глаза подростков. Он понял, что нашел тех, кто ему нужен.
Теперь они встречались почти каждый день. Начинали с портвейна. Его покупали ребята, иногда Демин. К ним присоединились Владислав Маслов из того же ПТУ и Александр Вольнов, слесарь, одногодок Демина. До поздней ночи рассказывал Демин о колонии и ее обитателях.
— Вот только здесь настоящих парней я не вижу, — не раз повторял Демин.
И ребята сникали под его взглядом.
Однажды он обратил внимание на то, что одно из окон училища несколько вечеров подряд оставалось открытым.
— Что там? — спросил Демин.
— Кабинет физики, — ответил Глущенко.
— А в нем?
— Телевизор, магнитофон, диапроектор… — перечислил Щавель.
— Вот видите, сколько добра! — упрекнул ребят Демин. — А вы дурака валяете. Только и способны, что «бормотуху» хлестать да с уроков сбегать. Никакого толку от вас, тунеядцы. Зря хлеб жрете!
Домой Глущенко и Вольнов шли вместе.
— Что он, нас за щенят принимает? — возмущался Глущенко. — Думает, мы не способны тоже, как и он, сделать что-нибудь по сто сорок четвертой статье!
— А что это за статья? — поинтересовался Вольнов.
— Ерунда! — отмахнулся Глущенко. — Кража. Дают до пяти лет.
— А-а-а… — Вольнов задумчиво почесал в затылке.
— Давай сопрем телевизор! — вдруг предложил Глущенко.
Вольнов открыл рот и долго, с трудом размышлял.
— А зачем? — спросил он.
— Как зачем! Володьке нос утрем. Да и вообще — интересно!
Вольнов снова подумал.
— Ну давай. А когда?
— Там видно будет…
Была у Демина знакомая девушка, двадцатилетняя Ирина Крыленко, прессовщица фабрики «Красная заря». Познакомился он с ней в винном баре. Она приглашала в гости, он согласился ее навестить и взял с собой Глущенко. Приехали в общежитие. Но Ирины дома не оказалось. Зашли к ее соседке Ларисе Мокрушиной подождать. Девушка угостила их чаем.
— Небогато живете, — заметил Демин, оглядев непритязательную обстановку. — Что ж вам никто телевизора не подарит или приемника?
— Да уж! — отмахнулась Мокрушина. — Нынче такие парни пошли — сами норовят трешку на такси стрельнуть!
— А ведь права девушка! — воскликнул Демин, глядя на Глущенко. — Сплошь паразиты! — возмутился он.
— Да я!.. Да мы!.. — вскипел Глущенко. — Хотите, — обратился он к Мокрушиной, — мы вам всю комнату аппаратурой заставим!
— Ой, не надо! — замахала руками Мокрушина. А сама призадумалась: «А вдруг не врет?»
Вольнов и Глущенко дождались конца занятий. Когда сторож запер двери училища, Глущенко, весь бледный, повернулся к Вольнову и выдохнул:
— Пошли!
Средь бела дня Вольнов без труда взобрался по водосточной трубе на второй этаж и проник в кабинет. Обвязал кабелем телевизор «Березка» и спустил его вниз, к Глущенко. Потом переправил усилитель от киноустановки «Украина», диапроектор и еще массу ненужных им приборов, в общей сложности на сумму две тысячи рублей. Все добро они открыто, не таясь, отнесли на 10-ю линию и спрятали под лестницей дома, поставленного на капитальный ремонт.
На следующий день Демин встретил их словами:
— Ну как, получилось?
— Получилось, — небрежно бросил Глущенко. Мол, эка невидаль, мы и не на такое способны!
Впервые в лице Демина мелькнуло что-то похожее на одобрение.
— Друзья! — торжественно произнес он. — Теперь я убедился: вы достойны стать членами братства!
— Какого братства? — спросил Глущенко.
— Тайного!
— Как у Робина Гуда? — пискнул Щавель.
— Что твой Робин Гуд! — отмахнулся презрительно Демин. — Дешевка! Наше братство будет скреплено кровью!
— А зачем кровью? — шепотом поинтересовался Черепков.
— Чтобы ты знал, дурак, что мы за тебя жизнь отдадим! А если понадобится, то и ты за нас!
— А что для этого надо? — спросил Маслов.
— Разрезать вены на запястьях, приложить одно к другому и произнести клятву. Кто хочет со мной побрататься?
Все молчали. Демин остановил свой немигающий взгляд на Глущенко.
— Я хочу, — сказал тот, побледнев.
Демин достал из кармана опасную бритву и сделал небольшой надрез у себя чуть повыше кисти. То же сделал и Глущенко.
— Теперь говори: «За брата — в огонь и воду!»
Остальные тоже захотели побрататься с Деминым. Каждый произнес бесхитростно-примитивную клятву. Было сладостно-жутковато, но интересно. Они сознавали: теперь в их жизни начинается что-то новое, увлекательное, таинственное и, возможно, опасное.
— Теперь нам не страшен ни бог, ни дьявол, ни уголовный розыск! — хлопнул себя по колену Демин. — Ну-ка, Щавлик, сбегай принеси!
Выпили не так уж много — три бутылки крепленого вина. Однако головы у членов «братства» все же закружились.
— Внимание! — сказал Демин. — Идет наш клиент!
По улице в направлении стоянки такси шагал мужчина. Видно было: пьян, хотя изо всех сил старается шагать твердо.
— От Указа хочет уйти… — усмехнулся Демин. — А от нас не уйдет! Значит, так, — инструктировал он. — Подходим. Сажаем на скамейку. Я пристраиваюсь рядом. Вы окружаете, чтобы со стороны никто не видел. Дальше — дело покажет…
— Который час? — вежливо спросил Демин, сев рядом с пьяным.
Тот промычал что-то и поднес часы к носу Демина. Глава «братства» невозмутимо стал расстегивать браслет и снимать часы:
— Ты что делаешь? — возмутился пьяный и потянулся за часами.
Но его настигли удары кулаков Глущенко. Пьяный странно всхлипнул и замолк. Демин вырвал у него из рук черную сумочку и передал Черепкову. Тот — Маслову, который спрятал сумочку в свой пакет с тетрадями. Из кармана у пьяного Демин вытащил кошелек.
— Все! Рвем когти!
Всех пятерых словно ветром сдуло. Избитый недвижимо остался на скамейке…
— С почином, братья! — поздравил всех Демин, заглянув в кошелек. Там было около тридцати рублей. — Имеем право на шампанское.
