Я был невыразимо одинок и страстно желал какого-нибудь общества. Несказанно обрадовался бы я встрече с товарищем-духом, но я был один. Мое отчуждение от всего и всех было полное и окончательное, и сознание его становилось все более и более устрашающим. Я был совершенно покинут в бесконечных пространствах вселенной, совершенно одинок!
Меня начала ужасать мысль о существовании в подобной обстановке годы, столетия, вечность. Это слово «вечность» имело страшный смысл теперь, который раньше был мне недоступен. Я стал понимать до некоторой степени его значение.
Покой был для меня недосягаем. Как я желал того забвения, которое я раньше предполагал за гробом и которого я так боялся!… Нет выхода! Нет спасения от самого себя!… Дикая мысль о самоубийстве промелькнула, но тут же я понял её полное бессмыслие и несуразность. У меня уже не было тела, у которого я мог бы отнять жизнь! Ведь я только что его покинул!
Обратиться к Божеству? В своем отчаянии я старался молиться, но мои мысли отказывались слагаться в какой-либо порядок, в какую-нибудь последовательность. Я испытывал умственную муку, какую счел бы раньше невозможной. Что, если я совершенно заблуждался в своих прежних понятиях?! Что, если, в самом деле, я был все время не прав в своем материализме?! Что, если все то, чему религия меня научила в детстве, было истиной, если мои позднейшие сомнения были следствием какого-нибудь умственного расстройства?! Что, если моя Хваленая логика, которою я так гордился, была лишь плодом больного мозга?!…
Затем явилась страшная мысль, что мое настоящее состояние, с еще более ужасной перспективой в будущем, было наказанием, ниспосланным мне оскорбленным Божеством, наказанием, выбранным именно мне – неверующему! Как оно подходило к моему случаю!
В моем беспредельном ужасе я опять старался молиться. Мои страдания уже не поддавались описанию. Все завертелось в головокружительном водовороте…
– Сделайте ему еще вливание! Где шприц? – услышал я далекий голос. Затем кто-то раскрыл мне левый глаз, и сквозь облако я различил профессора и своего доктора и понял, что нахожусь в постели…
Я не мог сообразить, что случилось. Моя голова кружилась…
– Ага, зрачок сокращается, он приходит в себя! – продолжал все тот же бодрый, сильный голос. – Ну, как вы себя чувствуете? Довольно скверно, а?
Итак, это был только сон! Я не мог сразу постигнуть правды. Я уже так успел привыкнуть к мысли об оставлении мира навсегда, что это неожиданное возвращение к жизни ошеломило меня.
– Что случилось? – спросил я. Затем я все вспомнил. – Как прошла операция? Была ли она удачна. Профессор? – был мой следующий вопрос.
– Вы можете успокоиться, – последовал ответ, – вы отлично перенесли её и через несколько недель будете на ногах.
Я опять погрузился в молчание… Затем, по мере того, как сознание все более и более возвращалось, я стал ощущать глухую, подавляющую, все усиливающуюся боль в боку, которая с каждым мгновением становилась все сильнее и сильнее. Но испытываемое нравственное облегчение было неизмеримо глубоко, и я чувствовал, что могу переносить острую физическую боль с полным спокойствием, почти что с удовольствием.
Мое выздоровление протекло скоро и со временем оказалось полным. Но яркое воспоминание моего страшного видения – видения ли? – долго оставалось запечатленным в моей памяти, и я до часа моей смерти не забуду те ужасные минуты, которые мне пришлось пережить («Ребус», 1899 г., № 1-2).
6. Жизнь по отсечении головы.
Уже не раз говорилось о том, что человек, когда ему отрубают голову, не сразу прекращает жить, а что его мозг продолжает работать и мускулы двигаться, пока, наконец, кровообращение совсем не остановится, и он не умрет окончательно. «Mutter Erde» приводит несколько случаев такой смерти из средних веков. Король Людвиг Баварский в 1336 г. приговорил к смертной казни Дица фон Шаунбурга вместе с четырьмя его ландскнехтами за то, что они восстали против него и тем нарушили спокойствие страны. Когда приговоренных к смерти привели на место казни, то Диц фон Шаунбург попросил короля поставить их всех в ряд, на расстоянии 8 шагов друг от друга, затем начать с него и отрубить ему голову, по окончании чего он встанет и побежит: мимо которых он успеет пробежать, пусть будут помилованы.
