— Давай. Убей меня. Не надо бояться. Просто сделай это.
— Я СТРЕЛЯЮ!
После этих слов я попыталась выстрелить. Нажала спусковой крючок, но… очень слабо. Едва-едва. Не до такой степени, чтобы он сработал и привел в движенье барабан.
— Почему не стреляешь? Я думал, ты хочешь меня убить? Ты правда ненавидишь меня? Или только притворялась? Может, ты питаешь ко мне чувства… отличные от ненависти? Может, ты любишь меня так, как люблю тебя я?
— Нет… — трясла я подбородком, пока слезы капали с него на пол. — Нет, я не люблю тебя. И никогда не любила. Как и ты меня, Марс. Это была не любовь… Это была просто похоть. Запретная страсть. Пришло время покончить с этим, раз ты слов не понимаешь.
Я ревела и взводила курок большим пальцем. Так будет легче все сделать. Теперь патрон взорвется от малейшего давления.
Стоит лишь нажать — и все закончится.
— Ты меня впечатляешь, Камилла. Такая страсть, такое рвение прикончить меня. Убить своего сводного брата. А помнишь, когда-то мы были друзьями. Мы дружили с тобой. Я помогал тебе с твоими проблемами. Был для тебя опорой. Надежным форпостом. Защищал тебя от окружающих. Мог избить любого, кто косо на тебя посмотрит. Однажды меня закрыли в участке за то, что я отметелил двух отморозков. На черной машине с огнем по бокам. Ты помнишь их или забыла? Как они бросили тебе вслед обидное слово… Сказали, что ты шлюха. Представляешь?
— Я не хочу это слышать…
Револьвер давил мне на ладони. Он тяжелый и холодный, смотрит дулом на Марселя. Прямо в грудь. Но я тяну резину, боюсь это сделать. Боюсь, что он набросится на меня, если не быть решительной. И в то же время боюсь его убить. Я все еще верю, что он уйдет по-хорошему. Без стрельбы и этого кошмара.
— Один из них это сказал, сидя в машине. На перекрестке. Я шел вместе с тобой по улице, но услышал этот выпад. И меня вдруг переклинило.
— Я не была твоей никогда! Мы не были парой, Марс! Ты просто помешался на мне, сошел с ума! У тебя поехала крыша! Зачем ты на них напал — они ведь просто сказали что-то в шутку, это просто слова!
— Нет, — качал он головой и тянул ко мне татуированную руку.
А я пыталась увернуться от прикосновения. Казалось, что как только мы соприкоснемся — маховик запустится опять. Я не хочу поддаваться судьбе, это нечестно. Это неправильно. Так не должно произойти, если я сама не хочу.
— Да! Это просто слова! Они ничего мне не сделали! Я даже не расслышала ничего!
— Зато я все прекрасно расслышал… Я запомнил номер. Пробил адреса. Запомнил их лица… На следующий день их было не узнать уже. Ведь лица тех подонков стали другими. Я их хорошенько раскрасил кулаками.
— Ты мне ничего не говорил об этом…
— А зачем мне говорить об этом? Если надо просто делать. Надо поступать всегда правильно, Кэм. И делать так, как говорит тебе сердце. А не говорить то, что было навеяно кем-то. Или чем-то… Как ты могла нормально спать после того, как донесла на меня в полицию? Ведь я тебя не принуждал. Я не делал с тобой того, за что меня посадили. Зачем ты так со мной? За что? Всего лишь потому, что я не мог без тебя жить?
— Прости, — внезапно вырвалось у меня. Я вдруг осознала, как все страшно получилось. Ведь могло быть по-другому. Я разрушила жизнь и ему, и себе. И всей нашей семье. А хотела сделать лучше. — Прости, но мне очень жаль, что так получилось, Марс… Я… мне было хорошо с тобой, пока ты не…
— Пока я не сделал что?
Он смотрел на меня так, словно знал все на память. Каждое мое слово, каждую мысль, реплику. Он знал, что я скажу, что попытаюсь сделать. Он провоцировал и вынуждал. Загонял меня в угол все глубже и глубже. Пока я не поняла, что в западне. И даже стоя с пистолетом в руках мне все равно из нее не выбраться — из этой ловушки. Даже его смерть ничего не решит.
Разве что… Я перестану его ждать, как раньше.
— Пока ты не заставил меня хотеть!
Я нажала.
