— Посмотри. Мы подходящая пара.
— Ни за что не подумаешь, глядя на Бетти, но она сильная, как лошадь, — почти восхищенно фыркнула Эдна. — А еще упрямая. Когда-то она вбила себе в голову… — выражение ее лица стало жестким. — Твой отец сильно на нее повлиял.
Анна не нашла слов в защиту отца, да и зачем его защищать? Он уже давно мертв. Кроме того, все знали, каким он был. Джо Винченси, самый жалкий пьяница в округе. То, что в трезвом состоянии он становился другим человеком, не учитывалось, потому что мало кто видел его, когда он не был в стельку пьян.
— Ну, я ушла, — второй раз сказала Эдна. Она остановилась в дверях, глядя на Анну так, словно хотела еще что-то добавить. Но что бы это ни было, Эдна, очевидно, решила этого не говорить. — Увидимся утром.
Утром? Анна не знала, как ей пережить ночь.
Спустя несколько минут, накрыв на стол и оставив макароны с сыром греться в духовке, Анна пошла за Бетти. В это время в соседней комнате раздался смех, отнюдь не записанный на пленку. Анна застыла. Это не могла быть ее мама; она уже сто лет так не смеялась. Именно смеха матери Анне не хватало больше всего. Это была единственная вещь, которую Джо не смог выбить из Бетти. Да еще ее чувство юмора и жизнерадостность. Анна помнила, как однажды она пришла из школы домой и увидела неожиданное пиршество с тортом, украшенным свечками, и грудой празднично упакованных подарков. Бетти решила устроить вечеринку безо всякого повода. Подарки были недорогими — розовая пластиковая щетка для волос и набор расчесок для Анны, лак для ногтей и свежий номер «Мадемуазель» для Моники, ночная сорочка для Лиз, — но этот случай запомнился лучше, чем любой день рождения.
Воспоминания помогали Анне, хотя одновременно и навевали на нее грусть, так же, как фотографии ее отца, улыбающегося в фотоаппарат, с маленькими девочками на коленях вызывали у нее такое чувство, будто у нее было два разных отца. К сожалению, ее мать стала совершенно другим человеком. К тому же сейчас взрослым человеком была Анна, а Бетти впала в детство.
В комнате Анна увидела приемную дочь Лауры, Финч, которая сидела на диване, щебеча в пустоту, а Бетти восторженно улыбалась, как будто в ее окно залетела райская птичка.
Финч поймала взгляд Анны и улыбнулась.
— Дверь была открыта, — объяснила она. — Думаю, ты не слышала, как я стучалась.
— Ты вовремя, — сказала ей Анна. — Я как раз накрываю на стол.
— Я не могу остаться. Я лишь заглянула, чтобы отдать это твоей маме.
Финч порылась в кармане джинсовой куртки и достала оттуда связку ключей с прикрепленным к ней брелком и фонариком.
— Я подумала, что ей это понравится.
Она нажала на кнопку, и Анне показалось, будто в глазах Бетти тоже загорелся свет. Ее глаза сияли, как у ребенка рождественским утром.
Анна чуть не заплакала. Финч всегда заходила с какой-нибудь безделушкой для Бетти или чтобы вернуть книгу, которую она брала почитать, и никогда не заставляла Анну почувствовать, что это какая-то благотворительность. Годы, прожитые с приемными родителями, научили Финч никогда не делать подачек.
Девушка встала, грациозно встряхнув головой и откинув длинные черные волосы за плечи. Они густыми волнами упали на ее спину, и Анна вновь поразилась тому, как Финч расцвела за последний год. В своих джинсах и трикотажной рубашке с эмблемой Калифорнийского университета она выглядела как обычный подросток.
— Ты уверена, что не можешь остаться? Еды больше чем достаточно, — уговаривала Анна.
Финч заколебалась.
— Мне нужно предупредить Лауру.
Она пошла в спальню, чтобы позвонить, а вскоре вернулась и сказала, что остается. Анна знала, что, вероятно, Финч осталась, чтобы уложить Бетти в постель, но сегодня вечером Анна была слишком уставшей, чтобы отказываться от предложенной помощи.
Финч помогла Бетти подняться на ноги, нежно приговаривая:
— Пойдемте, миссис Винченси. Подождите, сейчас вы увидите, как великолепно это выглядит в темноте.
Она потянулась, чтобы забрать брелок — Бетти держала его в руке на протяжении всего ужина, — но та не отдала его.
— Это мое! Это мне Моника подарила! — закричала она.
Финч улыбнулась Анне.
— Я буду воспринимать это как комплимент.
Если Бетти приняла девушку за Монику, то это потому, что между ними существовало определенное сходство. На фотографии в рамке, стоявшей на каминной полке и сделанной, когда Моника была в возрасте Финч, будущая звезда выглядела свежей, красивой и еще не избалованной всеобщим вниманием.
