— На них серьезные дела не сделаешь… Но ничего, я и этими зажму…
И с плотоядной улыбкой скомандовал:
— Седой! Расстегни ему ширинку и вынь на свет Божий все его великолепие. Пусть человек посмотрит на это в последний раз!
— Э!.. Мужики!.. Вы… это!.. Вы не имеете права! — с расширившимися от ужаса глазами заговорил задержанный.
Рука Седого тем временем потянулась к ширинке и медленно повела молнию вниз. Дынин активно работал ключом, раздвигающим тиски.
— Вовк, принеси на всякий случай пластырь, рот заклеить, чтобы он не орал, — сказал он.
— По-мо-ги-те! — заорал во всю глотку парень.
Седой, тут же бросив ширинку, закрыл ему рот ладонью.
— Фамилия… Кто послал… — тихо проговорил он и убрал ладонь.
— Наш директор… Барсуков.
— Директор? Директор чего? — спросил Дынин.
— Директор Карповского рынка Барсуков, — пояснил я Дынину и тут же спросил у задержанного: — Ты работаешь у него? Кем?
— Мясником, — ответил парень.
— Так вот почему эта сволочь повела нас мимо мясных рядов! — сказал я. — Чтобы своим мясникам показать нас как разделочные туши.
— Вот сука! — сказал Седой. — Мы-то, дураки, подумали, что он вежливым себя показать хочет.
— Что он вам говорил, когда посылал на это дело? — спросил я.
— Сказал, что эти двое лезут не в свои дела и хотят нас подставить, поэтому их надо проучить на всякий случай, чтобы они знали, с кем имеют дело, — ответил парень.
— О деталях он не распространялся? Каким образом мы можем его подставить?
— Нет, ничего такого он не говорил. Просто сказал, что вы готовите для него какую-то ловушку…
— Твой напарник тоже мясником работает?
— Да, — буркнул тот.
— Как вы вычислили, где мы живем?
— Барсуков послал за вами одного парнишку — проследить. А сам по вашим фамилиям через справочную нашел адреса. Сначала мы вас около издательства пасли, а потом за вами потихоньку на машине поехали. Когда поняли, что вы идете сюда, решили опередить вас и встретить в подъезде. Выяснили, что живете вы на третьем этаже. Ну и решили, что вы пешком пойдете. На всякий случай встали на втором этаже, чтобы успели догнать, если вы поедете на лифте.
— Так… Все ясно, — сказал Дынин. — Надо его оформлять. Седой, застегни ему ширинку, а то ребята из опергруппы подумают, что мы тут гомики какие-нибудь…
Дынин позвонил в милицию и, объяснив ситуацию, вызвал оперативников. Через двадцать минут на пороге моей квартиры появились милиционеры. Они оформили задержание, и Дынин уехал вместе с ними в отдел.
Было уже за полночь, когда мы с Седым прикончили почти все имевшееся у нас пиво. Позвонил Дынин и сообщил, что задержан второй мясник, участвовавший в нападении на нас. Дынин также сообщил, что утром будет готова санкция прокурора на арест директора рынка, так как показаний его мясников для этого вполне достаточно.
Я поблагодарил Дынина за информацию и его помощь в борьбе с преступниками, покушавшимися на наше здоровье. Положив трубку, я рассказал обо всем Седому.
— Интересно будет узнать, — сказал Седой, отхлебывая пиво, — что этот торгаш запоет на допросе. Я так думаю, что следствие нападением на наши личности не ограничится. Наверняка его будут «раскатывать» по делу Бомберга. Похоже, что у следствия появилась серьезная зацепка.
— А ты знаешь, — сказал я после некоторого раздумья, — мне кажется, эта линия все же бесперспективна. Уж слишком все просто получается. Слишком все прямолинейно. Мне почему-то кажется, что Барсуков в убийстве Бомберга не замешан.
— Интересно, что же навело тебя на такую мысль?
— А то, что человек, который это делал, был бы, наверное, более подготовлен ко всему, что за этим последует. В том числе и к нашему визиту. Я думаю, что человек, который заказал убийство, принял бы нас радушно, по максимуму высказывая заинтересованность в раскрытии этого преступления. И уж будь спокоен, он наверняка бы не посылал своих громил, чтобы просто припугнуть нас. Он бы просчитал все наши ходы, определил бы степень опасности, которая от нас может исходить. И, убедившись в этом, послал бы не громил, которые должны были бы пощупать морду, а нормальных киллеров.
— Ну а если предположить, что он просто очень нервничает и готов реагировать на любую, пускай даже малейшую опасность?
