Ни первое заключение Коковцева – в силу недостаточного знакомства последнего с фактической стороной дела (Коковцев отрицал «отказ английского правительства»), ни второе – Керенского и Милюкова, в силу их политических тенденций, не давали исчерпывающего ответа, ибо факты, если говорить уже об «ответственности», отнюдь не снимали ее с Временного Правительства: на разрешение вопроса об отъезде повлияло не только «бессилие» Правительства перед Советами, не только зависимость его от специфического напора «советской» общественности, не только хотя бы закамуфлированный запоздалый «отказ» Англии, но и определенная тактика самого Правительства. Выявить эту тактику и связать ее со всей русской общественностью того времени и является задачей настоящей работы.
И здесь было первое препятствие. Тактику Временного Правительства в отношении к бывшему Императору приходилось рассматривать в связи со всей позицией Правительства, которая не могла быть рассмотрена вне хода самого революционного процесса. Это было неизбежно уже потому, что политика Временного Правительства в отношении к Императору Николаю II была тесно и неразрывно связана с псковским отречением. Понимание автором истории этих дней со стороны даже установления простых фактов подчас значительно расходятся с признаваемым в исторической литературе при всем ее различии в политических оттенках. Вот почему первую часть работы пришлось посвятить истории «мартовских дней» и деятельности Временного Правительства первого состава. Необходимость обосновать свой взгляд и критически просмотреть «факты», устанавливаемые другими, привела к значительным отступлениям в изложении. В сущности, это история как бы первых двух месяцев революции, правда, неполная, так как далеко не все вопросы, естественно, вошли в кругозор сделанного исторического обозрения.
Истинной причиной задержки царской семьи в России являлось существование Чрезвычайной Следственной Комиссии, созданной Временным Правительством для рассмотрения «преступления» деятелей старого режима, – она должна была произвести расценку и преступной деятельности носителей верховной власти. Дело о Царе было лишь одним из звеньев той многогранной криминализации деяний старого порядка, которой занялась так называемая Муравьевская Комиссия. Следствие о верховной власти фактически велось в пределах тривиальной формулы об «измене» – другими словами, той легенды о «сепаратном мире» с немцами, которая в годы войны, предшествовавшие революции, сыграла такую роковую роль в судьбе династии. Тут встретилось второе препятствие. Дореволюционная легенда, рожденная в психологии или вернее в психозе войны, и после февраля находила своих адептов – разрушить эту иллюзию не могла поверхностная экспертиза Чр. След. Комиссии, никогда официально не опубликованная. Пришлось довольно детально рассмотреть фактическую аргументацию тех, кто не только продолжал верить в миф, но и обосновывал его в исторических изысканиях. Для уяснения процесса возникновения и развития легенды необходимо было коснуться войны, деятельности императорского правительства и широкой общественной оппозиции ему. Автору в свое время пришлось уже касаться этой темы в книге «На путях к дворцовому перевороту», которая служила как бы введением к истории революции 17-го года. В специальном обозрении материала, на основе которого творилась уже легенда историческая, естественным центром рассмотрения сделалось то, что «На путях к дворцовому перевороту» являлось аксессуаром, а то, что было там центром, т.е. рассказ о попытках активной борьбы с угрозой или миражем сепаратного мира, здесь фигурирует лишь как иллюстрация.
Итак, разбор «легенды о сепаратном мире» явился в тексте результатом рассмотрения деятельности Чр. След. Комиссии, этого неудачного детища революционного правительства. Мы должны были вступить в эпоху предреволюционную, и потому казалось более логичным этот разросшийся в отдельную книгу обзор поместить в хронологическом порядке на первом месте, ибо пришлось говорить о времени, служившем прелюдией к мартовским дням. Следовательно, первая часть трилогии фактически сделалась второй.
Третья часть, ныне печатаемая, посвящена положению отрекшегося от престола Государя после формального завершения февральского катаклизма. Постановлением Временного Правительства Николай II и Александра Федоровна были арестованы, а фактически, следовательно, и вся семья находилась в Царскосельском дворце. В Англию семья не уехала и по решению правительства в новом, уже коалиционном, составе была переведена в ссылку в отдаленный Тобольск, где и застал ее большевистский переворот 25 октября.
