по столешнице громко и звонко, пустая кружка подскочила и тоскливо звякнула. — Искажай эту… Как её? Майю. Готовь. А я тебе помогу с влиянием. И будь что будет. Не помирать же теперь от тоски, да?
— Да… — я вытер руки и подошёл к нему. — Спасибо, essentia (сущность (лат)).
— Mollit viros otium (безделье делает людей слабыми (лат.)), — откликнулся он и хлопнул меня по плечу.
— Ленивыми оно их делает… И амёбными.
— И это тоже… Льё, — Ден вгляделся в мои глаза, готовясь сказать что-то важное. Он всегда так делал, сколько я его помню. Заглянет в душу и только потом говорит, будто проверяет, готов ты или нет. — А может тебе на Майю не как на объект глянуть?
— В каком смысле? Ты мне в неё влюбиться предлагаешь?
— Ну специально такое не сделать, но хоть повстречался бы? Или она совсем не то?
— А я что делаю по-твоему? Цветы два раза дарил уже. Три. Если быть точным. Один раз она их не взяла, второй раз выбросила…
— Третий? — Денеб продолжал сверлить меня взглядом. ну что за дурацкая привычка?
— Оставила. И то потому, что я сам их ей домой привез.
— Вот же ты! — надулся Ден. — Хоть бы сказал… Ну и как она?
— Чего она? Взяла, а куда деваться было?
— Да я не о том…
— Ты опять? Озабоченный. Это даже не свидание было!
— И что? — пожал плечами Ден. Ну да, это он мог утащить в своё логово девушку при первой же встрече и даже не смущался, наоборот — гордился. Сущности все такие: не выжидают, а действуют, редко сомневаются, потому что с чувствами у них туговато. Но Денеб не такой, мы с ним настолько сроднились, что какая-то часть меня теперь его, и наоборот, поэтому… У моей сущности есть чувства. Но повадки никуда не денешь.
— И ничего, — скривился я, как и всегда во время таких разговоров. Терпеть их не могу. — Я ж не ты.
— Скажи просто, что ты её не интересуешь как мужчина, — хохотнул он.
— Дать что ли тебе в лоб, а?
— Льё, ну ты как маленький, честное слово.
— Отвянь. Я люблю, чтобы всё было красиво. Дай мне наиграться в ухаживания…
— Ну так значит она тебе всё же приглянулась, да? Скажи да!
— Да.
— О! Это другое дело, — потёр руки Ден, ехидно улыбаясь. — Не оплошай там, если вдруг чего… — и добавил серьезно. — Отношения скрасят твоё изгнание. И плевать, что она человек. Хороший ведь человек?
— Ага… Очень хороший. И уже немножко… Искаженный.
Мы снова погрузились в молчание. Так происходило постоянно. Любой наш разговор сводился к работе или её проявлениям. Сложно быть отрезанным от привычной жизни, от того, чему были посвящены годы и годы труда. Нет, мне даже нравился размеренный темп моего нынешнего существования: никакой спешки, никаких ужасов и грязи, которые приходилось постоянно наблюдать при взаимодействии с влияниями.
Экзистенциалисты всегда приходят на место уничтожения или вместе с Фениксами или после, чтобы убрать за ними. Эти огненные товарищи работают резко, быстро и мощно, но зачастую с жутковатыми последствиями. Влияниям и тем, в кого они вселились, больно — без страданий, безумных выходок и разрушений пространства обходится редко, не многие из Фениксов способны на аккуратную кропотливую работу. Да оно и не нужно. Их достоинство — скорость и фатальность.
Правда, мой уровень таков, что я никогда ни за кем не убирал, наоборот, — работал вместе, в связке или дожидался, пока понадобится помощь.
Теперь же, с тех самых пор, как я стал отступником, моя помощь никому не нужна. Из буфера я могу выбираться только по специальному разрешению и не имею права в открытую применять силу. Хорошо, что пристально за этим никто не следит, да и я умею делать свою работу чисто.
Когда я узнал о том, что на Северо-Востоке от Москвы чаще, чем в других районах обнаруживаются влияния, то сразу сообразил, что дело тут нечисто. Всегда, когда в мире происходит прирост влияний разного масштаба, нужно ждать чего-то нехорошего — катастроф, эпидемий, войн. При локальном скоплении вместо глобальных проблем, появляются супер-влияния, огромные, гигантские и очень сильные. Ещё со времён учёбы, да и потом, когда мне приходилось сталкиваться по работе с Фениксами высоких уровней, типа наставников, я внимательно наблюдал и прислушивался к разговорам, а после — изучал литературу. Хотел стать лучшим, сильнейшим. Звания истинного мне всегда было мало, хоть оно и предполагало недостижимый для большинства уровень мастерства. Но как увеличить и нарастить то, что от природы дано в том виде, в котором есть и развитию не сильно подлежит? Запрещенных техник, как у Фениксов, мне думалось, что у нас, экзистенциалистов, нет. Но путём своих длительных изысканий и благодаря судьбоносной встрече с одним из сильнейших представителей огненных сущностей — Сёртуном, мне удалось выяснить одну преинтереснейшую вещь. Силу и энергию можно забирать в момент уничтожения влияния. И если из числа Фениксов на это способны единицы, то с экзистенциалистами ситуация проще и сложнее одновременно. Мы можем забирать довольно легко, поскольку научены взаимодействием с сущностями, но нам необходим проводник. Особенно если объемы большие.
Проводники — люди. И чем чище их помыслы, чем они добрее и бескорыстнее, тем проще использование. Слово отвратительное, но такова суть. Именно поэтому связи с людьми, близкие связи, не приветствуются ни в рядах Фениксов, ни среди экзистенциалистов, не говоря уже о сущностях. Но я пошёл дальше. Доброта и бескорыстие основываются на доверии. И чтобы вытащить эти качества наружу и их применить нужно найти человека, который будет готов открыться тебе навстречу. Навстречу экзистенциалисту. Как этого добиться? Войти в доверие. А ещё лучше — заставить полюбить.
Майя.
— Ладно, — слишком громко для моих мыслей произнёс Ден откуда-то из спальни.
За своими раздумьями я и не заметил, как он переместился в соседнюю комнату.
— Ты что там делаешь? — не совсем понимая, который час и что я вообще должен делать, побрел на голос друга.
— Постель тебе расстилаю, спать ложись, — деловито пробормотал Денеб, действительно снимая покрывало и задвигая шторы.
— Так утро же… — вяло сопротивлялся я. Вообще с ним спорить бесполезно.
— Да и какая разница? Ты спишь на ходу. Экзистенциалист чёртов. Совсем за собой не следишь, — бухтел он, взбивая подушки.
— Ты как старая бабка, Ден.
— Будешь тут с тобой и старой бабкой, и дедкой и нянькой в придачу. Ложись давай! А я пойду, работа не ждёт.
— Загляни после обеда в ресторан, а? Цветы привезут для вечернего приёма.
— Загляну. А ты чтоб спал. И раньше
