— Сейчас выхожу, ты будешь дома?
— Дома, — рассмеялась я.
— Что ты смеешься? — насторожился Семен.
— Смотри, накаркаешь. Возьму и перееду к тебе навсегда.
— А-а. Вот ты про что… А почему бы и нет? Я бы не возражал.
— Я могу расценивать это как предложение?
— Можешь. Если пообещаешь, что больше не будешь драться.
— Кстати, — вспомнила я, — как твоя челюсть?
— На месте, — успокоившись окончательно, ответил Семен.
— Тогда я, пожалуй, что-нибудь приготовлю к твоему приходу.
— В свободное от восточных единоборств и работы время мы еще и готовим?
— Не знаю, как вы, а мы — да.
— В таком случае — стартую, только забегу на секундочку в рюмочную.
На душе у меня окончательно просветлело. Не было уже ни страха, ни ненависти. Вместо последней пришла спокойная уверенность, что в конце концов «порок будет наказан и добродетель восторжествует», как в страшной сказке с хорошим концом.
Я действительно пошла на кухню, открыла холодильник и нашла там все необходимое, чтобы приготовить вполне пристойный обед.
Через несколько минут в трогательном передничке с зайчиком на кармашке я уже чистила картошку, а на плите закипала в кастрюле вода.
Внешне я была совершенно расслаблена и поглощена процессом приготовления пищи, но какая-то часть моего сознания все же оставалась на боевом посту и была готова зафиксировать малейшее проявление активности противника.
Но то ли им это надоело, то ли по другой причине, но до поры до времени меня оставили в покое. И, запустив в кастрюлю все необходимые для супа компоненты, я засекла время, вышла из кухни и в ожидании Семена решила прилечь на приглянувшийся мне диван.
И даже немного вздремнула, пока странные звуки не разбудили меня и не привлекли моего внимания.
Звук доносился сверху. В квартире этажом выше то ли производили генеральную уборку, то ли передвигали мебель. А судя по тому, что несколько мужских голосов довольно громко обсуждали что-то, прежде чем передвинуть очередной тяжелый предмет, — там работала бригада грузчиков.
Слов я не понимала, но по интонациям догадывалась, что они о чем-то спорили. И я еще удивилась, какая в доме слышимость.
Я снова закрыла глаза, и вдруг мне показалось, что я услышала свое имя. И ладно бы, если имя, мало ли на свете Юль, но в том-то и дело, что кто-то совершенно отчетливо произнес «Багира».
Сна как не бывало. Можете представить себе состояние секретного агента, который слышит, как соседи спокойно обсуждают между собой его личность, да еще запросто называют его по кличке.
Я задержала дыхание, стараясь не пропускать ни звука. И отдельные слова мне удавалось разобрать.
Так, например, один из голосов произнес:
— Она лежит в этом углу на диване…
Ему что-то ответили, но что — я разобрать не смогла.
Потом тот же голос сказал:
— Надо поставить его прямо у нее над головой, чтобы она…
И снова я не поняла нескольких слов, но судя по тому, что после этого раздался смех, — он сказал какую-то гадость.
«Багира», «лежит на диване», «поставить у нее над головой», — соображала я. — Что это может значить? Что они воздействуют на меня своими приборами с верхнего этажа? Но в таком случае… — У меня перехватило дыхание.
Я вспомнила, что многие жертвы пси-террора предполагали, что воздействие осуществляется из соседней квартиры или с верхнего этажа их же дома и неоднократно требовали проверить их. Но чаще всего им в этой просьбе отказывали, а если и производили такую проверку, то никогда ничего подозрительного в этих квартирах не обнаруживали.
Но я имела сейчас возможность застать этих странных грузчиков прямо на месте преступления и, что замечательно, мне даже не нужно будет ничего никому доказывать. У меня достаточно полномочий, чтобы действовать по собственному усмотрению. Вплоть до…
Я вскочила на ноги.
— Она встала… — услышала я раздраженный голос сверху и не поверила своим ушам.
Я знала о существовании приборов, с помощью которых можно «видеть» сквозь стены, но в таком случае нужно было допустить, что за мной ведется постоянное наблюдение и фиксируется каждый мой шаг. От этого становилось не по себе.
