— Так если это оно… — заметил Толстый.
— Давайте копать, чего стоим? — закончил Вислый.
— Вот вы тогда и дуйте за корзинами! — приказал Борборыч. — А мы пока начнём…
И мы копали. Если бы я знал, сколько мусора мы накопаем в первый раз, то я бы, наверно, предложил бы быть повнимательнее. Но я не знал… Мы сгребали в кучи всё, что хоть немного напоминало показанные Дрюхой образцы. Корзин у нас было ровно тридцать штук. Они были почти прямоугольные, вытянутые, с притороченными кожаными лямками — чтобы можно было таскать на спине наподобие рюкзака. Эту тару нам специально сплели для будущей добычи. До меди мы ещё неизвестно доберёмся или нет, да и был пока запас в Мысе… А олово — вот оно! Бери и тащи в посёлок. Так что места мы не жалели — и забивали тару под завязку.
Нашу следующую ошибку я понял, когда не смог встать и подойти к корзине. Ноги отказывались шевелиться, а голова — подниматься… Как та скотина мохнатая это делала — я покатак и не знал. И ещё мне очень хотелось раскрыть секрет управления чужим телом, да ещё и на расстоянии… Система гнусно молчала, не желая приоткрывать нам завесу тайны.
— Чего это?.. Опять мишка пришёл? — пробормотал кто-то за спиной.
— Он самый… — это уже Барэл.
— А кто-нибудь его видит? — кажется, Дно. Хотя глядя в землю, особо не проверишь.
Оказавшись в положении парализованных, ударники занимались тем, что только и остаётся делать в такой ситуации — болтали. А я, молча и сжав зубы, сопротивлялся, пытаясь вернуть себе контроль над собственным телом. До заката было ещё часа два, поэтому времени у меня было предостаточно. Через пятнадцать минут стало ясно, что не я один пытаюсь вернуть чувствительность.
— У меня пальцы зашевелились! — радостно сообщил всем Борборыч.
— Продолжай! — посоветовал я и сам почувствовал, как шея медленно и неохотно начала поднимать голову от земли.
Теперь уже весь отряд пытался преодолеть воздействие бронемишки — так что разговоры стихли, сменившись сосредоточенным пыхтением. И через полчаса я, наконец, победил! Голова вернулась в вертикальное положение, да и шеей теперь можно было повертеть. Бронемишку я обнаружил на самой вершине холма. Похоже, он почти бесшумно подобрался к нам, а потом высунулся из-за гребня и коварно парализовал. При этом мохнатый гипнотизёр не забывал жевать травку, не отводя от нас своего внимательного взгляда.
— Вижу его! — сообщил я. — Пристально смотрит на нас.
— Значит, ему требуется зрительный контакт, — сказал Дойч. — Попробуй что-нибудь сделать!
— Ничего пока не могу! Только головой вертеть… — посетовал я.
И понял, что соврал — у меня уже начали двигаться пальцы. Я сосредоточился на правой руке, в которой была зажата пригоршня камушков, и вскоре стал медленно и дёргано её поднимать. К этому времени новых успехов достигли и Борборыч с Дойчем. Оба, наконец, сумели разогнуться из согбенного и унизительного положения.
Спустя пару минут судорожного подёргивания у меня начала нормально двигаться рука, и я рискнул кинуть один из зажатых в кулаке камушко в бронемишку. Но тот и ухом не повёл, продолжая упорно таращиться на наш отряд. Тогда я кинул камушек ему за спину. Тот упал в какие-то кусты и ожидаемо зашуршал в них. Зверь дёрнулся, но взгляда не отвёл, хотя глазёнки у него прямо забегали-забегали! Я кинул ещё один камушек, стараясь положить его поближе, но тот упал почти беззвучно…
— Кидай чуть левее! — посоветовал Борборыч. — Там были какие-то кусты.
Третий камень снова выдал негромкий треск и шуршание. Медведю всё-таки расклад не понравился, и он начал нервно дёргать полукруглыми ушками и махать хвостом.
— Давай-давай! — подбодрил меня Борборыч. — Пусть хоть на секунду взгляд отведёт! А мы уж начнём бой!
