухаживания и бессчётное количество громких ссор по поводу… Какой-то странный повод. Серов возражал против перевода Маши в обычный класс из специального, биологического. Ему-то что за печаль?
— А ещё чему ты там научилась?! — продолжал наступать на нас с телом смешной веснушчатый парень. — Ну, скажи, чему?!
Неплохой, в принципе, парень. Я бы могла и отбрить его, и свести всё к шутке, и даже… но как поступала в таких случаях Маша? Сетмауэр и так уже дважды спрашивал, всё ли в порядке. Я похлопала ресницами, пытаясь выдавить хоть немного влаги.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Аркадий, оставь Машу в покое, — ледяным тоном сказала Таня, на миг отрываясь от беседы с Юлькой.
Кирилл демонстративно начал закатывать рукава, а Паша с Мишей с двух сторон встали рядом с другом, пытаясь ему что-то втолковать.
— И что здесь происходит? — раздался новый голос — мужской, приятного тембра, в котором живой интерес мешался с насмешкой.
Тут у моего тела разом ослабли ноги, в кровь попал сумасшедший адреналиновый коктейль, щекам стало жарко… Ей-ё, да Машка влюблена! Моя психоматрица пыталась наладить нормальное дыхание и удержать её тело в вертикальном положении, и это, скажу вам, было сложнее, чем молча выслушивать упрёки Герасименко.
Вот попала, так попала… В борьбе с неконтролируемым выбросом гормонов я фиксировала происходящее лишь краем уха.
— Всё нормально, Илья Петрович, — послышался голос Пашки, — мы с Машей одноклассники, просто не виделись давно.
— Да? А мне показалось, что они с Серовым — два бойцовых петуха, — насмешливо продолжил Двинятин. — Только что глаза друг другу не выклевали.
— Это очень давний антагонизм, — произнесла Таня, возвращаясь к группе. — Они вот так пикируются с пятого класса. Здравствуйте, Илья.
— Здравствуйте, товарищи студенты, — ответил Двинятин.
Тело Маши продолжало реагировать на его голос внезапной слабостью. Ей-ё, вернусь — выдам ей по первое число за то, что не предупредила!!!
Юлька подбежала ко мне и схватила за руку, а потом посмотрела на Двинятина и сказала с томным придыханием:
— Здравствуйте, Илья. Позвольте вмешаться, всё-таки, Маша — моя подруга. К птицам никакого отношения не имею, а вот кошек — люблю. И любого тут за Машу в кровь расцарапаю.
— Юленька, надеюсь, ваши коготки не пострадают, — по-прежнему насмешливо отозвался Двинятин. — Мария, впредь прошу вас не пререкаться с моими студентами. Татьяна, доведите до группы, что все личные взаимоотношения следует оставить тут, на Земле. За конфликты буду списывать баллы, это понятно?
Последние слова он буквально рявкнул, и мне, наконец, удалось справиться с воздействием его голоса. Тело Маши вновь подчинилось моей психоматрице, и, от облегчения ослабив контроль, я услышала Юлькино уважительное:
— О-о!
— Да, — пробормотала я вполголоса, — слова не мальчика…
И опять заработала удивленный взгляд Сетмауэра. Пожалуй, пока мне лучше помалкивать.
Тем более, что народ начал массово прибывать, а я теперь, к счастью, имела возможность не только слушать, но и смотреть. На стоянку один за другим опустились несколько каров. И вот уже к нам налегке приближались Тхао, Ингвар и Солнце, следом шла миловидная Тулайкова, которую небрежно обнимал за талию Комаровски, за ними — независимая Анастази с двумя сумками. На некотором отдалении от неё шёл Дегри с огромным рюкзаком, и, последними — Лайза и застенчивый Сунибхо. У них тоже не было багажа.
— Все в сборе? — спросил Двинятин. — Тогда к терминалу.
На сей раз я справилась с реакцией тела гораздо быстрее, и оптимистично подумала, что дальше будет проще. Как бы не так!
Увидев меня, Лена взвизгнула и кинулась целоваться.
— Машка! Мы уже больше года не виделись! Как ты?!
Я, боясь опять попасть впросак, тоже попыталась вызвать на Машином лице радостную улыбку.
— Всё хорошо, Лен, вот, еду с вами — папу навестить.
— Это ты молодец, что едешь с нами, — сказал Солнце и полез целоваться вслед за Ленкой.
Надо сказать, что целовался стервец умело. Получая опосредованные сигналы от Машиного тела, моя психоматрица выдавала сигналы эйфории, а потом… Взрывом накрыло осмысление, когда он разорвал поцелуй и прошептал:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Машка, я соскучился.
Я вывернулась из его рук и наткнулась на недоумевающий взгляд Юльки и ехидный — Двинятина, который спросил:
— Что, тоже одноклассник?
— Что значит — тоже? — возмутился Солнце.