Король, смеясь, обещался ему все исполнить в точности, принимая эту выходку за шутку и в полной уверенности, что человек без головы не может бегать.
Диц фон Шаунбург поставил своих ландскнехтов по порядку один за другим, самых любимых поближе к себе, сам же встал позади всех и опустился на колени, ожидая смертельного удара. Когда голова его была отрублена, он быстро вскочил на ноги и, пробежав мимо всех своих ландскнехтов, замертво упал на землю. Ландскнехты были, конечно, помилованы.
Подобный же случай был с одним средневековым полководцем, который спас 8 товарищей, пробежав мимо них с отрубленной головой.
Одна немецкая газета XVII века сообщает об удивительном случае, происшедшем в 1528 г. в гор. Родштадте. Одного монаха-проповедника приговорили сначала отрубить голову, а затем сжечь его тело на костре. Он обещался после смерти дать какое-нибудь доказательство своей невиновности.
И действительно, после того, как монаху отрубили голову, он плашмя упал на землю и пролежал так минуты три без движения; затем он медленно перевернулся грудью кверху, положил правую ногу на левую, скрестил руки на груди и больше уже не двигался. Тело его уже побоялись предать сожжению («Русск. лист.», 1900 г., № 34).
7. Психология ощущения наступающей смерти.
Мне кажется, что с уменьшением моей деятельной силы я делаюсь более духовным. Все становится для меня прозрачным, я вижу типы, основу существ, смысл вещей.
Все личные события представляются мне только частными опытами, только предлогами для размышления, фактами для обобщения их в законы, реальностями для преобразования их в мысли; жизнь представляется мне только документом, который надо растолковать, материей, которую надо одухотворить. Такова жизнь мыслителя; он все более и более обезличивается с каждым днем. Если он соглашается испытывать и действовать, то только для того, чтобы лучше понимать. Если он чего хочет, то только для того, чтобы познать волю. Хотя ему приятно быть любимым, и он не знает ничего столь радостного, но и тут: ему кажется, что он только повод для явления, но не цель его. Он созерцает зрелище любви и любовь остается для него зрелищем. Он не считает далее своего тела своим; он чувствует проходящим через себя жизненный вихрь, который дан ему на время только для того, чтобы он мог познавать вибрации мира. Он только мыслящий субъект и удерживает только форму вещей, он не приписывает себе никакой материальной собственности, он требует от жизни для себя только мудрости. Это настроение делает его непонятным для всего наслаждающегося, властвующего, захватывающего. Он воздушен, как привидение, которое можно видеть, но нельзя схватить. Я еще не умер, но уже привидение. Люди кажутся мне сновидениями, и я представляюсь им сном.
Категория времени уже не существует для моего сознания, и вследствие этого все перегородки, которые делают из жизни дворец в тысячу комнат, падают для меня, и я не выхожу из первобытного, одноклеточного состояния. Я знаю себя только в состоянии монады и чувствую, что мои способности вновь возвращаются в ту субстанцию, которую они индивидуализировали. Все выгоды животности таким образом откинуты, уничтожено также все то, что дало изучение и культура. Птица вернулась в яйцо, организм в зародыш. Это психологическое явление есть предварение смерти; оно изображает жизнь загробную, возвращение к тому, из – чего я вышел, или скорее укрощение личности, которая, откинув все случайности, существует уже только в состоянии нераздельности, в состоянии точки, в состоянии потенции, в состоянии нуля, но нуля плодотворного. Это ничто есть все…
Что такое желудь, как не дуб, лишенный своих ветвей, листьев, ствола, корней, т. е. всех своих приспособлений, всех форм, всех особенностей, но который сосредоточен в своей сущности, в своей производительной силе, которая вновь может завоевать все, что она отбросила. Это обеднение, стало быть, есть только внешнее сокращение. Возвратиться к своей вечности – это-то и значит умереть, но не уничтожиться, это значит возвратиться к своей потенциальности» (см. кн. «Из дневника Амиеля», пер. с франц. под ред. графа Л. Толстого).
8. Телесная смерть.
а) Вчемсостоиттелеснаясмерть, составляетлионадлячеловеканеобходимыйзакон, откудаикаконапроизошлаикакоезначениеимеетдлячеловечества?