Вдруг стало неожиданно жутко… Совсем как в тот прошлый раз, когда медведь к нам приближался… Скрипнув зубами, я отмахнулся от гадкого ощущения — в конце концов, мужик я или тварь дрожащая? — и кинул ещё два камня, один за другим. И вот этого бронемишка уже не выдержал!.. Когда шуршание резко приблизилось к его нежным меховым окорокам, зверь разорвал с нами зрительный контакт и с рёвом повернулся к потенциальной опасности.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Кто-то из ударников пришёл в себя почти мгновенно, быстро метнув дротик, который увяз в шерсти на заднице бронемишки. К сожалению, наш акт агрессии система нападением не посчитала. Зато из трёх дротиков, кинутых следом, один попал прямо в нос поворачивающегося к нам врага.
Группа игроков атакует зверя — бронемишка дологнисский! Доведите дело до конца, лентяи!
Зверь обиженно заревел и рванул в нашу сторону прямо с обрыва. А мы кинулись врассыпную, стараясь окружить противника со всех сторон. У меня даже возникло желание снова зареветь и испугать его, но я решил, что на этот раз система оставила весьма дельное замечание. Дело надо было довести до конца… Раз уж привязался к нам этот гад, то сегодня он от нас и получит, невзирая на жертвы!..
Разделение группы на отдельных человечков, прыснувших в разные стороны, заставило бронемишку замереть на пару секунд. И их как раз хватило Вислому, который споро подскочил, просунул рычаг под пузо и буквально прыгнул на него (рычаг, то есть) сверху. Внезапность атаки сбила медведя с толку, и он потерял равновесие, а пара рогатин, упёртых в бок, завершили дело. Жуткий гибрид броненосца с медведем рухнул на бок — и тут же перекатился на спину, жалобно и обиженно заревев.
А его пузо уже вовсю обрабатывали Толстый и Дойч! Ещё через несколько секунд к ним присоединился весь отряд. В этот раз я сразу всадил в нежную тушку копьё что есть силы, и это бронемишке очень не понравилось… А кому понравятся посторонние предметы в пищеварительном тракте? Вот мне сразу вспомнились мерзкие ощущения от когтей решашиарха и костяного ножа бандитов…
Критический удар!
Вы нанесли зверю — бронемишка дологнисский 5080 урона
Коэффициент урона — 0,9
Жизнь бронемишки дологнисского 111809/121000
Бронемишка дологнисский истекает кровью!
Сомневаюсь, что ему так много насчитали урона за кровопотерю, зато критический удар получился с двойным уроном — вот так дело пойдёт! Я хорошенько крутанул копьё в ране, нанеся дополнительный урон, а потом вытащил и ударил рядом. Чем больше дырка — тем хуже заживает! Серьёзно! По себе знаю…
Мы успели спустить жизнь врага до тридцати тысяч… Но добивая страшного зверя, даже не заметили, как быстро стемнело вокруг. В нос мне ударил острый странный запах… В вечерних сумерках глаза нашего врага загорелись алым, раны стали стремительно затягиваться, а ловкость и грация скачкообразно увеличились. Бронемишка рывком подскочил в воздух, ловко перевернулся и сразу оказался на всех четырёх ногах. Вот теперь морда у него стала такой, какой я видел её в первую нашу встречу. Чёрный нос ещё больше вытянулся — и принялся раскрываться, как бутон экзотического цветка…
А я, оказавшись прямо перед этим самым носом, выставил левую руку и плюнул желудочным соком в глаз. Чёрт! Опять забыл, что могу так!..
Критический удар!
Вы нанесли зверю — бронемишка дологнисский 80 урона
Жизнь бронемишки дологнисского 32671/121000
Бронемишка дологнисский не видит правым глазом!
Кислота в глазу бронемишке не понравилась — он дёрнулся назад и насадил мохнатую задницу на выставленные ударниками рогатины. От боли зверь заревел ещё больше, попытался слезть и тут же подставил мне другой глаз, чем я немедленно воспользовался.
Критический удар!
Вы нанесли зверю — бронемишка дологнисский 70 урона
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Жизнь бронемишки дологнисского 33143/121000
Бронемишка дологнисский не видит левым глазом!
Сильно напрягало, что бронемишка принялся лечиться… Пусть и медленно, но его жизнь неуклонно прибавлялась. О чём я сразу сообщил своим — требуя немедленно валить тушку всеми доступными способами. Борборыч меня поддержал, и началось всеобщее избиение несчастного. Зверюгу фактически растянули на рогатинах, которые мы приготовили, чтобы встречать его лобовые атаки. А ещё мишка почти ничего не видел и постоянно мотал головой, так что ему ещё и прилетало со всех сторон… Рогатины мы повтыкали ему в бока, в грудь и даже в филейную часть — уперев другим концом в землю, из-за чего все попытки несчастного слезть оборачивались полным фиаско.
