равно ее разыщет. Он детектив, он привык доводить до конца все расследования, однако пропажа бедной девочки задела его за живое.
Детективом он стал всего лишь год назад[52]: получил повышение после почти двух десятков лет службы. В полицию Томпсон пришел в 1928-м, в тот самый год, когда родилась его единственная дочь, Кэролайн; вскоре после этого они с женой Эммой перебрались в район Крэмер-Хилл на северо-востоке Кэмдена. Впрочем, родом молодые супруги были из этих мест. Отец Томпсона, Джордж, был здешним мировым судьей, а дед, Джон Рив Томпсон, – членом первого городского совета.
В Кэмдене Томпсону приходилось заниматься в основном мелкими правонарушениями: разнимать драки[53], проводить облавы в нелегальных барах[54] и игорных притонах и так далее. Обычно он работал в паре с сержантом Натаном Петитом: их фамилии частенько упоминали через запятую в репортажах местной газеты о громких арестах.
В нерабочее время Томпсон любил музицировать для родных и друзей: еще в детстве мама, Хэрриетт, научила его играть на пианино. О его музыкальных способностях[55] обозреватель Courier-Post в 1939 году отзывался в высшей степени похвально: «Маршалл Томпсон, один из сотрудников управления полиции Кэмдена, – талантливый пианист-самоучка».
Благодаря врожденному упорству Томпсона лучшего детектива для поисков Салли Хорнер и Фрэнка Ласалля нельзя было и придумать. За время расследования Томпсон многое узнал о похитителе Салли – начиная от любимой стрижки до «количества сахара и сливок, которые он добавляет в кофе»[56]. Томпсон проверял все зацепки и наводки. Как-то раз ему позвонили и сообщили, что Ласалль якобы скрывается в доме на углу Трентон-авеню и Вашингтон-стрит в центре Кэмдена. Потом полиция штата передала по телетайпу, что Ласалль, предположительно, обитает в доме на углу Третьей и Самнер-авеню в городе Флоренс, где прошло детство Салли. Ни первое, ни второе не подтвердилось.
Томпсон занялся расследованием вплотную, и вся его жизнь оказалась подчинена этой цели. Он общался, как лично, так и по телефону, с сотрудниками ФБР, государственной и городской полицией Коламбуса, Ньютона, Ривертона и Лэнгхорна, штат Пенсильвания, с государственными инспекторами по надзору за условно-досрочно освобожденными в Трентоне и Кэмдене, с подразделениями уголовного розыска полиции Филадельфии и почтовым отделением Трентона. Через несколько месяцев после исчезновения Салли Томпсону сообщали, что Ласалля якобы видели в Филадельфии, на севере штата Нью-Джерси, в курортных городках на побережье на юге Нью-Джерси; его опознала официантка в ресторане в Хэддонфилде. Томпсон проверял каждую зацепку, но поиски так ни к чему и не приводили.
Томпсон раскидывал сети шире и глубже – во всех соседних штатах. Он поддерживал связь с государственной и городской полицией Абсекона, Плезантвилла, Мейпл-Шейда, Ньюарка, Оринджа и Патерсона в Нью-Джерси, с государственными инспекторами по надзору за условно-досрочно освобожденными в Атлантик-Сити и с фермой при тюрьме штата в Лисбурге, с Бюро компенсационных выплат в Трентоне (на случай, если Ласалль выпишет или попытается обналичить чек из числа тех, что ему выдавали в счет жалованья).
Порой Томпсон работал сутки и более без перерыва. Найти Салли Хорнер было важнее отдыха. В Портленде, штат Мэн, он разыскал первую жену Ласалля, но ей оказалось ничего не известно о его местонахождении. Детектив нанес визит и второй жене Ласалля, которая ныне жила в Делавэре с дочерью, новым мужем и их маленьким сыном. Женщина в красках расписала Томпсону биографию и криминальные наклонности непутевого бывшего мужа, упомянув и о том, как драматически начался и скандально завершился их брак.
Томпсон не прерывал расследования даже во время отдыха. В один из таких шестидневных «отпусков» он отправился на ярмарку штата в Трентоне и каждый день все утро простаивал у входа в надежде, что Ласалль заедет сюда в поисках работы. А может, с ним будет и Салли.
Но поиски ни к чему не вели. Как и наводки из многочисленных анонимных писем и звонков. Детектив Маршалл Томпсон проверял все зацепки, но ни одна из них не давала ответа на вопрос, над которым он бился: где же все-таки Салли Хорнер?
Что ж, сперва надеяться, а потом отчаиваться – суть работы детектива. Многие его коллеги верили, что девочка мертва. Но не Томпсон. Он сдаваться не собирался. Он нутром чуял, что в один прекрасный день разыщет Салли живой и вернет ее в Кэмден к матери и родным.
И что Фрэнк Ласалль получит по заслугам.
ШЕСТЬ
Истоки одержимости
Владимир Набоков с бабочкой в руках в гарвардском Музее сравнительной зоологии, научным сотрудником которого он был, 1947 год
В то время как Маршалл Томпсон безуспешно пытался разыскать Фрэнка Ласалля, Владимир Набоков старался проникнуть в сознание вымышленного персонажа, которого, как и Ласалля, влекло к девочкам-подросткам. И пока тоже без особого успеха. Он давным-давно мог бы все бросить – впрочем, и пытался: хватало и других литературных проектов. Но стремление осмыслить эту историю было продиктовано отнюдь не желанием только поупражняться в стиле. Иначе зачем бы Набоков в течение двадцати лет снова и снова возвращался к этой теме? Практически на всех этапах творчества писателя занимал сюжет, в котором мужчина средних лет одержим девочкой-подростком.
Как писал в 2011 году Мартин Эмис в эссе для журнала Times Literary Supplement, «из девятнадцати романов Набокова минимум шесть частично или полностью посвящены теме сексуальности девочек-подростков… скажу прямо: обилие нимфеток, на которое невозможно не обратить внимание… связано не с моралью, а с эстетикой. Но все равно их слишком много»[57].
Что ж, допустим, дело в эстетике. Роберт Роупер в вышедшей в 2015 году книге «Набоков в Америке» предложил более вероятное объяснение: одержимость – «литературный эквивалент сладострастной навязчивости педофила». Как ни пытались исследователи и биографы Набокова отыскать доказательства сексуальных связей с детьми, но так ничего и не нашли. Им руководили мотивы литературные, но никак не личные: так «уравновешенный» писатель упорно повествует о самых страшных преступлениях. Ведь мы же не подозреваем ни в чем авторов, которые пишут о серийных убийцах? Никому и в голову не придет, что Томас Харрис способен на те же злодейства, что и Ганнибал Лектер, несмотря на то что Харрис описал их с леденящей психологичностью.
Разумеется, Набоков отдавал себе отчет, что эта тема частенько всплывает в его произведениях. Потому, наверное, и отрицал какую-либо взаимосвязь между персонажами «Лолиты» и реальными людьми, а впоследствии и вовсе утверждал, что замысел романа почерпнул из коротенькой заметки в одной французской газете об «обезьяне в парижском зоопарке, которая,
