Форма воротника со временем менялась: Мария Медичи предпочитала высокие стоячие воротники («воротник Медичи», названный так в честь ее двоюродной бабки Екатерины), в начале века носили также брыжи, в 1630-е годы – широкие отложные воротники, заимствованные из Голландии, накрахмаленные и отороченные кружевами, на смену которым пришли косынки из легких прозрачных тканей.
Чересчур откровенное декольте не поощрялось: целомудренный Людовик XIII этого не любил. Рассказывают, что однажды, во время банкета с участием короля, напротив него уселась молодая бойкая барышня в платье с открытыми плечами и грудью. Людовик старался не смотреть в ее сторону, надвинул шляпу глубоко на лоб, но под конец не выдержал и, в последний раз отхлебнув вина из кубка, плюнул ей прямо в декольте. Днем раньше одна дама просила капитана гвардейцев пропустить ее к королю; тот уже было согласился, но, заметив, что у нее чересчур открытое платье, сказал: «Сударыня, прикройтесь или уйдите. Королю это не понравится».
Туфли должны были гармонировать по цвету с шелковыми чулками – чаще всего красными, голубыми или светло-зелеными. Женскую обувь шили из цветной кожи, парчи, бархата, атласа, украшали бантами, пряжками и розетками. Остроносые туфли имели высокий изогнутый каблук или покоились на высокой платформе: такой фасон предпочитала Анна Австрийская, которая была небольшого роста.
Дамские шляпы только начинали входить в моду. Волосы расчесывали на прямой пробор, завивали локонами и распускали по плечам или подбирали «шапочкой», дамы не первой молодости носили кружевные чепцы с украшениями.
Карманы не были предусмотрены; кошельки (небольшие мешочки, стягиваемые вверху шнурком) и мужчины, и женщины носили на шнурке на поясе; дамы прикрепляли к поясу небольшие зеркальца в дорогой оправе.
Повседневная одежда мужчин была сшита из сукна и холста; король, привыкший на всем экономить в собственном быту, особенно в военное время, когда денег не хватало, не раз пенял своему фавориту Сен-Мару за то, что тот в будний день ходит в парчовом колете с воротником из тонких кружев, покрывающим плечи, и расшитых золотом штанах. Но щеголеватый «господин Главный» (так называли Сен-Мара по его должности главного распорядителя королевского гардероба) никогда не изменял себе: даже на эшафот он отправился в красивом костюме коричневого сукна с золотыми кружевами в два пальца шириной и в черной шляпе с фазаньим пером. Справедливости ради надо сказать, что и кардинал ни в чем себе не отказывал; как лицо духовное, он носил шелковую пурпурную сутану, а как главный министр – атласный костюм, сапоги и шляпу с перьями; особый вид вышивки, которой украшали края воротников и манжет, получил название «вышивки Ришелье». Наряды придворных дам в основном шили из атласа, бархата, тафты и узорчатого шелка, нижние рубашки были из хлопка, холста или бумазеи, панталоны – из камчатного полотна.
Мужчины не обременяли себя нижним бельем; ложась спать, они надевали длинную ночную сорочку и ночной колпак: в спальнях было нежарко, особенно зимой, а волосы, особенно редеющие, плохо хранят тепло. Утонченная маркиза де Рамбуйе находила, что нет ничего смешнее, чем мужчина в постели; ее дочь также не жалела едких слов, чтобы высмеять ночной колпак. В результате влюбленный в нее муж, герцог де Монтозье, спал без колпака, несмотря на уговоры жены его надеть. Выходя вечером из спальни (например, чтобы направиться в спальню жены), мужчина набрасывал сверху стеганый халат и надевал войлочные туфли. Женщины спали в чепцах.
Быть элегантной значило не быть, как все, но при этом выказывать хороший вкус. Чтобы подчеркнуть свою индивидуальность, использовали многочисленные аксессуары: маски и полумаски (Мария Медичи носила их почти постоянно), мушки самых разнообразных форм, кружевные носовые платки с золотой нитью, складные веера, кружевные воротники, наколки из гипюра, перчатки, пояса с золотой бахромой, белый или цветной переднике кружевами, рюшами или вышивкой. Одежду украшали лентами, галуном, шнуром, позументом из золотых и серебряных нитей; наконец, рисунок ткани представлял собой самые причудливые орнаменты из завитков, розеток, плодов, листьев, корон, ваз, корзин и т. д.
Украшения делали в основном из жемчуга и бриллиантов. Они ценились дорого, и даже самые знатные дамы не брезговали при случае блеснуть драгоценностями «с чужого плеча». После казни Леоноры Галигаи, бывшей фаворитки Марии Медичи и вдовы временщика Кончино Кончини, Людовик передал все ее бриллианты, жемчуга и другие украшения Анне Австрийской. Когда младший брат короля Гастон женился на мадемуазель де Монпансье, невеста пошла к алтарю в жемчугах, одолженных обеими королевами. Впоследствии Анна Австрийская «дала поносить» свои жемчужные украшения Марии де Гонзаг во время ее бракосочетания с польским королем.
