6.
Элла
Струны лютни одиноки,
Хотя они и производят музыку.
Халиль Джебран
Я стараюсь не встречаться с ним глазами, поэтому безучастно смотрю на официанта, наполняющего мой бокал. Он опускает бутылку на стол, я испытываю настоящий шок, поскольку выпила больше половины. И все это легло на первоначальный коктейль —шампанское с водкой! Неудивительно, что он затягивает меня в кольцо своим ущербным рассуждением «я заплачу, если они заплатят».
Он придвигается ближе.
— Ты хочешь выпить еще? — мурлычет он.
Так близко он вдруг кажется диким, наполненным грязными обещаниями. Я склоняюсь к нему, как мотылек к пламени.
— Ты намеренно пытаетесь меня напоить?
— А почему нет, если бы ты была бы моей?
Мой разум гоняется за собственным хвостом.
— Почему ты хочешь, чтобы я была пьяная?
— Ты действительно хочешь услышать правду?— его глаза полуприкрыты.
— Конечно.
— Потому что ты относишься к типу скованных женщин, которые должны быть немного пьяны, чтобы исследовать свои сокровенные желания. Тогда, ты не будешь нести ответственность за свои поступки. «Я была так пьяна»сможешь сказать твоей лучшей подруге завтра утром.
Это далеко от истины (я бы переспала с ним без капли алкоголя), но будь я проклята, прежде чем я скажу ему об этом.
— Очень уверен в себе, не так ли?
— Мне нравится играть с огнем, мисс Сэвидж.
Его телефон должно быть завибрировал в кармане, потому что он достает и смотрит на экран.
— Не возражаешь? — спрашивает он.
Я качаю головой.
— Привет, ма, — говорит он, и слушает ответ. — Она так сделала? — говорит он, и улыбается, и это неподдельная улыбка. Мягкая, теплая улыбка. Я смотрю на него с удивлением. Мне как раз и не стоит знать, что он обожает свою мать. И я вдруг понимаю, что не смогу не осуществить свой план, переспать с ним хотя бы одну безумную ночь. Хотя прекрасно понимаю, что секс с ним откроет двери того, что я не смогу контролировать. У него есть все возможности причинить мне душевную боль. Я полностью попала под его влияние, и с ним я чувствую то, что никогда не чувствовала раньше.
Он поднимает взгляд и встречается с моими глазами, улыбка застывает.
— Мне надо идти, мам, но я заскочу к тебе завтра. Отдашь мне? Хорошо. Пока, — он кладет телефон.
Я смотрю ему в глаза.
— Я не могу заниматься с тобой сексом.
— Почему? —хрипло спрашивает он.
Я откидываюсь на спинку кресла, алкоголь гудит по венам, пульсируя в висках. Сказать ему настоящую правду или полуправду — это лучший вариант.
— Потому что ты жулик.
Его глаза сверкают с неподдельной яростью. Вежливость и элегантность оказались всего лишь фасадом. Сейчас передо мной — реальный Доминик Иден. Забияка, горячая голова, который может запросто попрать права человека, возможно даже мои.
— На каких доказательствах основаны твои обвинения? — холодно спрашивает он.
— Инстинкт.
— Такое объяснение не прокатит. Пока ты не найдешь доказательств, оправдывающих твой«инстинкт», я предлагаю тебе воздержаться от таких слов.
— Я найду, — говорю я, зная, что это пустая угроза. Завтра я ухожу с этого дела, и больше никогда его не увижу. Сейчас же я притворюсь, что крутая, строгая следователь по налогам.
— Попытайся.
— Не стоит меня недооценивать, — резко говорю я.
Он улыбается шикарной улыбкой, которая перехватывает мое дыхание, лампочка у меня в мозгу начинает гореть, посылая предупреждения.
Я перевожу взгляд на его загорелое горло. Не справедливо, что этот мужчина такой великолепный. Мои глаза скользят обратно вверх, к его губам, которые могут меня целовать, поднимаются вверх к глазам с тяжелыми веками. Ресницы густые и короткие, а голубые глаза настолько интенсивные, словно просверливают меня насквозь. К моему ужасу, алкоголь подпитывает реакцию моего тела, соски напрягаются и становятся жесткими.
— Мне нужно домой, — выдавливаю я.
Он приподнимает руку, официант приносит чек в кожаной папке. Он смотрит на цифру, и достает банкноты из бумажника.
Я продолжаю играть свою роль.
— Наличные?
— Всегда, — его глаза пожирают меня.
Но я не поддаюсь.
— Почему?
— Мне нравится запах денег.
— Богатые люди, желая что-то скрыть, оплачивают наличными.
— Боюсь повториться, люди, не желающие, чтобы их банк и любой гребаный государственный надзор в мире, имел доступ к их чертовой личной жизни, тоже так делают. Ты готова?
Я киваю и встаю, слегка покачиваясь.
Он хмуриться, отчего становится мрачным и задумчивым. Как мой любимый герой всех времен, Хитклифф — С тобой все в порядке?— спрашивает он.
— Конечно, — отвечаю я, расправив плечи иду впереди него. Мы спускаемся вниз по лестнице. Мужчина поднимается вверх и смотрит на меня с неприкрытым интересом. Поравнявшись с нами, Дом останавливается берет его голову в руки и поворачивает в противоположную сторону от меня. Человек смотрит на него со страхом. Он всего лишь на голову ниже Дома, но выглядит как испуганный кролик перед пастью тигра.
Я вижу, как снисходительно Дом поглаживает мужчину по щеке, прежде чем повернуться ко мне, мы продолжаем спуск по лестнице. Я оглядываюсь, мужчина движется точно вперед, вверх по лестнице, видно слишком напуган, чтобы обернуться и посмотреть на нас. Черт! Это было словно сцена из фильма «Мафия».
Я поворачиваюсь в сторону Дома.
— Что ты сделал?
— Придурку несказанно повезло, поскольку я в хорошем настроении. Он бы лучше следил за своей башкой, которую, к чертовой матери, стоило бы открутить.
— Почему?
— Потому что он бл*ть пялился на мою женщину, вот почему.
Совершенно не кстати, но я испытываю настоящий мощный кайф, каждая моя клетка просто светится, никогда так не светилась за всю мою тоскливую жизнь. Я хочу быть его женщиной, хочу, чтобы он так говорил обо мне. Но эта мысль проходит также быстро, как и появилась, и остается только странное чувство потери. Я никогда не подозревала, что нуждаюсь и хочу быть чьей-то женщиной. Какого черта со мной происходит! Я чувствую себя настолько эмоционально неуравновешенной от своей жалкой реакции на его слова, что выпаливаю фразу, которая вылетает из меня, как тяжелая пуля.
— Я не твоя женщина.
Он смотрит не стесняясь, невозмутимо, и сразу же отвечает:
— Он же этого не знает. Я никогда другому мужчине не позволю так пялиться на женщину, как делал он.
Больше мне нечего сказать.
