Анна взглянула на Финч. Девушка была одета в зеленый облегающий костюм очень красивого оттенка, делавший ее немного старше, чем она была на самом деле, хотя этот эффект компенсировался полудюжиной сережек в каждом ухе и маленькой татуировкой в форме бабочки над левой лодыжкой. Финч поймала взгляд Анны и улыбнулась.
Младшая сестра Лауры, Элис, сидела со своим мужем слева от Анны; Вэс выглядел невероятно гордым дедушкой. Анну, как всегда, поразила непохожесть двух сестер. Лаура с кожей оливкового цвета, с мускулистыми, загорелыми от долгого пребывания на свежем воздухе руками и не поддававшимися укладке волосами, и блондинка Элис, выглядевшая так, словно только что сошла со страниц журнала «Вог». Но, несмотря на это, сестры были искренне привязаны друг к другу. Анна жалела, что у нее со своими сестрами сложились совсем другие отношения.
Последовали новые гимны и молитвы, а потом чтение отрывков из Евангелия от Матфея, после чего отец Риардон произнес проповедь, которая, к счастью, оказалась довольно короткой. Вскоре отец Риардон направился к Сэм и Иану. Они одновременно поднялись. Малыш Джек дремал, удобно устроившись на руках у отца. Они были в центре внимания всех присутствующих, направляясь к каменной купели со святой водой, стоявшей в баптистерии[7] в стороне от нефа. Сэм и Иан обменялись короткими счастливыми улыбками над головой своего ребенка, и в то же время струившийся сверху желтый свет, казалось, миропомазал всех троих. Анна почувствовала, как ее охватило страстное волнение: будет ли она когда-нибудь стоять там со своим ребенком?
Глядя на то, как отец Риардон проводит обряд крещения, она вспомнила о том влечении, которое она испытывала по отношению к нему в средней школе. Не одна Анна испытывала к святому отцу страстные чувства: каждая вторая девочка, посещавшая урок по основам христианского вероучения, была влюблена в него. И даже сейчас, когда отец Риардон стал немного шире в талии и его кудрявые черные волосы немного посеребрила седина, он все еще оставался самым красивым мужчиной в округе, с ирландскими глазами и улыбкой, способной прояснить дождливый понедельник.
Когда отец Риардон полил воду на голову Джека, малыш проснулся и возмущенно заплакал. Казалось, что Сэм испытывала при этом физическую боль, словно она не могла вынести, когда ее ребенок ощущал хотя бы малейшие неудобства. Но Джек, одетый в маленькую матроску, быстро пришел в себя и к концу церемонии был уже в прекрасном настроении и сиял от счастья. Анна также не могла не заметить, насколько стройной была Сэм; никто бы не сказал, что она только недавно родила, а тем более что она была матерью двух взрослых дочерей. Анна почувствовала острый приступ зависти, увидев, как Иан обнял Сэм за талию, когда они направились назад к нефу.
Боковым зрением Анна заметила, как Элис и Вэс обменялись взглядами. От них, конечно же, не укрылся комизм ситуации, в которой теща Вэса подарила ему единственного внука. Анна вспомнила, что Элис еще не решила, заводить детей или нет, и подумала о том, решатся ли они с Вэсом когда-либо на этот шаг. Глядя на Вэса, такого же здорового, как и его сын, было несложно себе это представить.
Под высокопарные аккорды «Господи, благослови нас» паства поднялась со своих мест и начала выбираться наружу. Через несколько секунд Анна стояла на залитых солнцем ступенях и наблюдала за тем, как Сэм и Иан принимали знаки внимания, предназначенные малышу. Казалось, каждый останавливался, чтобы поворковать над Джеком, в том числе и бой-баба Маргарет Мур, так ненавидевшая Сэм еще в прошлом году. Анна присоединилась к Лауре и Гектору только к обеду, и к этому времени ее желудок уже давно издавал недовольный ропот. Ее не утешал даже тот факт, что они направляются в «Ти-энд-Симпаси» на вечеринку в честь Джека. Она знала, что ей придется быть очень бдительной.
Со времени ее последней диеты прошло шесть месяцев — быстрая диета, состоявшая из виноградного сока, продолжалась всего четыре дня и закончилась тем, что Анна упала в голодный обморок. Тогда она решила для себя: все, хватит! Разве она не перепробовала все известные человечеству диеты? Это были диеты Аткинса, Скаредейла, диета из Беверли-Хиллз, диета Притикин, низкокарбонатная, бескарбонатная, «весь жир, какой Вы только можете съесть», вегетарианская и, совсем недавно, «Зона» и «Ешьте только то, что Вам подходит». В этот список не вошли «Контролер веса», Тэнни Крэг и Ричард Симмонс и целые галлоны «Быстрого похудения», которые Анна выпила за эти годы.