Вот как описывал «Меркюр франсе» церемонию крещения дофина и двух его сестер в Фонтенбло 14 сентября 1606 года: «Погода стояла ясная, но плащи, шапочки, пуговицы и шпаги принцев и вельмож, украшенные драгоценными камнями, затмевали сияние дня: одна только гарда шпаги герцога д'Эпернона стоила более тридцати тысяч экю, уборы принцесс и придворных дам были великолепны… но в особенности платье королевы, усыпанное тридцатью двумя тысячами жемчужин и тремя тысячами бриллиантов».
Мария Медичи обожала драгоценности и никогда не расставалась со своими шкатулками: даже во время ночного побега из Блуа в 1619 году она держала их в руках (и одну потеряла, ее потом подобрала горничная). Мужчины не отставали от женщин. Например, герцог де Шеврез, состоявший в дальнем родстве со Стюартами, а потому представлявший английского короля на его заочном бракосочетании с Генриеттой-Марией, младшей сестрой Людовика XIII, явился на эту церемонию в черном костюме с полосами из бриллиантов и с подвесками, блистающими драгоценными камнями. На Генриетте-Марии было платье из серебряной и золотой парчи с вышитыми жемчугом лилиями. На церемонию венчания (11 мая 1625 года) герцог де Шеврез пришел в костюме из черного полотна, с перевязью, усыпанной бриллиантами, и в черной бархатной шапочке с бриллиантовой пряжкой.
Но ни один французский вельможа не мог сравниться по богатству украшений с герцогом Бекингемом, явившимся во Францию, чтобы сопровождать в Лондон супругу английского короля. В первый раз он предстал перед Людовиком, королевой-матерью и Ришелье в бархатном колете, расшитом бриллиантами, и в берете с белыми перьями, которые были прикреплены солитерами стоимостью в пятьсот тысяч ливров каждый. На одном из балов Бекингем поразил весь двор своей невероятной щедростью: он появился в роскошном костюме, к которому на тонких ниточках были пришиты крупные жемчужины. Задетые жесткими юбками дам, жемчужины неизменно отрывались, и когда сконфуженные красавицы бросались их подбирать, чтобы вернуть владельцу, герцог останавливал их жестом: «Полно, мадам, оставьте себе на память!»
Раз уж мы заговорили о Бекингеме, нельзя не упомянуть о знаменитой истории с алмазными подвесками Анны Австрийской, подаренными герцогу Бекингему, а потом с большим трудом возвращенными во Францию. Она известна исключительно из мемуаров герцога де Ларошфуко, который в царствование Людовика XIII был принцем Марсильяком и поклонником королевы. Никакими другими источниками она не подтверждается, но Александра Дюма подобное никогда не смущало.
Что же, собственно говоря, представляло собой это украшение, которое могли носить как женщины, так и мужчины? В Средние века края одежды соединялись шнурками и застежками; частично этот обычай сохранился и в рассматриваемую нами эпоху. Подвески – это наконечники шнурков, изготовлявшиеся из золота и серебра и покрывавшиеся эмалью. Часто их украшали мелкими жемчужинами или драгоценными камнями. В зависимости от того, завязывали шнурки бантом или продевали в дырочки, подвески были тройными, двойными или одинарными. Наибольшее распространение получила форма веретена.
Когда герцог приехал в Париж в 1625 году, он уже был влюблен во французскую королеву. Людовик плохо себя чувствовал и на балах не бывал; герцог же напропалую ухаживал за его супругой, и, похоже, ей это не было неприятно. Анна пренебрегла советом остаться в Париже вместе с мужем и поехала провожать золовку в дальний путь. Возможно, после одного из балов в Амьене в честь Генриетты-Марии, отплывающей в Англию, Анна Австрийская и передала Бекингему через герцогиню де Шеврез скромное украшение – голубой бант с алмазными подвесками, который был на ее груди во время первого приема, оказанного герцогу в Париже. Эти подвески ранее принадлежали Леоноре Галигаи. Для Бекингема они были ценны тем, что лента, которую они украшали, в куртуазной традиции считалась залогом любви.
В Лондоне на одном из балов леди Карлейль (супруга английского посла во Франции, которую Ришелье сумел завербовать себе в агенты, и бывшая любовница Бекингема; она послужила прообразом Миледи) заметила на рукаве герцога голубой бант с алмазными подвесками, незаметно срезала два из них и послала Ришелье. Обнаружив пропажу, Бекингем велел закрыть все порты страны, немедленно приказал изготовить «дубликат» и отправил обратно Анне. Неизвестно, получил ли кардинал посылку от леди Карлейль. Во всяком случае, он никому о ней не рассказал.
