Филипп тряхнул головой, отгоняя воспоминания. Потом он закрыл чертёж кейсом, сжёг черновик и пошёл вытряхивать пепельницу. Всё складывалось удачно – Регина так и не проснулась, и Магда тоже легла. Ни Тима, ни его сына в усадьбе не было. Теперь оставалось только ждать Андрея.
Глава 2
Когда на Фонтанку позвонила Магда Готтхильф, Андрей Озирский как раз испытывал только что установленный тренажёр. Свою комнату в новой квартире он оборудовал нестандартно. Сдвинув тахту, письменный стол и книжные секции в одно место, остальное пространство занял спортивным инвентарём.
После травмы позвоночника прошло уже больше девяти лет, но Андрею до сих пор приходилось, особенно при перемене погоды, буквально сползать с постели и кое-как добираться до тренажёра. Потом он полчаса разминался, едва не рыдая от боли. Но зато потом весь день место перелома молчало, и потому игра стоила свеч. Прописанный врачом корсет завалялся где-то у матери в шкафу. На службе Озирский уверял всех, особенно начальство, что восстановился окончательно. Он выполнял нормы повышенной сложности и больше всего боялся, что по каким-то причинам вернётся паралич.
Новый тренажёр был немецкий, стоил больших денег, но Озирский считал, что здоровье дороже всего. Поскольку ночь обещала быть беспокойной, лишняя разминка пришлась как раз кстати. Андрей так увлёкся процессом, что услышал то ли пятый, то ли шестой звонок телефона, хоть аппарат и стоял прямо за дверью. Он был накрыт куском полиэтилена, закапанным краской и белилами.
Андрей уже несколько раз промокал полотенцем лицо, шею, грудь и плечи, одновременно любуясь своим отражением в большом зеркале. Он всегда мечтал «качаться», как бы наблюдая за собой со стороны – так было удобнее оттачивать движения. Но в малогабаритной квартире, в Ульянке, это было невозможно. Здесь же, в просторной комнате, Андрей наконец-то осуществил свою мечту. Зеркало требовалось теперь и сыну – Евгений с этой осени начал заниматься балетом.
По сравнению с остальными этот день выдался спокойным, даже скучным. После истории с перевозкой оружия мелькнуло только одно интересное дело, ныне тоже уже закрытое. Никакой усталости в двенадцатом часу ночи Андрей не чувствовал, и перспектива ехать в Песочный не приводила его в ужас. Вопрос состоял лишь в том, как быстрее добраться туда, соблюдая стопроцентную конспирацию. Пароль указывал на сверхжёсткие обстоятельства, и Озирский ни в коем случае не собирался пренебрегать опасностью.
Он стоял перед зеркалом и тщательно вытирался полотенцем, одновременно пожёвывая то верхнюю, то нижнюю губу. Из одежды на нём были только спортивные брюки, и нужно было теперь искать где-то своё барахло. Но перед этим следовало обзвонить агентов и поставить перед ними задачу, которая на данный момент была самой важной. Впрочем, это получится очень долго, а времени, судя по паролю, почти совсем не остаётся. Филипп раньше никогда так не паниковал – значит, ситуация складывается критическая.
Андрей, конечно же, закурил и стал расхаживать по гостиной, где воздух пах чистым дубовым паркетом и извёсткой. В правой руке была зажженная сигарета, в левой – расписная керамическая пепельница. Капитан напряжённо искал выход из создавшегося положения, но пока не находил. Старинные часы в углу гулко пробили двенадцать, и начался новый день.
Будто бы моментально догадавшись, Озирский застыл посередине комнаты и даже забыл выдохнуть дым. Невероятно рисковая, чисто в его духе, идея озарила сознание за то время, что били часы. Если всё получится, как задумано, то он наверстает упущенное время. Кроме того, падут все преграды на его пути, а вот перед противником, напротив, появятся.
Озирский подошёл к окну. Прищурился, стараясь увидеть за узкими старинными окнами Аничков мост. Ничего, конечно, не получилось, но и без того творение Клодта вставало перед глазами. Сколько раз ему самому приходилось укрощать коней именно так, как это показал мастер! Потом в воображении возникли тёмная Садовая улица, Марсово поле, Кировский мост. Сначала Андрей с досадой подумал, что после двух часов его разведут, а потом… Восхитительно! То, что нужно!
Андрей, хоть и не смотрел в зеркало, почувствовал, как загорелись глаза. Приняв решение, он всегда тут же бросался его выполнять. Потушив сигарету, поставив пепельницу на закрытое старой клеёнкой бюро, Озирский снова подошёл к телефону. Взял со стула аппарат, немного подумал и улёгся на живот, прямо на пол, одновременно снимая трубку.
