Толпа возбужденно закричала, ее настрой не оставлял сомнений в самых решительных намерениях.
– Так не годится, друзья, – заговорил Болдин, – мы не какая-нибудь воровская шайка, где все вершится самосудом. Нужно расспросить его, узнать, кем послан и с кем связан, может быть, тут у них еще пособники остались, а как выясним, тогда и осудим, от вины своей он не уйдет.
Но толпа грозно кричала и не имела никакого желания прислушиваться к словам помощника коменданта.
– Отойди, ваше благородие, – сказал ему армянский староста Григор, – нам и без разборов ясно, кто он да с кем связан, вот к ним его без лишних слов сейчас и отправим...
Он сказал что-то своим помощникам, и те стали толкать татарина на вершину вала. Болдин, пожалуй, впервые воочию почувствовал силу и несокрушимость толпы, охваченной единым порывом. Словно по мановению волшебной палочки, преступник был взметен наверх и по согласному воплю сброшен вниз на острые скалы. Его отчаянный крик несколько мгновений гулял по пропасти, дробясь на каменных утесах.
Павлу какое-то время было не по себе. Вот она, человеческая жизнь – такая тонкая ниточка. Лишь несколько мгновений назад перед ним стояли живые, залитые страхом глаза, и уже нет ничего, только вечная ночь. И тут мелькнула мысль: а ведь они с Антониной ждали перебежчиков с другой, противоположной стороны. Трудно было даже предположить, что те воспользуются строго охраняемыми Елизаветпольскими воротами. Какое-то тревожное чувство охватило Павла, и он поспешил назад к оставленной девушке.
У Эриванских ворот было тихо и спокойно. Он несколько раз окликнул Антонину, но ответа не услышал. Стремительно взобрался на стену и спросил у часового, тот уверил, что ничего особенного в последнее время не произошло. Боже мой! Куда же она могла подеваться? Павел бросился к майору Челяеву, тот не спал, Павлу вообще еще ни разу не удавалось застать его спящим. Он сообщил ему о пропаже девушки, майор встревожился тоже. Полковника решили пока не беспокоить, хотя у прислужницы-армянки вызнали, что девушка домой еще не возвращалась. Челяев поднял в ружье комендантский взвод и приказал удвоить караулы, а сам вместе с Болдиным отправился к Эриванским воротам.
Посмотрели все в который раз, чуть ли не каждый камешек перевернули и под конец только одно нашли: красный платочек, которым Антонина перед Павлом похвалялась, он в расщелине приткнулся, только уголок выглядывал. «Ну не под землю же она провалилась», – сказал себе Болдин, а майор услышал и отозвался: «Может, и под землю, будем искать, пока не найдем». Приказал он тогда Болдину перебраться через стену и притаиться напротив черного скального камня. Будете, сказал, сидеть тишком, покуда филин три раза не прокричит. Как услышите, подойдете к камню, прочтете в течение трех минут «Отче наш» и справа найдете старый сук. Нажмете на него, крепко нажмете, покуда шкворень из цапфы не выйдет и сук начнет свободно двигаться. Тогда потяните за край камня, он повернется, как дверь, и начнете принимать гостей. Возьмите браслеты для привета. Все поняли?
– А почему три минуты на молитву? – поинтересовался Болдин.
– Для внятности и вникания. Всякое дело с молитвы надобно начинать, – назидательно пояснил Челяев и заключил: – Дело сугубо тайное, никто знать о нем не должен, потому на помощников не надейтесь, за все будете отвечать сами.
Перебрался Болдин через стену, нашел укромное место и притаился, как было сказано, а Челяев позвал армянского старосту Григора, о чем-то пошептался с ним и приступил к своим действиям. У местных армян была в крепости своя мастерская, изготовляли порох и разные горючие вещества, оттуда принесли небольшой шар, навроде пушечного ядра. Взял его Григор и, отославши всех восвояси, остался вдвоем с майором. Над чем они там мудрили, никто не ведал, потому как все остальные рыскали по крепости в поисках исчезнувшей девушки. А Павел, как и было велено, сидел в своем укроме тише воды и ниже травы. Так прошло немало времени, к нему даже сон уже начал подступать, как тут раздался условленный сигнал. Встряхнулся Павел и стал действовать, как велел Челяев. Немного не заладилось с открытием, сук никак не хотел поддаваться. Начал он сызнова читать молитву, более внятно, и чудеса – дрогнул-таки сук и поддался, а там и вовсе пошел легко. Отодвинулся камень, а за ним из черного отверстия таким отчаянным смрадом потянуло, что у Павла запершило в горле и выбило из глаз слезы. Он набросил платок на лицо и решил терпеть, сколько будет можно, не обнаруживая себя. Терпение скоро было вознаграждено: из лаза с трудом выполз человек, и Павел рванулся к нему. Впрочем, спешка была излишней, поскольку выползший сразу же обездвижел и никакого сопротивления оказать не смог. Однако на всякий случай Павел во избежание неожиданностей защелкнул на нем наручники. Прошло еще несколько минут, и со стороны лаза послышался новый шум. Теперь в нем показалась голова, обмотанная тряпьем. Освободившийся от него человек стал судорожно глотать воздух, и, когда повернулся к свету, Павел узнал в нем майора Челяева.
– Помогите же, – прохрипел он и указал на темный лаз.
Павел, затаив дыхание, нырнул туда и почти сразу обнаружил девушку, та была без сознания. Он вытащил ее на поверхность и стал приводить в чувство, это удалось не сразу, прошло довольно времени, прежде чем она очнулась и зашлась в глубоком кашле.
Челяев вместе с Болдиным водворил камень на место и с особой тщательностью обследовал его положение, проверяя правильность установки, а затем подал сигнал, по которому им с вершины стены сбросили веревочную лестницу. Скоро без особых препятствий все четверо снова оказались в крепости. Майор приказал о происшедшем не распространяться, причем это касалось в основном Павла, поскольку Антонина все еще была не в себе, а перс вообще потерял язык от страха.
Павел догадался, что на месте старого караульного помещения существовал тайный подземный ход, о котором мало кто знал. Мало не мало, а персы вызнали – выходит, кто-то им об том нашептал. Майор по этому поводу долго не распространялся, пояснил просто: крепость долгое время была без надлежащего надзора, поэтому многие ее тайны перестали быть таковыми. Он приказал старый тайный ход заделать и прокопать новый, потому супостат заблудился и вместе с пленницей едва не задохнулся. А когда камень с внешней стороны крепости отвалили и дым стал вытягиваться, они выползли прямо в наши руки. Ничего, дыма, конечно, наглотались, но это не смертельно, через день совсем оклемаются.
Так вполне благополучно закончилось дело с похищением командирской дочки. Предполагалось, что, если оно удастся, полковник Реут проявит сговорчивость и согласится на все условия персидской стороны. Реут, конечно, был доволен таким исходом дела, хотя высказал обиду, что его держали в неведении. Но это так, между прочим, а сам на следующий день пригласил основных участников акции к себе на обед. Разносолов там особых не было, зато вина, сколько хочешь, и, разумеется, отцовской благодарности через край. В конце обеда растроганный отец наклонился к Павлу и признался:
