Ложь о репрессиях 30-х годов лежит сегодня в основе огульной реабилитации всех боровшихся против советской власти. Дело дошло до того, что стали выходить книги о Троцком как «полководце» Гражданской войны, что Троцкий-де предсказал «крах» ленинизма, а предлагаемый Троцким путь не был бы «столь разорительным» для России.
Спекуляции вокруг проблемы репрессий используются для развенчания социализма, советской власти и прежде всего Сталина. При этом царят полнейшая вакханалия и чудовищность вымыслов о числе жертв, далеко выходящие за пределы элементарного здравого смысла. Конечно, умышленно замалчиваются имеющиеся на это счет информация, данные, статистика. По требованию Н. С. Хрущева ему в феврале 1954 года за подписями Генерального прокурора, министра внутренних дел и министра юстиции СССР было сообщено, что с 1921 года до конца 1953 года за контрреволюционные преступления осуждено 3 777 380 человек, из них к высшей мере наказания приговорено 642 980 человек, некоторым из которых расстрел был заменен на содержание в лагерях и тюрьмах от 25 и ниже лет. Эти данные Хрущев намеренно не стал оглашать на XX съезде партии. Известно, что Хрущев не раз жаловался Сталину: «Мы посылаем вам на утверждение списки арестованных, а вы их не утверждаете». А когда лично принес списки врагов, Сталин усомнился: «Неужели так много?» На что Хрущев заявил: «Их гораздо больше, товарищ Сталин, вы не представляете, сколько их!»
Главный маршал авиации А. Е. Голованов говорил: «Но я-то его (Сталина. — B.C.) знал хорошо — никаким кровожадным тираном он не был. Шла борьба, были разные политические течения, уклоны. При строительстве социализма нужна была твердость. У Сталина этой твердости было больше, чем у кого бы то ни было. Была пятая колонна? Была, и речи быть не может! И, конечно, были не стрелочники, а определенные деятели».
Уже надоевшие «разоблачители» каждый раз увеличивают число жертв. Так, А. Солженицын лет пять назад утверждал: «Только от террора коммунистического режима против собственного народа мы потеряли до 60 миллионов». Теперь насчитывает почти 70 миллионов. Некая окололитературная критикесса А. Альбац писала, что уничтожено было 66 миллионов, теперь считает — до 70 миллионов. А иные называющие себя историками счет доводят аж до 90 миллионов человек. Откуда у них каждый раз появляются все новые и новые миллионы, когда согласно переписи населения СССР в 1939 году на 17 января насчитывалось 170 467 186 человек?
Масштабы жертв «московских процессов» невероятно раздуты нынешними «борцами со сталинизмом». Да, наряду с тем, что из политической жизни исчезли те, кто вел борьбу с социализмом, с советской властью, с Советским государством, в результате засорения органов НКВД троцкистами и перестраховки пострадали и некоторые честные коммунисты, ученые, деятели искусства и военачальники, которых не нужно было трогать. Политическая борьба бьет и по колебавшимся, и по неуверенным в политике партии, и по нестойким в трудную минуту.
Были арестованы и честные люди, которых оклеветали. К примеру, будущие маршалы К. А. Мерецков и К. К. Рокоссовский. На одном из правительственных приемов после окончания Отечественной войны И. В. Сталин спросил К. К. Рокоссовского:
— Вы немалое время провели в заключении. Константин Константинович, там били?
— Били, товарищ Сталин.
— Сколько же у нас еще людей «чего изволите». Вы обижаетесь на партию, что были арестованы?
— Я веры в партию, товарищ Сталин, не терял. Время было такое.
После доклада на XX съезде партии Н. С. Хрущев сначала через одного из секретарей ЦК, а затем и лично просил маршала К. К. Рокоссовского написать что-нибудь, да почернее, о культе Сталина. Константин Константинович без дипломатии ответил:
— Никита Сергеевич, товарищ Сталин для меня святой! — На другой день, когда маршал К. К. Рокоссовский пришел на работу, в его кабинете заместителя министра обороны СССР сидел маршал К. С. Москаленко, передавший ему решение о снятии с должности.
Так обращался Н. С. Хрущев с теми, кто не льстил ему. Но выдвигал тех, кто выливал грязь на Сталина. Дело в том, что во время войны Сталин называл Москаленко «генерал Паника», говорил, что у него нет лица. К. С. Москаленко, став Маршалом Советского Союза в 1955 году, за это мстил Сталину.
Другой характерный факт.
Летом 1940 года в Москве приземлился немецкий самолет. И. В. Сталина возмутила такая расхлябанность и беспечность руководства противовоздушной обороны Наркомата обороны. Виновные были отданы под военный трибунал. Несмотря на боевые заслуги, начальник ПВО Наркомата обороны Герой Советского Союза Г. М. Штерн был расстрелян. Жестоко? Но стране угрожало гитлеровское нашествие. Надо было крепить оборону Советского Союза.