«Значит, квартира Липсанова под жестким контролем, — соображала я, снимая дурацкий передничек и доставая пистолет. — И мне очень повезло, что я оказалась именно здесь… Как жалко, что Семен до сих пор не вернулся, он наверняка должен знать, кто прописан в квартире над ним, черт его дернул зайти в эту проклятую рюмочную…»
Я уже подходила к двери, чтобы выскочить на площадку и подняться на один этаж, когда неожиданная мысль охладила мой пыл:
«А не слишком ли большая удача для случайного совпадения. Скорее, это ловушка…»
Прежде чем что-то предпринимать, нужно было как следует все обдумать. И я заставила себя вернуться в комнату.
— Вернулась… — произнес тот же голос, едва я успела переступить порог.
Это было уже слишком!
Они не могли не понимать, что и я слышу их, почему же они даже не приглушали голосов? Или были уверены, что я не осмелюсь к ним подняться, или…
«Да, скорее всего именно так. Они не боятся меня, потому что уже вычеркнули меня из списка живых. Они готовят какую-то аппаратуру, чтобы уничтожить меня. А если я поднимусь к ним… Скорее всего на них работают профессионалы. И в одиночку отправляться прямо к ним в логово — безумие. Что же делать? Сидеть и ждать, пока они меня замочат?»
Как мне хотелось в эту минуту набрать номер телефона Грома и посоветоваться. Или хотя бы передать ему информацию…
«Но ведь они наверняка слышат каждое мое слово, — останавливала я себя, — значит, смогут определить и номер телефона, и… Да нет, я просто не имею права набирать этот номер в их присутствии. Если они узнают… Или им уже известно?»
У меня голова заболела от напряжения, я не могла прийти ни к какому решению.
Но сидеть сложа ручки, когда буквально над твоей головой окончательно обнаглевшие преступники обсуждают твою внешность, было выше моих сил. А когда они стали делиться друг с другом своими сексуальными намерениями в отношении меня, я не выдержала и пулей выскочила из квартиры.
ГЛАВА 6
Перепрыгивая через три ступеньки, я взбежала по лестнице и оказалась перед такой же, как у Семена квартирой, но этажом выше.
Мне показалось, что из-за двери донесся какой-то шорох и, подкравшись к ней на цыпочках, я прильнула ухом к шершавой кожаной обивке.
То, что я услышала из-за двери, настолько не соответствовало моему представлению о скрывающихся в квартире личностях, что я не поверила своим ушам.
— Она пришла, — произнес, заикаясь, хныкающий голос, — я боюсь… А вдруг она нас убьет?
— Тише, она нас подслушивает, — ответил ему высокий, никак не мужской, а скорее женский или даже детский голос, и — судя по звукам — хозяева голосов побежали по коридору прочь от входной двери.
«Кто-то из нас явно сошел с ума, — подумала я, — и скорее всего — это я».
Как бы подтверждая мои мысли, из-за двери зазвучала музыка. Какая-то дурашливо-детская песенка, кажется, из «Трех поросят».
Нервы у меня не выдержали, и я ударила в дверь ногой.
Я вложила в этот удар все свое отчаяние, и сила удара оказалась явно чрезмерной.
Дверь не просто открылась, а почти выпала из проема и повисла на одной уцелевшей петле. Вторая была безнадежно испорчена, но мне было не до этого.
С пистолетом в выставленных вперед руках и на полусогнутых, готовых к прыжку ногах, я заскочила в «логово врага».
Можете себе представить мое состояние, когда я поняла, что в квартире никого нет. Не было в ней и никаких следов аппаратуры.
И вообще, квартира оказалась самой обыкновенной, а в той комнате, где по моим расчетам должна была громоздиться тяжелая аппаратура, была детская. Повсюду в ней валялись игрушки, а вдоль одной стены была устроена веселенькая шведская стенка.
Обойдя все комнаты, я стыдливо прикрыла за собой изуродованную мною дверь и покинула «поле боя».
На мое счастье соседи, видимо, еще не вернулись с работы, поэтому мои «подвиги» остались без свидетелей.
Как побитая собака, я доплелась до Семеновой квартиры и незаметно прошмыгнула внутрь.
В подобных случаях обычно мечтают провалиться сквозь землю. И я впервые в жизни почувствовала удивительную точность этого выражения, причем на собственной шкуре.
Рухнув на диван под аккомпанемент веселых визгов потешавшихся надо мной противников, я почувствовала полное равнодушие к происходящему и лежала, тупо уставившись в потолок, до тех пор, пока запах выкипающего супа не достиг моих ноздрей.
Пройдя на кухню, я сняла с горелки кастрюлю и, машинально посмотрев на часы, сообразила, что Семену давно пора вернуться домой.