Оставшись в одиночестве, Анна принялась за грязные тарелки, лежавшие в раковине с завтрака, — Эдну нельзя было назвать очень хорошей хозяйкой, а Анна находилась не в том положении, чтобы жаловаться. Через пятнадцать минут, поставив в сушку последнюю тарелку, Анна вошла на цыпочках в спальню, чтобы посмотреть, как там ее мама. Она застала Бетти лежащей в постели, а Финч читала ей из сборника сказок:
— Однажды две сестры получили приглашение на бал, который должен был состояться в королевском дворце в честь принца…
Слезы, которые Анна сдерживала весь вечер, потекли по ее щекам, когда она неподвижно стояла в двери. Финч была так терпелива с ее мамой, словно она каким-то образом ее понимала, как Анна понять не могла. Может быть, потому, что Финч знала, что значит быть не такой, как все. Возможно, однажды она расскажет Анне, как ей жилось во всех тех «родительских домах», последний из которых оказался настолько плох, что девочка сбежала, но сейчас Анна была просто благодарна ей за ее доброту.
Анна спустилась в холл и стала наводить там порядок, и вскоре услышала, как закрылась дверь в комнату ее матери. Через мгновение появилась Финч и произнесла тихим голосом:
— Она спит.
— Ты так добра к ней.
Анна приглушила звук в телевизоре, и сейчас из него исходил лишь мерцающий свет, погружавший мебель в уютный полумрак. Анна не решилась сказать больше, боясь, что снова разнервничается.
Финч безразлично пожала плечами, слово завтра ей не нужно идти в школу и у нее не было занятий поинтереснее.
— Бетти мне нравится. Она больше похожа на маленького ребенка, чем кто-либо возраста Мод.
Финч говорила о восьмидесятидвухлетней соседке Лауры, которая стала почти членом их семьи. Иногда Мод бывала забывчивой, но в то же время она поражала всех своим умом.
Анна знала, что Финч имела в виду: так же, как и ребенок, Бетти была очень непредсказуемой.
— Жаль, что ты не знала мою бабушку Нини, — сказала Анна. — Все было, как в том детском стишке о Джеке Спрете и его жене, — она была огромная, как дом, а дедушка Эдди был тощим, как спичка. — Анна улыбнулась, вспоминая еду на бабушкином скрипящем столе. «Неудивительно, что я такая толстая». — Думаю, вполне очевидно, в кого я пошла».
— Зачем ты это делаешь? — нахмурилась Финч.
— Делаю что?
— Унижаешь себя подобным образом.
Анна хихикнула, чтобы скрыть свое смущение.
— Я лишь констатирую факт.
— Ну, то, что ты обаятельная и сообразительная, это тоже факт.
Улыбка Анны постепенно исчезла.
— Я слушаю это всю жизнь, — вздохнув, сказала она. — «У тебя такое симпатичное личико!» Это лишь еще один способ сказать: «Какой стыд, что ты такая толстая».
— Я не это имела в виду.
— Я знаю.
Анна взяла себя в руки, приготовившись к тому, что неизменно следовало дальше: полезные советы о диетах и упражнениях. Она слышала об этом уже тысячу раз. Даже Лаура, которая скорее прикусит язык до крови, чем оскорбит кого-нибудь, не раз приглашала ее покататься верхом.
Но Финч только сказала:
— Мне пора возвращаться. Нужно делать домашнее задание.
Она закатила глаза, демонстрируя, как ей не нравится школа. Но Анна знала, что за прошлый семестр Финч даже получила грамоту.
Анна проводила ее на крыльцо. Температура быстро падала, было по меньшей мере на десять градусов холоднее, чем когда она пришла домой. В полной тишине раздавалось только пение сверчков и козодоев. Анна крепко обняла Финч, возможно даже чересчур крепко, представляя, как это — иметь собственную дочь. Затем Финч вприпрыжку побежала по дорожке и исчезла в темноте. Через секунду послышался рев старого пикапа Гектора.
Дрожа от холода, Анна вернулась в дом. Хотя наружная часть дома показывала его возраст, внутренняя практически не изменилась с тех пор, как Анна была ребенком. Старый магнитофон фирмы «Моторола» стоял там же, где и всегда, несмотря на то что стереосистема сделала его ненужным. Мебель состояла из большого тяжелого шкафа, принадлежавшего бабушке Анны, обветшалых плюшевых стульев и парчового дивана, накрытого накидкой из грубой шерсти, которую Бетти связала, чтобы прикрыть места, которые сигаретами прожег ее муж.
Анне казалось, что только вчера ее забрали домой из колледжа на похороны отца. Шестнадцать лет — разве это было так давно? Две недели, которые Анна хотела провести дома перед возвращением в Калифорнийский университет, затянулись на месяцы, а потом на годы.
