– Принести наручники? Кажется, у меня где-то завалялась пара…
Это было уже чересчур. Келли вскочила с шезлонга как ужаленная.
– У меня твои шуточки уже в печенках сидят!
Задрав голову, Эд изучающе разглядывал ее. Он же этого и добивается, подумала Келли, холодея. Чтобы я вышла из себя, кричала, топала, махала кулаками. А кто знает, что дальше? Что на уме у этого холеного красавца, который словно вынырнул из воспаленного воображения одинокой дурнушки, мечтающей о принце? Эх…
– Прости, – сказал Эд. – Я больше не буду.
– Что?
Келли была уверена, что ослышалась.
– Я извинился. Я действительно перегнул палку. Это больше не повторится. Садись, пожалуйста. – Он похлопал по шезлонгу. – Вот твой сок, кстати.
Келли послушно взяла высокий бокал, наполненный яркой желто-зеленой жидкостью.
– Здесь точно нет алкоголя?
– А ты совсем не пьешь?
– Практически нет.
– По принципиальным соображениям?
– В какой-то степени. Это вредно для организма и репутации.
– Почему? – удивился Эд. – Насчет организма, конечно, не спорю, но какой ущерб для репутации в том, чтобы немного расслабиться?
– Представь себе, что расслабляющаяся няня столкнется в баре с родителями ребенка? Что они подумают?
Эд пожал плечами.
– Только то, что она живой человек.
– Агнесс думает иначе.
– Кто такая Агнесс?
– Агнесс Мерчисон, владелица «Суперняни».
– Та самая, которая не позволила тебе бросить меня одного? – хитро улыбнулся Эд.
– Да.
– Она мне нравится, несмотря на абстиненцию.
– Ты обещал без шуточек!
– Это не шутка, это констатация факта. Да ты пей, пей. Нет там алкоголя, не бойся. Я только несколько соков смешал.
Келли чуть пригубила.
– Мм… вкусно…
– Вот видишь, я тоже кое-что умею, – улыбнулся Эд.
Лучше бы не улыбался. Келли уже определила для себя, что в арсенале мистера Фултона имеются самые разные улыбки. Издевательская. Слегка ироничная. Провокационная. Дружелюбная. Последняя представляла наибольшую опасность. Она усыпляла бдительность и пробуждала бесконечное доверие к этому высокому, сильному, мужественному человеку… За мужчиной с такой улыбкой любая женщина готова отправиться на край света…
Пронзительный крик со стороны улицы привел Келли в чувство.
– Хэй, есть тут кто? У меня товар для мистера Эдуарда Фултона.
– О, подожди секунду, это ко мне, – встрепенулся Эд, подхватил одно из полотенец, небрежно повязал его на бедрах и пошел к воротам.
Келли с тоской проводила его глазами. Да, именно из-за таких неотразимых красавцев женщины теряют разум и не замечают по-настоящему достойных мужчин. У Эда Фултона есть все, чтобы нравиться. Он красив, находчив, обаятелен, богат…
Тем больше причин вести себя с ним холодно. Тот, кто один раз обжегся на молоке, будет дуть и на воду. Эд для нее – только работа. Несколько… эхм… необычная, но все-таки работа. И, несмотря ни на что, относиться она к нему должна как к восьмилетнему ребенку!
Однако Эд как будто поставил себе цель сделать все, чтобы Келли не могла относиться к нему как к ребенку. Он вернулся с небольшой красной лаковой коробкой и протянул ее девушке.
– Держи. Это тебе.
– Что это?
На коробке красовался золотистый вензель, логотип компании «Шик Андервеа», выпускающей безумно дорогое белье.
– Открывай. Сама все увидишь.
Келли распечатала коробку. На подстилке из перьев, украшенных бусинами, лежал сочно-голубой раздельный купальник. Расшитый тоненькими золотистыми нитями, он был настолько прекрасен, что Келли боялась дотронуться до него.
– Я не знал, какой цвет ты любишь, и поэтому выбрал под цвет глаз.
– Ты заказал для меня купальник в «Шик Андервеа»? – пролепетала Келли.
– Тебе не нравится эта марка? Я думал, она ничего. А что ты предпочитаешь? Давай позвоним вместе, выберем что-нибудь другое.
– Не надо никуда звонить! – покраснела Келли. – Зачем ты это сделал? Этот купальник обойдется мне в половину моей зарплаты!
Лицо Эда потемнело.
– Это подарок.
– Я не принимаю подарки от посторонних мужчин. – Келли протянула ему коробку обратно. – Тем более такие дорогие.
Он не шелохнулся.
– Возьми, – сказала Келли. – Забирай.
Эд смотрел на нее со странным выражением в глазах. Келли не понимала его, и от этого чувствовала себя еще более неловко.
– Ты хотя бы понимаешь, что оскорбляешь меня? – наконец спросил он. – Я так надеялся, что тебе понравится. Боялся, что размер не подойдет, или фасон, или цвет…
– Но, Эд…
– Что «но, Эд»? Неужели обязательно из-за каждой ерунды раздувать скандал? Это всего лишь купальник. Я не дарю тебе машину или бриллианты. Я ничего не требую от тебя. Мне хочется, чтобы ты искупалась в бассейне, чтобы тебе было хорошо. Это так трудно понять?
Келли стало стыдно. Пожалуй, она слишком далеко зашла в своей принципиальности.
– Извини, я не думала, что все так… – пробормотала она. – Большое спасибо за заботу. Я… я возьму этот купальник. Он… очень красивый…
Эд чуть улыбнулся.
– Ну вот. Теперь получается, что я тебя заставил. Отдавай обратно.
– Нет!
– Я сказал, отдавай!
– Ни за что! – Келли прижала коробку к груди. – Я сейчас пойду и переоденусь. Ужасно хочется искупаться. Где можно переодеться?
– Да прямо в холле, – улыбнулся он. – Я не буду подглядывать, не бойся.
Келли не боялась. Но с Эдом надо было держать ухо востро, и на всякий случай она задернула плотные шторы над стеклянной дверью. Еще не хватало устроить для малыша Эдди стриптиз.
Купальник оказался на удивление впору. Его бархатистая ткань была очень мягкой и приятной для тела. Келли поискала глазами зеркало. Хотелось бы посмотреть на себя, прежде чем появляться перед Эдом. Зачем? Да просто так, на всякий случай…
Зеркало обнаружилось на противоположной стороне холла. Причем чудесное зеркало, широкое и в полный рост. То ли из-за особенного освещения, то ли из-за баснословно дорогого купальника, но Келли показалась себе изумительной красавицей. В последнее время она мало задумывалась о собственной внешности. Работа забирала все силы, и ей гораздо важнее было выглядеть деловой, надежной и компетентной, чем обворожительной и сексуальной. Мамочкам вряд ли понравится няня, на которую их мужья пускают слюни. Но, черт побери, ей всего двадцать три года, а она уже стала забывать о том, что красива.
Келли провела рукой по волосам. Они всегда были ее гордостью. Пышные, кудрявые, белокурые, они достались ей в наследство от бабушки по папиной линии. Как и голубые глаза, которым так завидовали девчонки в школе… А вот фигуру она унаследовала от матери. Невозможно поверить в то, что когда-то ее тело раздражало ее. Ступни казались чересчур большими, щиколотки – толстыми, грудь – бесформенной. Глупые подростковые комплексы… Теперь то она точно знает, что красота совсем не обязательно должна быть изможденной и тощей и что мягкая округлость линий смотрится гораздо женственней и ценится выше.