Он набрал три номера, даже не вспомнив о том, что на дворе первый час ночи. Но в подобной щепетильности не было нужды. Людей, любивших комфорт и предсказуемость, Озирский сразу же отсеивал из своего окружения. Впрочем, его агенты сейчас явно не ожидали вызова, и потому их голоса показались хриплыми, удивлёнными. Озирский, конечно же, и не подумал ничего объяснять и извиняться, а сразу приступил к делу.
Одному из агентов Андрей приказал через час подъехать к его дому на Фонтанке. Другому нужно было чуть попозже подрулить в начало Кировского проспекта и ждать около особняка Кшесинской. Третьему поручил самую загадочную миссию – на своей моторке пришвартоваться к Дворцовой набережной, около спуска. Никаких подробностей Андрей не сообщил, заявив, что они только повредят делу, и положил трубку.
Беспокоясь лишь о том, чтобы по каким-то причинам не перестала идти вода в ванной, как в последнее время часто случалось. Озирский отыскал в чемодане чистое махровое полотенце и отправился принимать душ. С горячей водой, разумеется, был полный швах. Но Андрей ещё больше любил ледяные купания. Сейчас он поставил душевую насадку в третью позицию, то есть на самую сильную струю, и стал смывать с себя пот, пыль и известь.
Через полчаса Андрей был в сером джемпере с чёрным узором на груди, в кожаных штанах с широким поясом и в короткой куртке. Он стоял перед громадным зеркалом в своём личном спортзале и массажной щёткой приводил в порядок причёску. Воображал, как кипятится сейчас Филипп, не понимая, почему Андрей не едет в Песочный. Обер смотрит на часы и изрыгает ругательства. Известно, что у него с нервами проблемы, ждать он вообще не может, особенно если не понимает причину задержки. Впрочем, сам ведь просигналил о высочайшей степени опасности. Интересно, гладко ли пройдёт путешествие и позабавит ли Обера комбинация с мостами?
Во втором часу ночи Озирский, заперев квартиру, сбежал по пустынной, пропахшей кошками лестнице с узорчатыми чугунными решётками. На парадном уже был установлен код, что очень порадовало Андрея и повлияло на выбор именного этого дома. Через арку он вышел на тёмную набережную, ориентируясь на свет тусклых фонарей и на бликующую поверхность воды.
Зелёная «четвёрка»-пикап ждала его у соседнего дома, ближе к Невскому. Больше никаких подозрительных машин Андрей не заметил, но в такой темноте их могло скрыться много – стоило лишь погасить фары. За рулём сидел Витя Кондратьев, новенький член оперативной группы. Андрей остановился на его кандидатуре из-за того, что Витя жил на улице Марата и мог быстро приехать сюда.
– Привет! – Андрей улыбнулся, усаживаясь рядом с зевающим Витей. – Закрой рот и не три глаза – ты сейчас при исполнении. Поехали! – Он барственно откинулся на спинку сидения.
– Куда? – Кондратьев включил фары, и «четвёрка» двинулась к Невскому.
– Через Садовую и Марсово поле – к Кировскому мосту. Быстро!
– К мосту? – Кондратьев смотрел на Озирского, как на сумасшедшего. – Его же сейчас разведут!
– Спасибо, не знал! – насмешливо ответил Андрей. – С двух до четырёх Кировский мост разводится. Какие там ещё поблизости? Дворцовый – с без пяти два, Биржевой тоже сейчас поднимут. – Андрей взглянул на часы. – Литейный – на десять минут позже Кировского… Короче, Витёк, это то, что нам нужно.
– А как же ты переедешь? – недоумевал Кондратьев.
– На твоей спине, – беспечно ответил Андрей. – Вплавь повезёшь меня на другую сторону. Что, обрадовался или испугался?
– Шуточки у тебя! – проворчал Кондратьев. – Ты сам кого угодно перевезёшь. Ну а если серьёзно?
– «Дайте лодочку-моторочку, мотор, мотор, мотор!» – шутливо пропел Озирский. – Теперь понял?
– Вроде бы, – облегчённо вздохнул Кондратьев. – А дальше что?
– А дальше уедешь обратно и будешь ждать моего вызова по рации. Встретишь меня там же, у Кировского моста.
– А что ты там, на другом берегу, будешь делать? – заинтригованно спросил Витя.
– А вот это тебе лучше не знать – для твоего же блага. Тогда от тебя не станут ничего добиваться. Следовательно, ты не окажешься подвешенным на дерево вниз головой, и на тебя не поставят горячий утюг…
Кондратьев побледнел, облизнув моментально пересохшие губы. «Пикапчик» ехал прямо по трамвайным рельсам Садовой. Андрей взглянул направо – над тёмным куполом цирка в крохотном пространстве между тучами мерцала одинокая звезда. Озирский всей кожей чувствовал, что «хвост» есть, но пока не видел автомобиля. Через полминуты он уловил сзади трепещущий свет далёких фар. Судя по всему, преследовали предпочитали двигаться на порядочном расстоянии от пикапа. Там, где было возможно, пробирались переулками.
