меня.
— Это я. Томми Коста. Единственный и неповторимый. Добро пожаловать в семью.
Согласно всем правилам кадровой политики на моих предыдущих работах, это нетрадиционное поведение, но я обнимаю его в ответ, слегка похлопывая по спине.
Женщина с шелковистыми светлыми волосами выскакивает из-за витрины и подходит к нам.
— Доброе утро. Я Мерили. — Она тоже обнимает меня.
Взгляд Томми останавливается на ней, словно он видит ее в первый раз, хотя они вместе стояли за прилавком, когда я постучала.
— Она — хозяйка пироговой. А я — пиццерии.
Ее взгляд скользит к нему с тайной улыбкой. Мысли переносят меня в прошлый вечер, на парня, сидящего напротив меня за столом, и на то, как он смотрел на меня... и, к сожалению, на то, как я, должно быть, смотрела на него с едой между зубами.
Мерили снова фокусируется га мне.
— Глория, могу я предложить тебе что-нибудь выпить? Правда, обычно я предпочитаю пироги, но сегодня утром я приготовила для всех мокко — сочетание кофе и какао. Думаю, что это должно войти в рождественское меню.
— Ты не услышишь от меня возражений, Мерри. Но поговори с Бруно об этом и о бюджете. В любом случае, я бы хотел когда-нибудь приобрести настоящую эспрессо-машину, — говорит Томми.
— Поговори с Бруно, — повторяет она.
Улыбка Томми ослабевает.
— И именно поэтому ты здесь, Глория. Чтобы помочь нам с бухгалтерией, составлением бюджета и убедиться, что кое-кто не станет Скруджем4.
— Скруджем? — спрашиваю я.
— Скупым, прижимистым и таким парнем, который забывает о причине появления пиццерии, — говорит Томми с веселой ноткой в голосе.
Мерили поднимает брови.
— Я зашел слишком далеко?
Она хихикает.
— Да, и ты забыл про пироговую. Кроме того, насколько я знаю, ни то, ни другое не является причиной, но мы отвлеклись. Могу я сделать тебе мокко, Глория?
Все, что я съела этим утром, это банан и одно из оставшихся печений из приветственного центра.
— Конечно. Звучит вкусно. Спасибо. — Я оглядываю помещение, отмечая, что оно чистое и недавно покрашенное, но определенно не готово к приему клиентов.
Томми подмигивает Мерили.
— Ты не пожалеешь. Мерри и шоколад — это пара, созданная на небесах. Пицца и пирог — дополнительные привилегии здесь. О, и если ты ищешь моего брата, то найдешь Бруно наверху.
Я напрягаюсь и медленно моргаю, не потому, что мне особенно хочется кофеина или я думаю о том, как Санта Клаус вчера подмигнул миссис Клаус или как Томми подмигнул продавщице пирогов. Ладно, может быть, я немного думаю и о том, и о другом.
Но на самом деле меня беспокоит Скрудж, на которого намекал Томми. Моя работа нянчиться со скрягой? Не помню, чтобы он упоминал об этом на собеседовании. Тем не менее, это единственная работа в городе, если не хочу работать продавцом продуктов на рынке. В этом нет ничего плохого, но мои финансовые навыки намного превосходят умение считать мелочь... и мне нужно найти новую квартиру.
Томми указывает на лестницу.
— Офис на втором этаже. Бруно, эм, тебя не ждет, но скажи ему, что это я тебя послал.
Мои брови сходятся.
— Не волнуйся. Он добряк, когда раскроется. — ободряюще улыбается Томми.
Другой парень с каштановыми волосами проходит мимо, неся метлу и совок. Он хихикает себе под нос, словно его позабавил комментарий Томми. Должна ли я тоже посмеяться, или мне следует быть настороже?
И снова я ругаю себя за то, что не сделала того, что Доминик назвал бы «должной осмотрительностью». То есть, тщательно изучать все, прежде чем соглашаться на что-то — что-то такое, как квартира и работа. Ну, знаете, мелочи.
Но мокко, чашку с которым Мерили сует мне в руку, пахнет восхитительно, давая мне надежду, что, возможно, все сложится хорошо. У меня сложилось впечатление, что эта работа будет корпоративной, что-то вроде «Офиса».
Неа. Здесь все выглядит по-домашнему.
Сохраняй спокойствие. Продолжай.
Я поднимаюсь по лестнице медленно и осторожно.
1. Потому что у меня в руках горячая кружка шоколадной, пенистой, сливочной вкуснятины.
2. Потому что на мне эти дурацкие туфли на высоком каблуке.
3. Потому что, опять же, лестница шаткая. Хоук-Ридж-Холлоу не помешал бы плотник, чтобы исправить то, что, похоже, является общей проблемой.
Когда добираюсь до верха, делаю глоток мокко, а затем поворачиваю голову налево, услышав глубокий мужской голос. Он насыщенный, как шоколад. Крепкий, как кофе темной степени обжарки. Гладкий, как сливки.
В коротком коридоре три двери. Одна ведет в помещение, похожее на кладовку, другая — в ванную комнату, а последняя в конце — скорее всего, в офис.
Неуверенно ступая на каблуках и держа в руках напиток, переполненный пеной, я медленно открываю дверь, гадая, что здесь делает Брайан, и надеясь, что Бруно не грубиян, учитывая его имя и намеки, которые делал его брат.
Когда дверь открывается до конца, я встречаю пару угольно-серых глаз за очками в черной оправе. Одетый в темно-синий костюм с белой рубашкой на пуговицах под ним, Брайан выглядит как Джеймс Дин, итальянский жеребец с прошлой ночи, с намеком на Кларка Кента.
Мне это нравится. Очень нравится.
Однако взгляд, который я получаю, когда мужчина кричит кому-то по телефону, не вызывает у меня теплых и нежных чувств.
Отвернувшись от меня, мужчина прохаживается перед четырьмя большими окнами с видом на Хоук-Ридж-Холлоу. Горы вдали такие же внушительные и властные, как и этот человек.
Я не чувствую того трепета, который был прошлым вечером. Скорее, осторожность.
Возможно, это как-то связано с беспорядком в офисе — стопки бумаг, картонные коробки, стул с одной ножкой.
Я уже почти допила пену со своего мокко, когда мужчина заканчивает разговор по телефону и роется в стопке бумаг. Не поднимая глаз, он деловым тоном говорит:
— Доброе утро. Чем могу быть полезен?
Уголки моих губ — губ, которые этот мужчина целовал прошлой ночью, —опускаются вниз. Я замираю, даже не дышу. Хочется сбежать, но на этих высоких каблуках это невозможно.
Сейчас, когда в очках, возможно, у него ухудшилось зрение, и он меня не узнает.
Прочистив горло, я говорю:
— Я ищу Бруно Коста.
Мужчина резко поднимает взгляд. Положив руки на бедра в позе супермена, он вздыхает.
— Да. — Затем, более медленно, говорит: — О-о-о.
Его выражение лица меняется от озабоченности до жесткой сосредоточенности.
Я внезапно осознаю, что происходит.
— У тебя есть близнец. Вернее, у Брайана есть близнец.
