– Мудрено говорите... И где они хранят эти свои ракеты?
– Сколотили особый сарай у подножия гор, с таким расчетом, чтобы наши пушки не могли в него попасть, рядом с ним устроили площадку, откуда, должно быть, и будут пускать. Все это, разумеется, строго охраняется.
– Значит, говорите, никак не достать?
– Из наших пушек никак... Хотя думать нужно.
– Вот и думайте. Отныне будете подчиняться лично мне, указание полкового командира на этот счет имеется.
И стал Болдин нечто вроде помощника коменданта крепости. В мирное время на такое положение осердился бы, поскольку должность эта малопочетная: организуй караульную службу, следи за арестантами, проверяй склады, лови дезертиров... Но когда начались военные действия, не до капризов, служи, где назначено, поскольку неизвестно, какая служба самая важная.
На следующий день заговорили персидские пушки. Грома было много, но особого вреда крепости и ее защитникам они не нанесли. Во второй половине дня была предпринята атака. Как и предполагалось, она произошла с северо-восточной стороны, где имелась хоть какая-то возможность доступа к крепости. Защитники, однако, были начеку и устроили несколько засад за скалами, загромождавшими путь. Враг отступил, потеряв два десятка бойцов. В этот же день он потерпел еще одно поражение при попытке обойти крепость сверху, где на заоблачных высотах располагалась деревня Шуша-кент. В ней жили храбрые армянские воины, они имели своих осведомителей в персидском стане и были своевременно оповещены о нападении персов. Жители засели в скалистых пещерах и достойно встретили врагов, истребив их более чем наполовину. Вместе с ними действовали и казаки под командой своего урядника, которые подивились мужеству и умению армянских воинов, так что обучать их боевому мастерству, как приказал полковник Реут, не потребовалось.
Хотя первый день принес решительный успех защитникам крепости, Реут понимал, что такое положение не будет вечным. Вечером призвал к себе казаков, похвалил их за проявленную доблесть, но сказал, что впереди предстоят более серьезные испытания и без помощи они долго не выстоят – есть ли охотники свезти его письмо генералу Ермолову? Вызвались, понятно, все. Реут приказал Корнеичу выбрать двоих по своему усмотрению, а сам пошел готовить письмо.
В эту ночь оба охотника тайком вышли из крепости и благополучно достигли Тифлисской дороги. К сожалению, на некоторое время удача отвернулась от них, и они были обнаружены персидской стражей. Началась погоня. Чтобы обмануть преследователей, они условились разъехаться и идти разными дорогами. Казаки имели приметливую память и не забыли только что пройденного пути. В горах им удалось запутать преследователей и наутро оторваться от них. Через два дня Ермолову стало известно о положении, в котором очутился полк Реута.
Понятно, что привезенные вести не обрадовали прославленного полководца, его положение было близко к отчаянному. Отовсюду поступали тревожные вести, ходили слухи о падении важных крепостей. Он спешно информировал государя, который в это время приехал на коронацию в Москву, и тот удостоил его 1 августа своим письмом:
«Сколь я ни избегал войны, я не дозволю никогда, чтобы достоинство России терпеть могло от наглостей соседей безумных и неблагодарных. Приказываю немедленно выступить.
Вы христианский вождь русский, докажите персиянам, что мы ужасны на поле битвы, но что мирный житель может найти верный покров и всегдашнее покровительство среди стана вашего.
Был бы Николай Павлович прежний человек, может быть, явился к вам, у кого в команде первый раз извлек из ножен шпагу; теперь остается мне ждать и радоваться известиям о ваших подвигах, и награждать тех, которые привыкли под начальством вашим пожинать лавры».
Но пока это были, хоть и благожелательные, но только слова. Понадобится много времени, чтобы тяжелые колеса армейского механизма завертелись с нужной силой, пришли в действие нижестоящие приказы и выступили к южным российским рубежам грозные силы. Сейчас же перед лицом многочисленного хищного врага стояли войска и заставы мирного времени, стояли несокрушимо, не помышляя об отступлении, тем более о сдаче.
Среди них находился и 42-й полк, командир которого, не допуская «подлой мысли о сдаче», спокойно и деловито готовил крепость к обороне. 1 августа он направил группу заготовителей, чтобы собрать урожай с прилегающих к крепости полей, но персы не дремали и постарались отрезать фуражиров от крепости. Тем пришлось прорываться к Эриванским воротам, которые оказались заложенными. Только выдержка и самообладание майора Челяева помогли избежать многих жертв. Наконец стало известно, что в скором времени к крепости прибудет сам Аббас-Мирза, и Шах-заде намерен преподнести ему подарок в виде покоренной Шуши. Наши доброжелатели упредили: штурм намечен на 3 августа со стороны Елизаветпольских ворот. Ночью часовые услышали шум от взбиравшейся пехоты и дали знать дежурному офицеру. Тот объявил тревогу, Реут приказал не открывать огня до приближения противника. По его сигналу майор Челяев дал команду засветить огни устроенной подсветки – все вокруг ярко осветилось, и встреченные сильным огнем персы были вынуждены убраться восвояси. Канонада продолжилась, впрочем, она по-прежнему не причиняла защитникам крепости особого вреда.
Болдин был плотно занят обязанностями новой службы, и ничто постороннее его не отвлекало. Изредка видел Антонину, молодые люди сталкивались на каких-то перекрестках – крепостное пространство было весьма ограничено, – и, дружески улыбнувшись, каждый следовал по своим делам. У Павла их было много, но среди прочих не давала покоя мысль о имевшемся у персов том самом новом оружии. Своим беспокойством он заразил и майора Челяева, тот даже сделал несколько попыток узнать, что скрывает сарай, возведенный у подножия скал, но они оказались безуспешными, так как все подступы к сараю строго охранялись.
– Что ж, если к нему нельзя подобраться по земле, попробуем с воздуха, – сделал неожиданное предложение Болдин.
– Это как?
– Древние греки метали из крепостей зажигательные смеси в стан противника, думаю, мы не дурнее тех, кто жили тысячелетия назад.
Челяев недоверчиво покачал головой.
– Смола, нечто вроде греческого огня, у нас найдется, а вот чтобы метнуть ее, это сомнительно: до персов чуть ли не с полверсты будет...
– Как-нибудь исхитримся, я вот что придумал...
Он отвел майора в сторону и стал что-то ему объяснять, сопровождая рассказ рисунками на земле. Майор, казалось, не очень вникал в объяснения и все порывался уйти, но Болдин был настойчив, и Челяев, похоже, сдался: махнул рукой и предоставил право молодому помощнику поступать по-своему.