Противоположный пример.
Во второй половине июля 1941 года И. В. Сталин попросил вызвать оборонщика Б. Л. Ванникова. Его привезли в Кремль прямо из тюрьмы, куда посадили более месяца назад. Сталин сказал ему, что сейчас не время сидеть, надо налаживать производство вооружения, что он назначается заместителем наркома вооружения. Ванников ответил, что не может приступить к работе, потому что знают об его аресте и никто его распоряжения выполнять не будет.
Тогда И. В. Сталин написал постановление Государственного Комитета Обороны: «ГКО удостоверяет, что тов. Ванников Борис Львович был временно подвергнут аресту органами НКГБ, как это выяснено теперь, по недоразумению, что т. Ванников считается в настоящее время полностью реабилитированным. Т. Ванников Постановлением ЦК ВКП(б) и СНК СССР назначен заместителем Наркома вооружения и по распоряжению ГКО должен немедленно приступить к работе в качестве зам. Наркома вооружения.
20 VII 1941 г. Председатель ГКО
И. Сталин».
Так Б. Л. Ванников стал заместителем наркома вооружения с 1941 года. В этом же году он был удостоен звания Героя Социалистического Труда, а в 1942 году назначен наркомом боеприпасов.
Нынешние «демократы» вовсю раскручивают тему репрессий против невинных людей. Этим преследуется цель, во-первых, обелить тех, кто боролся против социализма, против советской власти, против Советского государства, а, во-вторых, проливая «крокодиловы слезы» о невинных жертвах, сознательно обходят что они были гражданами СССР, хотя и непоследовательными, но в душе сторонниками советского социалистического государства рабочих и крестьян, наконец, в-третьих, «массовостью» жертв убедить, что Сталин — тиран, намеренно крушивший свой народ.
Важное суждение высказал Н. К. Байбаков в книге «От Сталина до Ельцина». Он пишет:
«Не всегда при обсуждении спорных вопросов Сталин высказывал свою точку зрения, но мы, участники кремлевских совещаний, утверждались в уверенности: Сталин в любом сложном деле знает, что предпринять. Никогда ни разу не принимал пустых или расплывчатых директив, а с особой тщательностью продумывал и определял все пути к безусловному, верному решению и его выполнению. Только тогда, когда окончательно убеждался, что нужное решение найдено и оно реально выполнимо, Сталин твердо подытоживал:
— Итак, я утверждаю.
Не скрываю того, что я был в числе тех, кто учился у Сталина, считая, что его ясный и решительный стиль должен быть присущ руководителям любого ранга…
Бытует и доныне мнение, будто существовали некие особые запретные темы, например тема репрессий, с которыми к Сталину обращаться опасно, а то и вовсе невозможно. Это, мол, могло повлечь за собой тяжкие последствия, мол, Сталин не терпел таких обращений.
Я лично убедился во многих случаях, что, наоборот, Сталин уважал смелых и прямых людей, тех, кто мог говорить с ним обо всем, что лежит на душе, честно и прямо. Сталин таких людей слушал, верил им, как натура цельная и прямая.
Ему нравились знающие свое дело люди, особенно «новая волна» специалистов, пришедших на производство в советское время, питомцы нового строя, которых он мог по справедливости считать и своими питомцами. И нас он слушал, как мне кажется, с особым чувством — это нам, тогда молодым людям из рабфаков и институтов, предстояло обживать будущее. Вот почему, заметив чье-нибудь дарование, присматривался к нему — каков сам человек, если трус — не годится, если дерзновенный — нужен. И он таких всячески поддерживал, выдвигал на руководящие посты, ведь не зря знаменитые «сталинские наркомы» — это 30–35-летние люди (в основном) с неизрасходованной энергией и верой, что будущее будет построено именно ими» [11, с. 45–49].
Н. С. Хрущев на XX съезде партии уверял делегатов, что Сталин не считался «с какими-либо нормами партийной и советской законности», «имея неограниченную власть, он допускал жестокий произвол, подавлял человека морально и физически», «человек не мог проявить свою волю», «Сталин говорил, что такого-то надо арестовать». Факты свидетельствуют, что Сталин даже под давлением доказательств вины неохотно соглашался на арест, тем более известных деятелей, ценных работников. Главный маршал авиации А. Е. Голованов рассказывает, что однажды спросил Сталина: «Товарищ Сталин, за что сидит Туполев?» Окружающие замерли. «Говорят, — сказал Сталин, — что он имел отношение к иностранной разведке». «Неужели вы этому верите, товарищ Сталин?» — продолжил Голованов. «А ты веришь?» — сказал он, приблизившись вплотную. «Нет, не верю!» — решительно ответил Голованов.
