- Что-что? Какой идиот сморозил этакую глупость?
- Вы, сэр. Вы сказали, что раз на настоящих паровозах раций не было, то и нам она ни к чему.
- Выходит, ошибся, но ни за что этого не признаю! Во всем виноват ты, Парртс! Тебя казнят, как только мы выберемся из лужи, в которую ты нас посадил. Что же нам делать?
- Можно ехать дальше. Выбора у нас все равно нет. К тому же на месте будущей шахты должен совершить посадку бот, который доставит проходческую технику На нем мы и улетим.
- А иначе никак?
- Нет, сэр.
- Тогда поехали, - проговорил адмирал, сокрушенно вздохнув. - Я, пожалуй, надену парадный мундир со всеми орденами. Надо вдохновить остальных.
Он снял куртку машиниста, а заодно - накладные плечи и мускулы, без которых, тщедушный, с пивным брюхом, что нависало над ремнем, производил не слишком внушительное впечатление. Правда, плечи вернулись, когда Дубби облачился в китель. Стайрин помогла ему одеться, а оказавшись за спиной адмирала, закатила в притворном ужасе глаза, после чего устремила горящий взор на Парртса. Тому пояснений не требовалось; температура тела рядового подскочила сразу градусов на двадцать, и он стал лихорадочно прикидывать, как бы очутиться наедине с девушкой в самом укромном уголке и не вылезать оттуда как можно дольше.
- Если ты, Парртс, думаешь о том, в чем я тебя подозреваю, то можешь считать себя РМом, что на армейском жаргоне означает "разжалован и мертв";
впрочем, жаргон тебе, должно быть, известен.
- Сэр, я думаю о поезде, - возразил Парртс, однако возражение получилось не совсем убедительным, поскольку голос рядового сорвался на писк.
- Неужели? Это из-за поезда ты так разволновался, что запел фальцетом?
- Меня тревожат аборигены, сэр. По-моему, с ними нужно держать ухо востро. - Голос Парртса наконец-то зазвучал, как полагалось. - Так что, сэр, трогаемся?
- Нет. Тут мы более-менее в безопасности; вдобавок, вот-вот наступит ночь. Мы продолжим путь на рассвете, когда сможем различить, куда нас несет. Полагаю, мы вполне можем угодить... э-э... еще не в одну столь же любопытную переделку.
- Знаете, сэр, ваш ПУК - глупец из глупцов. Ему приказали двигаться, и он себе прет...
- Ладно, ладно, я все понял. Созовите мой штаб. Надо выставить часовых. Кстати, пришлите сюда моего повара: пусть приготовит что-нибудь этакое, чтобы я мог слегка отвлечься. Лейтенант Фом, деточка, после ужина надень платьице попрозрачнее, принеси килограммчик гашиша и пару трубочек, и мы с тобой забудем о всяких неприятностях...
Впечатление было такое, что именно слово "неприятности" накликало беду. Едва адмирал произнес его, как все началось по новой. Что-то с грохотом обрушилось на крышу вагона, затем донесся пронзительный вопль. Парртс подскочил к окну, а Дубби проворно спрятался под стол.
- Что там? - прохрипел он.
- Летучие твари, сэр, а на них отвратительные аборигены. Они пикируют на поезд, бросают...
- Бомбы?
- Никак нет, сэр. Дерьмо, Можно сказать, они нас дерьмят.
- Хватит изощряться, Парртс! С какой стати они на нас напали?
- Они прилетели с той стороны, куда ведет колея, сэр...
- Заткнись, рядовой! - предложил Дубби.
- Атака закончилась, сэр. Они улетают. Я пойду проверю повреждения.
- Иди, иди. Лейтенант Фом, крошка, налей мне того же самого.
Повреждений оказалось всего ничего; правда, состав стал смахивать на статую, что простояла в парке добрую сотню лет. Те часовые, которые во время бомбардировки дежурили снаружи, выкинули форму в реку, выкупались, и затем их накачали успокоительным, чтобы они не умерли от шока. Да, дерьмовее участи не придумаешь,
Внезапно, когда над Околесицей поднялась луна, бомбардировка возобновилась. Проснувшийся Парртс накинул плащ, вооружился зонтиком и, рискуя собственной жизнью, побежал к паровозу. Он 'запустил двигатель, и поезд тронулся, что существенно снизило точность бомбометания; тем не менее оно продолжалось, пока состав не влетел под свод туннеля, черный зев которого за мгновение до того выхватил из темноты луч установленного на локомотиве прожектора.
Несмотря на усталость, Парртс принял душ, а затем возвратился в адмиральский вагон. Дубби, пьяный в доску, пребывал в бесчувственном состоянии. Однако перед тем, как вырубиться, адмирал запер дверь на ключ, причем вместе с ним взаперти очутилась и Стайрин. Парртс в ярости пнул дверь вагона; Стайрин, движимая теми же чувствами, последовала его примеру, только с другой стороны. Дверь устояла; тогда Стайрин отправилась спать, а Парртс вернулся в вагон-ресторан, в котором было непривычно пусто, и съел адмиральский ужин. Надо признать, вполне съедобный.
С первыми проблесками рассвета проводники в чине младших лейтенантов принялись будить заспавшихся путешественников. Самый младший по званию, помощник судомойки, вызвался провести разведку. Его забинтовали с головы до ног и вытолкали наружу. Вернувшись, он доложил, что все как будто в порядке. Адмирал, посвежевший ото сна и двух перекачек крови, открыл дроссельный клапан, и поезд покатил дальше. Могучий двигатель без труда тянул состав по равнине, покоя которой, похоже, ничто не собиралось нарушать. Сначала светило солнце, потом пошел дождь - весьма кстати, поскольку поезд нуждался в хорошем душе, - после чего с неба посыпался град, окончательно соскобливший с локомотива и вагонов следы ночного нападения. Адмирал Дубби распевал старые железнодорожные песенки весьма вдохновляющего содержания; в них то и дело упоминались взорвавшиеся котлы и ошпаренные кипятком машинисты. Допев песню, он приказал принести сандвичей с устрицами и шампанского.
- Вот это жизнь, кочегар! - воскликнул он. - Простая пища, прямая колея, на все плевать...
Колея между тем свернула в сторону, огибая холм, и взорам путников открылась узкая долина, перегороженная высокой каменной стеной.
Глава 6
ДИКОВИННЫЕ СОЮЗЫ
Адмирал истерически завопил и дернул за тормоз. Раздался оглушительный скрежет, который сопровождался заунывным воем: то скользили по рельсам колеса вагонов. Затем послышался грохот изнутри - люди попадали на пол, на них обрушились всевозможные тяжелые предметы, кому-то на ноги выплеснулся горячий суп из кастрюли... Машинист и кочегар, отчаянно желавшие превратиться вновь в адмирала и рядового, беспомощно взирали на каменную стену, которая неотвратимо приближалась. Скоро стало возможно различить отдельные камни и слой известкового раствора между ними. Ближе, ближе... Локомотив уткнулся в стену... и замер, причем послышался некий хруст.
- Сдается мне, прожектор разбился, - выговорил Парртс.
- Задний ход! - пролепетал адмирал в то самое мгновение, когда по золотому корпусу паровоза застучали стрелы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
