– Без паспорта жить, конечно, нельзя, – согласилась рыбачка.
– Тем более ему за границу сейчас нужно ехать. – Подруга подмигнула парню. – Он в Финляндию хотел рвануть, а сейчас ему Германия светит. Там бабы красивые толпами ходят. Я бы на твоём месте хорошенько подумала, прежде чем его отпускать.
Они целыми днями говорили теперь о поездке и строили планы на будущее.
– Тебе сделают операцию, и голова перестанет болеть. – Она ясно представляла себе того нового мужчину, который постучится в её дверь через несколько месяцев. – Устроишься на работу и станешь приносить домой деньги. Мои подруги сдохнут от зависти.
– Ты собираешься выходить ещё в море? – Он каждое утро совершал небольшую прогулку по берегу залива, проветривая голову, и от него пахло свежим морозцем. – Не пора тебе с этим завязывать? Зима начинается.
– Может быть, раза два ещё. – Рыбачка и сама не знала, как долго это продлится. – Ветер поменяется – и путине сразу придёт конец.
Но пока ветер гнал рыбу в сети, и она возвращалась домой с хорошим уловом. Продав рыбу скупщикам, складывала деньги в кубышку.
Прикидывала, сколько уйдёт на мужика. Нужно ведь будет его приодеть и что-то положить ему в карман. В Европу едет – не в деревню.
Всё складывалось вроде бы удачно, и ничто в то злополучное утро не предвещало беды.
Море было спокойное. Сытые чайки качались на лёгкой зыби. Волны ластились к тяжело нагруженной лодке. Попутный ветер дул в спину.
Мысленно она была уже на берегу. Встретив её на пристани, муж поможет ей дотащить до дома снасти и ящики с рыбой. Она приготовит завтрак, и они вместе сядут за стол.
Она ставила сети за островом и, обогнув выступавшие из воды скалы, вдруг увидела столб чёрного дыма. В той самой стороне, где стояла её халупа.
В небо взметнулись высокие языки пламени, и она поняла – дома больше нет.
– Господи! – взмолилась она. – Пусть сгорит всё, но только мой парень останется жив.
Она и не подозревала, что не разучилась ещё плакать. Предательская влага, омыв глаза, закапала вдруг с ресниц.
Около догоравшей халупы суетились пожарные. Одни поливали водой продолжавшую ещё полыхать веранду, а другие рушили стены дома и растаскивали обуглившиеся брёвна.
Стоя на безопасном расстоянии, обменивались впечатлениями зеваки.
А он сидел спокойно на лавочке, около чудом уцелевшего сарая, как зритель в партере, и смотрел на происходящее как на хорошо поставленный спектакль.
– Мне удалось это вынести. – Парень протянул ей кубышку. – Твои деньги.
– А как это всё загорелось? – На самом деле ей хотелось узнать, как он сам смог выбраться из огня.
– Я хотел протопить печь. – Он много раз видел, как это делает она, и ему казалось, что это достаточно простое дело. – К сожаленью, дрова оказались сырые. Я взял в сарае канистру – с керосином или с бензином, точно не знаю, что там было.
– Плеснул прямо в топку? – уточнила она. – А дверцу не закрыл, да?
– Оттуда как дохнёт. – Он показал на обгоревший свитер. – Там стопка газет лежала – сразу занялось. Потом на занавеску перекинулось – и пошло полыхать.
– Хорошо, что сам уцелел. – Улыбаясь сквозь слёзы, сказала рыбачка. – А дом мы с тобой новый построим.
– Обязательно построим. – Он вытер перепачканное сажей лицо об её плечо. – Как из-за границы вернусь – так сразу и начнём. А пока можно пожить в сарае.
– Сарай у меня хороший – любые морозы выдержит, – согласилась она. – Перекантуемся как-нибудь. Ничего, всё будет хорошо.
Глава четвёртая
Железяка
Сначала мир был огромный, и расстояния, которые ему приходилось преодолевать, составляли тысячи километров.
Вылетев в полдень из «Пулково», мог поужинать во Владивостоке. Выйти поздно вечером на ринг и, отправив в нокдаун очередного соперника, снова сесть в самолёт. А утром следующего дня разгуливать по охваченным дрёмой улицам Риги.
На вопрос о том, где он живёт, отвечал, что чаще всего в Северном полушарии. И это была чистая правда. Ему никогда не нравились душные южные города, и он отдавал предпочтение местам с более суровым климатом.
– Я ведь вырос на Северном Урале, – рассказывал он. – А там жарко бывает только тогда, когда начинается серьёзное побоище. Парни сходятся стенка на стенку – район на район.
– Это вы там научились драться? – спрашивал его журналист.
– Ага, – кивал он. – Кулаки я с малолетства уже себе отращивал, но заниматься боксом начал по-настоящему, когда поступил в школу милиции.
– Вам это, наверное, здорово помогало. Ваша физическая сила и быстрая реакция. – Журналист осторожно потрогал его бицепс. – Я бы не хотел оказаться на месте преступника.
– Я никогда не имел дел с этим народом. – Он был благодарен судьбе за то, что вся эта грязь не коснулась его. – Преступниками занимались другие ребята, а я ездил по соревнованиям.
– А какое у вас воинское звание? – поинтересовался журналист.
– Лейтенант, – ответил он. – Но обещают в скором будущем присвоить капитана. Нужно только сделать сначала американца. Парень он крутой, тоже, кстати, полицейский, как и я, но завалить его я просто обязан.
Он и сам не понял, как это произошло. Всё было как обычно. Оба осторожничали и колотили друг друга по рёбрам. Уходили от ударов и, навязывая друг другу ближний бой, откровенно тянули время. Подныривая под руки, выцеливали челюсть, и однажды ему удалось провести точный сильный удар. У соперника дёрнулась голова, и коп пошатнулся, но добить его не удалось – американца спас удар гонга.
– Не расслабляйся, держи оборону! – Слова тренера с трудом проходили через плотную атмосферу. – Следи за его левой рукой – у него очень сильный хук.
Его внезапно ослепила вспышка света, как будто полыхнула молния. Он понял, что не сможет устоять на ногах, – нужно опуститься на пол и дать себе небольшую передышку.
Но всё вдруг куда-то ушло и не вернулось уже больше. Погасли софиты, затихли болельщики и опустели трибуны. Зато появилась большая бригада хлопотавших около него врачей.
– У вас, голубчик, сломана височная кость. – На чисто русском языке сообщил ему американский доктор. – Придётся провести несколько дней в больнице.
Он провалялся две недели в госпитале, и за всё это время его ни разу никто не навестил – ни тренеры, ни журналисты, ни менты. Это был очень плохой знак.
Вернувшись в Питер, сразу же позвонил генералу.
– Чувствуешь себя нормально? – поинтересовался шеф. – До кабинета моего добраться сможешь?
– Через пятьдесят минут буду. – Доехав до Литейного, он вошёл в серое здание, вызывавшее у него, как и у большинства других людей, какой-то безотчётный страх. Поднялся на третий этаж и, робко постучавшись в дверь, услышал:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