Что было не так на этот раз? Ничего… и все. С одной стороны, Анна отказалась называть диетой то, что на самом деле было поцелуем смерти. Вместо того чтобы ограничивать себя во всем, она ела то, что ей нравилось. Единственным исключением был отказ от больших порций жирной пищи. Французы едят сыр, почему ей нельзя? Булочка? Отлично, но только одну. Пирожное? С удовольствием.
Анна с удивлением обнаружила, что когда у нее появился выбор, она стала предпочитать фрукты тягучим десертам и курицу — чизбургерам. Как следствие, ее килограммы таяли.
Анна даже занялась пробежками. В первую неделю она с трудом добегала до конца своей подъездной дорожки, падая от усталости, но сейчас она пробегала трусцой полмили до дома Лауры и обратно. Она поняла, что бег дает положительный эффект, когда на полпути в «Ти-энд-Симпаси» обнаружила, что даже не запыхалась.
На улице стоял отличный денек, бабье лето было в самом разгаре. Небо было таким голубым и свежим, что, казалось, сейчас начнет похрустывать, поэтому, когда Гектор предложил оставить машину там, где она припаркована, и пройтись пешком, Анна с готовностью согласилась. Финч ушла вперед с Энди, а Мод попросила свою подругу Мавис подвезти ее, так что Анна осталась с Лаурой и Гектором. Они не спеша прошлись вдоль Старой Миссии. Магазины были закрыты, кроме «Ликсти-Сплит», возле которого уже образовалась привычная дорожная пробка из путешественников, растянувшихся вдоль пассажа с терракотовой крышей. У Анны слюнки потекли при мысли о ложке сливочной помадки «Бренди Александр».
В квартале от пассажа они прошли мимо улицы, ведущей на ДеЛаРоса, с ленивым фонтаном и витринами магазинов в испанском стиле. Самый большой магазин принадлежал семье ДеЛаРоса. Универсальным магазином, построенным еще во времена золотой лихорадки, владело несколько поколений семьи Лауры, а совсем недавно он перешел в ее руки в связи с тем, что Сэм из-за беременности вынуждена была отойти от дел.
На противоположной стороне улицы стояло здание, построенное чуть ли не во времена Великой депрессии, которое укрепляла Мавританская колокольня, изображенная на почтовых открытках и в путеводителях. Проходя мимо нее, Анна взглянула вверх и задумалась, было ли глубокое чувство привязанности, которое она испытывала, проходя по этим улицам, одной из причин той рутины, в которой она жила. Какой смысл уезжать? Где она найдет место лучше, чем Карсон-Спрингс? И не стоит обращать внимание на то, что в некотором отношении этот городок был золотой клеткой.
Возле светофора они свернули на Оранж-авеню и, пройдя несколько кварталов, увидели «Ти-энд-Симпаси»: изящный старомодный коттедж с вывеской и сказочными розами, вьющимися вверх возле входа.
Хотя это заведение работало только шесть месяцев, оно уже стало неотъемлемой частью жизни города. Желудок Анны вновь зароптал при мысли обо всех аппетитных угощениях, ожидавших ее внутри здания.
На крыльце собралось несколько гостей. В открытую дверь можно было увидеть, что еще больше гостей находилось внутри здания.
— Маме пришлось заказывать это место за несколько месяцев, — сказала Лаура Анне, когда они двинулись по тропинке, окаймленной цветами календулы. — Это одна из причин, по которой крещение отложили до этого момента.
Анну это не удивило. Она слышала, что заказать «Ти-энд-Симпаси» для частной вечеринки было сложнее, чем любое другое место в городе, хотя она также знала, что Клэр в любом случае нашла бы способ оказать эту услугу давней подруге своей матери, даже если бы Сэм заказала кафе за несколько недель.
— Я думала, крестины перенесли из-за того, что Сэм хотела вначале выйти замуж, — сказала Анна.
Лаура остановилась, чтобы сорвать увядшую настурцию с подпорки для растений, стоявших вдоль крыльца.
— Я тоже так думала. Только Господь Бог знает, когда они решатся на это. Мама говорит, что у них и так превосходные отношения, так зачем будить лихо? Но я думаю, что это из-за того, что она была не очень счастлива с моим отцом.
— Брак, — добродушно проворчал Гектор, — это воскресный полдень в кафе-кондитерской в компании дамочек из церкви.
Оставленный на произвол судьбы, он, наверное, ремонтировал бы свой пикап или слонялся бы по ранчо.
— Не думаю, что тебя это каким-то образом задело, — хмыкнула Лаура, толкая его локтем.