— Шансы у этой версии есть, но они невелики, поскольку человек, заказывающий убийство, как правило, просчитывает максимальное количество вариантов развития событий и ведет себя очень осторожно. И уж по крайней мере не будет себя подставлять так глупо подобными грубыми наездами. Потому что он рискует слишком многим. Барсуков же, посылая громил, видимо, не чувствовал такой опасности. Из этого можно сделать вывод, что за ним убийства не числится.
— Ну, может, ты и прав, — согласился Седой. — В любом случае менты получат возможность доложить начальству, что они напали на серьезный след в этом деле. И второе, что для тебя тоже немаловажно, — менты займутся разработкой Барсукова сами, и тебе можно этим и не заниматься. Единственное, что для меня непонятно, — какой версией теперь заняться тебе.
— Это и я бы хотел знать, — вздохнул я.
— Но, в конце концов, решать все тебе. Ты же у нас гениальный сыщик.
Седой взял банку пива и сказал:
— Последняя…
Я резким движением вырвал банку из его рук и сказал:
— Погоди… Ты себе еще купишь, когда домой пойдешь. А эту мне на утро оставим.
— Намек понял. Сваливаю домой.
Седой поднялся, схватил свой пиджак и, пошатываясь, пошел к выходу.
— Завтра увидимся в редакции, коллега, — произнес он, захлопывая дверь.
Я плюхнулся на диван, закрыл глаза и попытался поразмышлять о том, что, собственно, можно еще расследовать. Но, похоже, я уже накачался пивом, прошедший день был насыщен событиями, и еще какими… Я, повернувшись на бок, заснул.
Глава 5
Все мое подсознательное восприятие газетной жизни выразилось в видении огромной комнаты со множеством столов, заставленных компьютерами и телефонами. По этой комнате взад-вперед, как заведенные, бегали люди. Они кричали, сталкивались друг с другом. Кто-то тряс бумагами перед лицом другого, кто-то орал в трубку телефона. Девушки переносили от стола к столу листки с информацией и свежие гранки. Люди постоянно натыкались на какого-то человека, который сидел на полу и работал на переносном компьютере. Двое мужчин разложили на полу только что сверстанные полосы и активно спорили друг с другом, где какая информация должна располагаться.
Я стоял посреди этой ужасающей, нервирующей и одновременно завораживающей круговерти. Во мне постоянно боролись два желания: немедленно покинуть эту вакханалию и, несмотря ни на что, остаться. Побеждало второе, так как интерес ко всему происходящему был гораздо сильнее.
Неожиданно среди тусующейся толпы я заметил сутулого человека в очках, съехавших на нос. В нем я узнал своего нового знакомого, некоего Евгения Чуева. Мое внимание к этой персоне привлекло то, что в руках он держал большой кусок мраморной плиты. Я вгляделся и увидел в верхней части куска плиты надпись, сделанную золотистыми буквами на темной поверхности:
«ЭПИТАФИЯ». ГАЗЕТА ДЛЯ ВЕЧНЫХ ОПТИМИСТОВ.
Кроме того, на доске значительную площадь занимал портрет Александра Бомберга с каким-то текстом, видимо, некрологом.
Чуев смотрелся белой вороной в толпе, так как его из-за подобного оригинального средства массовой информации в руках все старались обходить стороной. Однако он упорно пытался заговорить то с одним, то с другим. Его собеседники понимающе кивали головой, но тут же, ссылаясь на занятость, отходили. Наконец Чуев подошел к креслу, где вальяжно сидела, положив ногу на ногу, Лена Капитонова. Как только Чуев приблизился к ней, Лена выпрямила спину. Она внимательно посмотрела на мраморную плиту, на глазах у нее выступили слезы, которые она протерла платочком. После этого она этим же платочком вытерла плиту и, что-то сказав Чуеву и показав пальцем на наручные часы, вскочила и выбежала из комнаты.
Заметив меня, Чуев направился в мою сторону, скорбно мне улыбаясь. Не знаю почему, но от напряжения я вдруг занервничал, в горле у меня пересохло, и, проглотив ком, я приготовился к чему-то неприятному. Но, однако, Чуев прошел, улыбаясь, мимо меня.
Я обернулся и увидел, что он подошел к столу, где сидела Тамара Тарасова. Я узнал булькающий голос Чуева:
— Томочка, я тут подумал, посоветовался с людьми и решил, что его лучше оставить тебе…
И поставил мраморную плиту ей на стол.
То, что произошло потом, поразило меня. В отличие от всех предыдущих собеседников Чуева, начальник отдела информации Тамара Тарасова не стала от него отбрыкиваться, ссылаясь на нехватку времени и занятость. Она поблагодарила Чуева и с тоской во взоре стала молча смотреть на портрет Бомберга. Она даже не заметила, как Чуев, тихо пятясь, отошел от стола.
