Человек, — развивала Татьяна Ивановна мысли, которые я через несколько лет встретил на страницах ее книги, — не в пример другим животным, способен занять высокогорья, Арктику, тропики, пустыни, хотя эти районы различны по всему — климату, ландшафту. Различны и человеческие группы, и не только по своим внешним признакам, по и по невидимым особенностям.
…Что строение тела находится в связи с климатом, люди начали подмечать, как только научились путешествовать. Можно ли было не обратить внимание, что у туземцев совершенно ненормальные носы? Разве такие должны быть носы?
Нос — всегда впереди, всегда в живейшем контакте со средой — первый должен был подвергнуться ее конструктивной критике.
Представители английской биометрической школы Томсон и Бакстон исследовали носы современные и далеких предшественников. Сопоставили носы со среднегодовой температурой и влажностью воздуха. Получалось, что в тропическом поясе и тогда, и сейчас ширина носа увеличивается с температурой и влажностью среды.
А. А. Дейвис еще большее носовое соответствие нашел на всей территории земного шара и на отдельных материках.
Антрополог с мировым именем Ильза Швидецкая, директор института антропологии в Майнце (ФРГ), приятельница Т.И. Алексеевой, специально изучившая русский язык, чтобы переводить и пропагандировать работы своих русских коллег у себя на родине, сформулировала в 1962 году общечеловеческое правило Томсона-Бакстона, которое гласит: ширина носа человека тропической зоны больше, чем умеренной и холодной.
В 1911 году антрополог Фр. Боас подметил странную податливость черепа влиянию климатических условий. Ученый исследовал сицилийцев, чехов, евреев, словаков, поляков и венгров, родившихся в Америке.
Восточноевропейские евреи имеют череп округлой формы, а дети их потомков, переселившихся в Америку, более длинноголовы. Обратное у сицилийцев. У себя на родине они длинноголовы, а потомки их в Америке сравнительно более круглоголовы. Это встречное движение приводит в конечном счете, под влиянием американских геоклиматических условий, к типу с почти одинаковым «головным указателем». Далее. Родившееся в Европе поколение переселенцев, сколько бы ни прожило в Америке, не обнаруживает никаких изменений. Дети, переселившиеся в Америку даже в возрасте одного года от роду, тоже наследуют европейские черепа. А вот родившиеся в Новом свете, хотя бы даже сразу после переселения, имеют голову уже и длиннее, и у последующих поколений форма черепа постепенно приближается к американскому стандарту.
Уже знакомый вам любитель смешных предположений, профессор И.М. Имянитов отметил здесь на рукописи, что, дескать, европейские потомки могут приобретать американские черепа и другим, более простым путем. Для этого статистика должна установить, что вместе с родиной эмигранты имеют обыкновение на новом месте менять своих избранниц-европеянок на американок (то же и об эмигрантках). Недостаточная добродетельность европейских бабушек и непостоянство дедушек были бы более ясным, генетическим объяснением американизации наружности детей в Новом свете, чем туманное климатическое объяснение.
Вот и о стетопиге климатологи говорят — так надо. По-гречески «стетопига» значит «жирный зад». Среди бушменов и готтентотов южной Африки многие женщины и некоторые мужчины наделены стетопигой. Там скапливается жир. Зачем? Это, говорят, удобно. Жир хороший изолятор, спасает от холода многих животных северных морей, это известно. Но в Африке такое одеяло обременительно, и вот весь жир скапливается в одном месте. Вы вспоминаете, что аналогичное устройство с локализацией жира в условиях страшной жары имеется у верблюда, и готовы согласиться с разумным объяснением. Поглядите, однако, кругом. Разве здесь, на севере, стетопига не имеет изрядной популярности и распространения, хотя климатических оснований к тому нет никаких?
Может, им, бушменам, готтентотам, просто это нравится? Не нужно, а нравится? Почему, собственно, так не может быть?
Может. Вот и Дарвин, точнее сэр Смит и Бертон, на которых он ссылается в «Происхождении человека и половом подборе» тоже считают стетопигу делом вкуса. Сэр Смит абсолютно уверен, что эта особенность «кажется исключительно привлекательной для их мужчин».