Этой новой российской катастрофе автором посвящена особая работа, написанная на основании материалов, опубликованных самими большевиками за 25 лет, – «Как большевики захватили власть» – в данном случае приходится только на нее сослаться. (Эта история октябрьского переворота 17-го года выходит отдельной книгой в ближайшее время в издании «Посева».) Выводы, к которым пришел автор, коренным образом разошлись с установленным трафаретом, и прежде всего в установлении фактической канвы. Наступила в сущности новая эпоха, не связанная с основными идеями революции 17-го года. Появились новые люди и создалась новая общественная обстановка. В этой обстановке надлежало рассмотреть и «Екатеринбургскую трагедию», закончившую жизненный путь императора Николая II. Но возникало новое затруднение – для историка наиболее важное. Мы не располагаем еще достаточным количеством проверенных данных для рассмотрения тех «тайн», которыми полны еще страницы драматического повествования о «последних днях» пребывания в «красной столице» Урала несчастного Монарха и его семьи. Промолчать – это значит оставить книгу без конца. И автор должен был сознательно ограничить себя преимущественно анализом концепции других и по крайней мере постараться разрушить созданные мифы – в частности, тем самым следователем Соколовым, который так много сделал для конкретизации омерзительной бойни в 18 м году в ночь на 17 июля по новому стилю. Это потребовало и места и отступлений. «Екатеринбургской трагедии» в широком смысле этого слова и посвящены последние страницы работы.
Автору слишком часто на протяжении всего труда приходилось анализировать те или иные версии, плохо иногда обоснованные, поэтому он прибавил к своей работе подзаголовок «историко-критические очерки». Критикуя других, сам должен быть неуязвим. Некоторым оправданием для автора служат совершенно исключительные, тяжелые условия, при которых писались в 1939 – 1944 годах последующие страницы: ненормальный для научной работы эмигрантский быт соприкоснулся с новой мировой катастрофой, которую открыла Вторая мировая война…
20 декабря 1944 г.
* * *
Вторая часть моей работы («Мартовские дни 17 года»), посвященная анализу революционных событий, которые привели к отречению имп. Николая II, печатается из номера в номер в журнале «Возрождение», начиная с т. 12, 51 г. К этим статьям я и отсылаю читателей, желающих понять обстановку, которая в известной степени определяла факты, рассказанные в настоящей книге.
Часть I ВРЕМЕННОЕ ПРАВИТЕЛЬСТВО И ЦАРЬ
Глава первая АРЕСТ ЦАРЯ
1. Настроения в столицах
Судьба отрекшегося Государя неразрывным узлом была связана с половинчатой и подчас неопределенной политикой Временного Правительства. В изображении мемуаристов из числа членов Правительства поведение последнего в отношении к бывшему Императору всегда было ясно, определенно и благородно, что особливо подчеркивает Керенский в книге, изданной для иностранных читателей («La Veritè). В действительности в лабиринте противоречий между фактами, документами и воспоминаниями не так легко разобраться и еще труднее объяснить эти противоречия даже после тщательного исследования вопроса о судьбе Царя следователем Соколовым, из кругозора которого многое ускользнуло в силу незнакомства его с материалом, которым мы можем теперь располагать.
Пойдем в своем обозрении по пути хронологическому. Начальная веха на нем встретится в виде первого сохранившегося и напечатанного протокола заседания Исп. Ком. Совета Р. и С. Д. от 3 марта, в котором несколько неожиданно зарегистрировано решение Исп. Ком. арестовать «членов династии Романовых».
Вот полный текст постановления, воспроизведенного по черновым записям: «1. Довести до сведения Раб. Деп., что Исп. Ком. Совета Р. и С. Д. постановил арестовать династию Романовых и предложить Врем. Прав. произвести арест совместно с Советом Р. Д. В случае же отказа запросить, как отнесется Вр. Пр., если Исп. Ком. сам произведет арест. Ответ Вр. Пр. обсудить вторично в заседании Исп. Ком. 2. По отношению к Михаилу произвести фактически арест, но формально объявить его лишь подвергнутым надзору революционной армии. 3. По отношению к Ник. Ник., ввиду опасности арестовать его на Кавказе, предварительно вызвать его в Петроград и установить в пути строгое за ним наблюдение. 4. Арест женщин из дома Романовых производить постепенно, в зависимости от роли каждой в деятельности старой власти. Вопрос о том, как произвести аресты, и организацию арестов поручить разработать военной комиссии Сов. Р. Д.[3]. Чхеидзе и Скобелеву поручено довести до сведения Правительства о состоявшемся постановлении Исп. Ком. Совета Р. Д.».