Стиснула зубы и вложила всю злобу в этот миг, в то маленькое, но важное движение. Спусковой крючок нажался. Курок ударил в барабан, воспламеняя порох внутри гильзы. Еще миг — и пуля вылетит из револьвера. Пробьет его тело, пронзит эту раскаченную сталью грудь. Пройдет через Марселя, разобьет стекло в окне. И он упадет на колени. Это будет больно и страшно. Ведь я потеряю его навсегда.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Но. Как с этим жить — зная, что он знает правду, все равно не отпускает меня, жаждет и преследует? Эти мучения меня добьют. Рано или поздно.
Лучше рано. Чем поздно.
Прости меня, Марс. Но я не так сильна, как ты.
Пистолет сработал. Курок ударил в барабан. Но выстрела не последовало. Не было ни дыма, ни хлопка, ни попадания. Ничего. Всего лишь приглушенный щелчок металла о металл. И больше ничего.
Что произошло? Я не понимала. И смотрела на оружие… Отбросила барабан и увидела, что там пусто. Ни одного патрона. Ни одного. Все пусто. Их нет.
— Не это ищешь? — раздался низкий голос в полумраке кухни.
Я подняла глаза и наблюдала, как Марсель выпускает из ладони горсть патронов. Упал один, затем второй. На пол сыпались тяжелые свинцовые капли. Они были у него в руке, но не в револьвере. Почему? Как такое возможно?
Он здесь уже был. Он все предугадал. И попытку побега. И выстрел. Он знал, как все произойдет. Марс просчитал абсолютно все. Именно поэтому он не спешит, делает шаг за шагом, чтобы насладиться ситуацией сполна. Марсель готовился к нашей встрече. И он точно знает, что получит в итоге. Получит меня, как и хотел все эти годы. Как я боялась сама. Как видела во сне и содрогалась от мурашек, просыпалась от мороза, вся в поту и ужасе. Что это правда.
— Как? — трясло меня еще сильнее. — Как ты… как… но как?
Марс обнял меня, прижал мою голову к груди. Я слышала стук его сердца. В отличие от моего, оно стучало ровно и спокойно. Ни намека на панику, спешку или страх все потерять. Он шел как танк. Неумолимо, жестко, игнорируя законы мира. Игнорируя мои слова и мольбы.
— Чшш… — гладил он меня по голове и успокаивал. — Не надо так страдать, Камилла. У тебя еще будет повод пострадать. А это — всего лишь прелюдия, красивый выход на сцену. Все лишь начинается. И обещаю. Когда тебе придется плакать по-настоящему, ты это поймешь. Я тебе намекну. До тебя дойдет, что цветочки закончились. И начали сыпаться ягодки.
Я вырвалась из объятий, опять наставила револьвер. Хотя и понимала, что там пусто. Бросила оружие на пол.
Истерично закричала Марсу в лицо:
— Чего ты добиваешься от меня?! Что я могу такого сделать, чтобы ты меня простил, чтобы ты от меня отстал, оставил меня в покое?! ЧТО?!
Но он все так же стойко и спокойно отвечал:
— Я не хочу оставлять тебя в покое.
— ЗАТО Я ХОЧУ! ЧТО МНЕ СДЕЛАТЬ ДЛЯ ТЕБЯ?! — Я упала на колени перед ним, схватила его за бедра и стала ничтожно смотреть в глаза. Снизу вверх. Молила его взглядом, чтобы Марс дал фору и позволил мне отделаться подарком, подношением, жертвой. Чем угодно, только бы закончить эту сагу между нами. — Что я могу для тебя сделать, чтобы ты ушел из моей жизни и больше не делал мне больно? Что? Просто скажи — и я все сделаю.
Он согнул ноги в коленях, склонился ко мне и обнял меня ладонями за голову. Смотрел прямо в глаза, стирал слезинки, грел горячими руками мои скулы.
— Сделай мне чаю. Просто чаю с двумя ложечками сахара. И мы в расчете. — Он говорил это прямо возле губ. Они едва не касались моих. И я стала проваливаться в транс. Он меня поглощал, гипнотизировал. Мои силы заканчивались. Препираться было все сложнее и сложнее. Он берет надо мной верх. — Обещаю, что я выпью чай и уйду навсегда из твоего дома. Больше мы не увидимся.
— Только чай? — слетело с моих губ. Дрожащие и тихие слова. — Просто чай? И это все?
— А ты разочарована?
Разве он мог отступить и уйти ни с чем?
Я в это мало верила. Но Марсель хотел убедить, что хватит диалога. Просто беседы, обычных человеческих слов. И я не могла не вцепиться в надежду. Что все разрешится спокойно, без конфликтов. Мы просто поговорим как люди. Расставим все по местам и устраним недосказанности.