Теперь обратимся к архитектуре носов. Антропологи и здесь видят «руку климата». Узкопролетный, с высокой переносицей нос предназначен для холодного и (или) сухого климата. Эта его конструкция служит для подогрева и (или) увлажнения вдыхаемого воздуха. А северные народы? Кто откажет им в замечательной приспособленности к холоду, причем вдобавок — сухому. Но им дай не всегда арочный, иногда даже плоский нос. А ведь как они в целом привязаны к климатическим условиям! Их плотное, со сравнительно короткими членами тело имеет малую поверхность испарения, лицо с узкими глазными амбразурами, с малой растительностью и слабой рельефностью наилучше противостоит обмораживанию. Однако многие из полярных черт унаследовали народы, которым они ни к чему. Широколицые, узкоглазые, с жидкой бородой — да они вплоть до экваториальной Индонезии, хотя оттуда досюда умещается несколько климатических зон.
— Насчет носов — узкопролетный, арочный, — может, образно, архитектурно, — Татьяна Ивановна золотит пилюлю мягкой улыбкой, — в общем, у эскимосов, чукчей, во всяком случае на монголоидный масштаб — нет, нос не плоский, скорее все же выступающий. Да, да.
Скульптор и его творения
Наука не брезгает ничьими сомнениями. Однако она сама успела усомниться во всем. Так что подловить ее трудно.
Т.И. Алексеева знакомит нас с адаптивным типом, который вроде бы смягчает ограничения в расовой прописке.
Разнообразие земных условий и изменчивость человека как вида словно бы наречены друг другу. «Изменчивость вида гомо сапиенс, — говорит Алексеева, — можно представить и как предпосылку (!) повсеместного существования рода человеческого, и как результат внешних влияний по мере расселения его по земному шару».
Результат — да. С детского сада и школы усвоено, что всяк есть «продукт влияния». Назовем мимикрию, адаптацию — вещи, знакомые каждому.
Но вот предпосылка… Назначенность… Эта экипировка гомо сапиенса громадными ресурсами тела случай, на «вырост», с предусмотрительностью на тысячи, миллионы, вообще, неизвестно, на сколько лет вперед — как знаете, а для впечатлительного воображения здесь ловушка, омут и соблазн.
Расселение, надо думать, было принудительным (см. ниже) — кто стал бы по доброй воле менять теплые солнечные края на холодные и хмурые, обжитые и привычные — на другие, неизвестные.
На новом месте людям приходилось больше действовать, напрягать всю свою изобретательскую волю. Однако освоение непривычных условий шло и помимо их воли, само собой, путем перестроек организма. Наверно, биологический диапазон человека ширился по мере захвата им новых климатических зон и типов ландшафта. История человечества под биологическим углом зрения Т.И. Алексеевой представляется как процесс накопления возможностей этих перестроек. Или иначе — раскрывались богатые ресурсы, которыми природа одарила «избранный» вид.
Биология человека и внешние условия приспосабливаются друг к другу на основе взаимных уступок. Согласия ищут обе стороны. Вот норму биологических ответов на «предложения» среды и представляет собой адаптивный тип. Разные по происхождению группы в одинаковых геоклиматических условиях имеют совпадающие приспособительные перестройки, и обратное — генетически близкие показывают приспособительные различия, будучи заброшены в разные климаты.
Расовые черты — цвет кожи, форма волос, носа, развитие слизистой оболочки губ и другие — оформились на заре истории, в эпоху верхнего палеолита и припечатаны навсегда, невыводимо. Адаптивные же типы подгоняются по месту на протяжении истории.
«Возникают ли приспособленные реакции у человеческих популяций в наши дни или это все в прошлом? — спрашивает Алексеева и прямо отвечает: — Да, и в наши». Лестно, когда наука с нами заодно. Мы ведь и сами знаем поразительные примеры обрусения, окавказивания, обузбечивания и т. п.
Американские антропологи Р. Ньюмен и Е. Myнро заинтересовались, как распределяются размеры тела в группах белого населения Соединенных Штатов на сравнительно малой территории и сравнительно недавно ими заселенной. И что же? Они подчиняются вышеупомянутому правилу: массивные и короткие варианты сосредоточены на севере, длинноногие и продолговатые— на юге.
Байрон говорил: какова почва, такова и душа человека. Ну, о душе поговорим еще, а на теле почва сказываться действительно должна. Как тут не вспомнить акселерацию. Она охватила почему-то не весь земной шар, но главным образом умеренные широты. Их климат балует в последние десятилетия потеплением. Кстати, умеренные широты экономически наиболее обеспеченные районы мира. Вот вам и приспособительная реакция в наши дни! Климатическое объяснение акселерации не глупее других (распространение радиоволн, ликвидация тяжелого физического труда детей, спорт, комфорт и т. п.).
